Продолжение цикла рассказов "Похитители душ", "Встреча", "Стрела Аримана" и др.
- Доктор разговорился! – первое, что услышал Вольга Всеволодович, едва он успел войти в квартиру, - мне Юрий Николаевич по секрету шепнул.
Мальчишка приплясывал от радостного возбуждения.
- А ты чего так обрадовался?
- Что теперь будет! Я с Андреем не доделал работу, со своей нейрограммой тоже бы хотелось разобраться. А как насчет вас? – мальчишка хитро посмотрел на Вольгу Всеволодовича. Он состриг дреды и на его стриженной под ежик голове смешно торчали оттопыренные уши.
- Совсем еще мальчишка. А приходится уже играть во взрослые игры, - подумал Вольга Всеволодович и, улыбнувшись, ответил, - там посмотрим.
В кармане завибрировал телефон. Его новый номер телефона знали только три человека: Юрий Николаевич, Игорша и Вундеркинд. Матери и сестре он позвонил и предупредил, что будет звонить сам, сославшись на командировку. Звонил Юрий Николаевич.
- День добрый! Сейчас за тобой приедет машина, приезжай. Надо поговорить кое с кем. Тебе будет интересно. По твоей теме.
Юрий Николаевич ждал его у лифта.
- Пойдем ко мне, перекинемся парой слов.
Они прошли по коридору и вошли в кабинет. С портрета над столом на них смотрел улыбчивый моложавый президент.
- Доктор заговорил, - Юрий Николаевич испытующе смотрел на Вольгу Всеволодовича, расчитывая на заслуженную реакцию.
- Знаю, - заулыбался Вольга Всеволодович, заметив легкую досаду на лице Юрия Николаевича, - Вундеркинд уже сообщил столь радостное известие. С чего это он вдруг разговорился?
- Пока ты отсутствовал, мне пришлось сдержать своё слово и отпустить Нефёдова. Всё, что он знал, он нам рассказал. От защиты свидетелей и нашей помощи отказался. Сказал, что ему самому будет сподручнее укрыться. А зря. В этот же день его нашли убитым на окраине города, голову отрезали, как и Джонсону.
Юрий Николаевич достал из ящика стола несколько фотографий и показал их Вольге Всеволодовичу.
- Информация тут же просочилась в СМИ. Те раструбили, что, мол, замешаны иранцы. Хотя, какие иранцы? Свои убрали - один почерк - и перевели стрелки. Быстро, однако, его вычислили. От нас утечки не было, знали только ты да я. Думаю, либо чип был встроенный, либо сам засветился на старых контактах. Но не в этом дело. Я же доктору в камере телевизор поставил, он там увидел в новостях. Сразу переменился. Вчера меня вызывает и говорит: принимайте официальное признание. Готов сотрудничать. Я пока без тебя не начинал. Он нас ждет, пойдем.
Доктор сидел за столом. Лицо его было встревоженным, осунулось, побледнело. Увидев вошедших мужчин, он встал.
- Садитесь. Познакомьтесь: это наш специалист Вольга Всеволодович. Евгений Петрович, нам бы очень хотелось, чтобы вы без утайки и подробно рассказали о вашем направлении работы и ответили на все наши вопросы по ходу беседы. Все формальности относительно регистрации вашего чистосердечного признания мы вчера с вами выполнили. Если мы с вами договоримся о честном сотрудничестве, то всем нам, а особенно вам, это пойдет на пользу.
Юрий Николаевич указал Вольге Всеволодовичу на место за столом прямо напротив доктора, а сам сел сбоку в кресло.
Доктор помолчал несколько минут, видимо, собираясь с мыслями. Он заметно нервничал и старался не смотреть в глаза сидящему напротив него Вольге Всеволодовичу. Тот спокойно пододвинул к себе стопку чистой бумаги, взял в руку ручку и спокойно ждал, когда доктор приступит к рассказу. Наконец, доктор откашлялся и начал говорить:
- Про направление работы я вам вчера в общих чертах рассказал. Я занимался поиском антиподов, людей, имеющих ряд генных мутаций, которые позволяли им при определенных условиях вводить в резонанс со своим настроем большое количество людей. В рамках этой работы я выполнял задачи куратора, Нефёдова. До этого моим куратором был американец по фамилии Джонсон, имени его я не знал.
- Остановитесь поподробнее на антиподах. И с какой целью ваши кураторы их искали?
- Существует информация, больше смахивающая на легенду, что в одной из старообрядческих деревень во времена царя Гороха, в еще допетровские, в одной семье родились необычные дети, обладавшие способностью изменять реальность на ту, какую они придумают. Они «делали клич» - изображали крик диких птиц, разных, превращались в таких птиц, и в этот момент, процитирую дословно, «твердь небесная закручивалась спиралью и река времени начинала течь вспять». Такой набор из сказок про Емелю и Василису Премудрую. Но утверждается, что якобы огромная империя Великих Моголов распалась из-за них. Джонсон утверждал, а именно он был фанатом этой идеи и убедил руководство заняться поисками антиподов, что, если антипод, будучи в отчаянии, страхе или на краю гибели, сделает спонтанный клич в присутствии большого количества народа, то образовавшаяся воронка обратной спирали времени уничтожит всё живое, подобно атомному взрыву. А если с ним предварительно поработать и нарисовать картинку грядущих изменений, желательно поподробнее, то в результате клича реальность изменится в нужном русле. Джонсон в это верил и мог часами говорить на эту тему. Он штудировал различные источники и, с его слов, даже имел доступ к закрытой библиотеке Ватикана.
- Как вы их искали и насколько удачными были поиски? – спросил Юрий Николаевич, вдруг вспомнив свой случай со странной бабкой в приемной муниципальной конторы.
- Я всех подробностей не знаю. Джонсон как-то обмолвился, что лет семь-восемь назад было определено примерное местоположение старообрядческой деревни, где жила эта семья. Туда была направлена археологическая экспедиция. Они обнаружили два нетленных тела, атрибутировали одного как вождя, другого волхва. Сделали скан ДНК и вот по этому ДНК стали искать. Для этого они получали биоматериал из наших поликлиник. Джонсон, кстати, как раз и погорел на этом: каким-то образом факт утечки биоматериала российских граждан за рубеж дошел до ФСБ, им эту лавочку прикрыли. Я не знаю, один ли я работал на них, но в моей лаборатории были обнаружены двое потенциальных кандидатов. Процент совпадения был 65% и 85 %.
- Как на вас вышли кураторы? И, как вы полагаете, на чью разведку вы работали? – спросил Юрий Николаевич.
Доктор замолчал на некоторое время, покосился на Юрия Николаевича, всё ещё избегая смотреть на Вольгу Всеволодовича.
- Завербовали меня год назад. В Москве, в одном баре я познакомился с красивой девушкой, её звали Илонна. Мы стали встречаться, мало того, я собирался сделать ей предложение, хотел, чтобы она стала моей женой. Она оказалась совсем не той простой очаровательной девушкой, что я себе там напридумывал, а резидентом израильской разведки. Но об этом я узнал не сразу. Как я сказал, мы с ней стали встречаться и через некоторое время, где-то через месяц, она познакомила меня с Джонсоном. Он лет десять прожил в России, по-русски говорил почти без акцента. Джонсон мне представился руководителем израильского фонда прикладных исследований, подарил мне визитку. Ему нужны были научные статьи в выпускаемый фондом в Израиле журнал для русскоязычных читателей. Название журнала я не запомнил. Скорее, его и не было. Я написал пару статей на тему лечения расстройства психики психоделиками. Мне хорошо заплатили. Это было кстати, я начал копить на свадьбу.
Как-то Джонсон поинтересовался, чем я занимаюсь. Я в общих чертах ему рассказал. Он тогда спросил, не могу ли я вместо статей писать небольшие отчеты о своей работе, а он их будет предлагать журналу в качестве научных статей. Всё было обставлено, как шутка, в которой есть доля правды. Он предложил мне выгодные условия. Потом еще пошутил, что, мол, будем общими усилиями дурить евреев. Я сам не понимаю, как согласился. Письменное согласие я подписал уже после, когда понял, что обратного хода нет. Поначалу всё было очень невинно. Я писал отчеты о своей научной работе, Джонсон мне щедро платил. В дружеских беседах он пытался несколько раз так, между делом, выспросить про службу, но знал я мало: фамилии начальников, название служб мне были неизвестны.
Когда меня перевели в спецлабораторию, Джонсон очень обрадовался и впервые мне рассказал о поиске антиподов, на их сленге - «выродков». Рассказал всю историю: про деревню, где нашли захоронение, мутации, поиск потомков по ДНК. Опять же, между делом, сказал, что они с Илонной - представители иностранной разведки, и что я влип по самые уши, мои отчеты и контакты с ними потянут на статью - «госизмена», и предложил подписать согласие сотрудничать. Он еще сказал, что, мол, теперь я нахожусь под их защитой и в случае чего они меня отсюда вытащат. Илонна после вербовки сразу переменилась, прекратила встречи и исчезла из моей жизни. Полный «аллес капут».
Конкретно какую разведку Джонсон с Илонной представляли, я так и не узнал. Либо израильскую, что там у них, «Моссад»; либо ЦРУ, ведь Джонсон был американцем.
Доктор вытащил пачку тонких сигарет из кармана и стал её крутить в пальцах. Его пальцы заметно дрожали. Тема была для него очень чувствительной.
- В то время в лабораторию сверху пришел запрос по нейронаукам. Начальство хотело знать, что это за новое направление, и как им на него реагировать. Мне надо было изучить тему и дать развернутый ответ, куда это может завести. Для этого я получил достаточно большие полномочия. В ходе разработки темы я совершенно случайно обнаружил в специнтернате Вундеркинда. Мне позвонила моя знакомая по институту и рассказала, что у них в интернате есть необыкновенный мальчик с экстрасенсорными способностями. Я приехал посмотреть, заодно и проведать старую знакомую. Она меня повела показывать его творчество: в своей комнате он все стены завесил странными цветными картинами в подражание Кандинскому. Всё это было очень похоже на нейрографику. Я с ним после несколько раз беседовал, понял что он очень глубоко в теме и добился его перевода к нам в службу. Это именно он натолкнул меня на мысль о возможности считывания нейрограмм и их корректировки. Парень оказался действительно талантлив, я таких не встречал ранее. Я пытался понять технику его работы, но мне не хватило воображения. Можно мне закурить?
Исповедь подействовала на доктора успокаивающе. Он сел поудобнее на стуле и закурил сигарету. Вольга Всеволодович его внимательно разглядывал. Доктор ему нравился. В целом, он производил благоприятное впечатление. Интеллигентен, умное волевое лицо, высокий лоб с залысинами, очки, внимательный взгляд. Роль предателя к нему ну никак не подходила. Скорее, жертва обстоятельств, ловкого манипулирования. Спецы работали.
Доктор докурил сигарету, затушил окурок в пепельнице и, уже не пряча глаза, продолжил:
- Поначалу мы с Вундеркиндом полгода рисовали нейрограммы, углубляясь в тему. Отчет к тому времени я составил, он удовлетворил начальников, и мне, в принципе, был предоставлен карт-бланш на более глубокое изучение предмета и дана полная свобода. Лаборатория была в моем полном распоряжении. Начальник, майор Стаценко, меня не трогал, хотя, думаю, в последнее время он стал что-то подозревать. Особенно, когда у нас умер один из подопытных.
Как-то раз Вундеркинд рассказал мне о своем опыте с мухоморами: я в свое время писал диссертацию о возможности лечения аутизма псилоцибиновыми препаратами, взяв за основу гипотезу Тимоти Лири. В аспирантуре я сдружился с немцем, Генрихом Кауфманом, он даже какое-то время жил у меня, я тоже летал в Германию и останавливался у него. После возвращения в Германию он по протекции отца получил распределение в «Сандоз», крупную фармакологическую компанию, которая как раз и разработала еще до войны препарат, называемый ЛСД, о котором упоминал Тимоти Лири. Я предположил, что можно попробовать считать нейрограмму с помощью фармакогипноза с использованием ЛСД. Я разработал гипнопроповедь, дело оставалось за малым: где взять чистый ЛСД. Это не наркотик, побочных эффектов как на тело, так и на психику мало. Не очень я в дебри полез?
Доктор взглянул вопросительно на Вольгу Всеволодовича, делающего краткие заметки в своем блокноте, потом перевел взгляд на Игоря Николаевича. Те переглянулись друг с другом и оба одобрительно кивнули.
- Продолжайте, нам это крайне интересно.
- У меня как раз был отпуск, я позвонил Генриху и предупредил того, что прилетаю. Уже в Германии в баре за кружкой пива мы договорились, что за определенную плату он мне будет доставать чистый ЛСД. Он, кстати, тоже в теме ЛСД, в молодости, они как-то с дружками нашли марки у отца, ну и все вместе попробовали. Он поделился со мной впечатлениями. Сказал, что после этого опыта стал вегетарианцем и буддистом.
В свое время тщательно проштудировав отцов основателей псилоцибиновой революции, я пришел к выводу, что при расчете дозы необходимо учитывать вес, рост, показатели метаболизма, настрой как исходное состояние трипа, чтобы обеспечить нужную глубину погружения в подсознание. Мы договорились, что я буду расчитывать дозу и он будет посылать мне готовый препарат ди-эйч-элом, в конверте, декларируя содержимое как коллекционные марки. Каждый раз я делал запрос и получал посылки в полном соответствии с заказом и рецептурой. Немцы очень педантичны. За всё время не было ни одного нарекания. За марки расплачивался поначалу Джонсон, а затем Нефёдов. По-моему, они там деньги совсем не считали и никаких отчетов от меня не требовали, настаивали только на результате.
Я уже говорил, что на идею о рисунке нейрограммы и её корректировке меня надоумил Вундеркинд. Я никак не мог разработать методику, просто фармакогипноз с пациентом не работал. Он видел яркие картинки, причем не из своего прошлого: всадники, рыцари, ведьмы, колдуны. Мы записывали, рисовали, расшифровывали, получился целый Талмуд. Что с этим делать, было не понятно. А Вундеркинд как-то втихаря стырил у меня оставшуюся от первого пациента марку, а наутро выдал мне готовую инструкцию по применению ЛСД, считыванию и корректировке нейрограммы. Я так и не понял, как ему это удается делать. Он мне пытался объяснять, я даже пару раз с ним пытался ходить в трип, но у меня ничего не получилось. Я не вижу рисунка нейрограмм, как он, только яркие картинки. Вундеркинд говорит, что в этом деле нужна предрасположенность, а тонкостям его научил грибной шаман. Его не поймешь: где шутит, а где серьезен. Я когда Джонсону об этом доложил, он просто впал в ажиатацию. Даже выбил мне премию.
На роль первого пациента был взят один из сотрудников службы, Антон Семёнов. В начале мы с ним проводили сеансы фармакогипноза с употреблением седативных препаратов. Я как доктор имел доступ к анализам всех сотрудников лаборатории и передавал их Джонсону по его просьбе. Они обнаружили схожесть его ДНК с ДНК одного из волхвов из-под Минусинска, после чего Джонсон попросил провести с ним псилоцибиновый трип.
Поначалу у нас всё пошло как по маслу. Я рассказал Антону, что мы проводим научный эксперимент, и требуется его согласие на участие как подходящей кандидатуры. Он поверил и согласился. Мы отработали по схеме, предложенной Вундеркиндом, и у нас получилось. В ходе первого трипа Вундеркинд срисовал его нейрограмму, потом откорректировал её, и после второго трипа у пациента сразу пошли явные изменения в сознании и поведении. Через некоторое время подключился Джонсон, мы его представили как иностранного участника эксперимента. Он стал работать с Антоном и потом что-то пошло не так. Когда встал вопрос о вербовке, пациент умер. Я считаю, что ему удалось каким-то образом запустить программу саморазрушения. Мне кажется, в этом есть вина Джонсона: он явно торопился и заявил Антону в лоб, что тому грозит обвинение в госизмене, поскольку он давно на крючке у иностранной разведки и предъявил доказательства, а если он не согласится сотрудничать, то эта информация дойдет до безопасников. После этих слов Антон замкнулся в себе, а через два часа его сердце перестало биться, хотя парень был крепкий, все горячие точки прошел.
Доктор вопросительно взглянул на Вольгу Всеволодовича, пытаясь уловить реакцию на его рассказ. Но тот в ответ лишь спокойно кивнул, мол, продолжайте дальше.
- Следующим пациентом стал Андрей Игнатьев. Он проходил учебку в разведцентре, оказался перспективным малым и его направили к нам. Совпадение по линии ДНК-РНК у него было еще более явным, чем у Антона и я тоже взял его в разработку. Первый же трип показал, что мы наткнулись на антипода. Я сообщил об этом Нефёдову, он к тому времени заменил Джонсона. Нефёдов меня предупредил, что времени у нас осталось один месяц, после этого программа финансирования наших исследований будет закрыта. Еще он сказал, что будет лучше, если до этого времени мы дадим результат. Я сделал заказ Генриху на очередную порцию марок для Андрея и Вундеркинда, они должны уже были прийти на почту неделю назад. Ну а дальше вам всё известно.
Доктор замолчал, занервничал и закурил еще одну сигарету. Руки его заметно дрожали.
Вольга Всеволодович выдержал паузу и потом, глядя прямо в глаза доктора, спросил:
- Вы знаете судьбу Джонсона?
- Нет, всё, что мне сказал Нефёдов, что теперь он вместо Джонсона. Причину он не называл. Я с Джонсоном встречался, а Нефёдова никогда не видел. Когда я два месяца назад позвонил Джонсону, трубку взял Нефёдов. Вот и всё.
- Они Джонсона ликвидировали, так же как Нефёдова. Почерк один. Оба были обезглавлены. Один под Цюрихом, другой в Долгопрудном.
Доктор еще более занервничал. Разлил воду, наливая себе из бутылки в стакан, залпом выпил.
- Я хочу гарантий своей безопасности.
- Лучшей гарантией вашей безопасности будет, если вы станете с нами сотрудничать на постоянной основе, - в диалог вступил Юрий Николаевич.
- Если вы по своим личным мотивам откажетесь, то мы вам обеспечим режим защиты свидетелей. Вас не найдут. Но, всё же, нам бы хотелось продолжить исследование в прежнем русле и в прежнем составе. Нас очень интересует эта тема. Как вы считаете, можно ли будет по-прежнему полагаться на канал доставки ЛСД? И могли бы вы совместно с Вундеркиндом под началом Вольги Всеволодовича продолжить исследование темы, только уже в том русле, которое вам укажет Вольга Всеволодович?
- Я буду рад вам помочь. Если это позволит мне искупить вину предательства и невольного соучастия в гибели Антона, то я готов делать всё, что вы мне укажете.
- Хорошо. Как долго ждать заказа марок?
- Если скорой почтой, то максимум три-четыре дня. Меня Генрих еще ни разу не подводил.
- Как производится оплата?
- У нас с Генрихом достигнута договоренность переводить деньги вместе с заказом. Таблица тарифов у меня есть, осталась в кабинете в книге по педиатрии. Можете ознакомиться.
- Вольга Всеволодович, - обратился Юрий Николаевич, - как вы считаете, сколько марок нам нужно и для кого?
- Я полагаю, что надо заказать одну марку: для меня. Насколько я понял, марки для Андрея и Вундеркинда уже в Москве, их только стоит забрать. Желательно, чтобы заказ ушел сегодня – завтра.
- На полный трип для троих человек необходимо шесть марок. Первые три для получения рисунка нейрограммы. Последующие три для внедрения корректировочных данных в нейросеть человека. Четыре марки уже есть. Поэтому надо заказывать две для вас.
Доктор не обманул. Через три дня на почту пришла посылка ди-эйч-эла: в конверте были две марки с дозой ЛСД, рассчитанной доктором на параметры Вольги Всеволодовича.
***
Утром, за чашкой черного кофе, сваренной Андреем, Вундеркинд начал объяснять Вольге Всеволодовичу исходные данные будущего трипа, создавая необходимый настрой. Мальчишка преобразился. Андрей и Вольга Всеволодович на какое-то мгновение почувствовали себя учениками перед учителем. Он говорил спокойным тоном, помогая себе выверенной жестикуляцией. Ни дать ни взять преподаватель, читающий лекцию заинтересованной аудитории.
- У Андрея сегодня выходной. Я могу видеть нейрограмму только одного человека. Марки примем одновременно. Вольга Всеволодович еще не ходил в трип, поэтому объясняю для него, чем он отличается от мухоморного. Там не будет проводника. Вы попадете в лабиринт живых линий и геометрических фигур. Просто осознавайте и проживайте, пока не закончится действие ЛСД. Я буду видеть рисунок нейрограммы вашими глазами. Основная задача не скатиться в картинки. Подсознание будет вытягивать различные проекции, напоминающие воспоминания реальных событий, только глубоко в прошлом и не в вашей жизни. Эти воспоминания могут заслонить видение рисунка нейрограммы. Сопротивляйтесь и хватайтесь за линии. Вам надо войти в свою нейронную сеть. Таков должен быть настрой. Андрей остается за няньку. Ну что, ныряем?
На следующий день Вольга Всеволодович с интересом разглядывал яркий рисунок на большом размерами метр на метр ватмане, натянутом на подрамник.
- Ты можешь это как-то интерпретировать, чтобы понять, что здесь намалёвано?
- Намалёвано, - обиженно сказал мальчишка, - это произведение искусства, здесь на этой нейрограмме вся ваша жизнь: прошлое, настоящее, будущее. Вот эта зеленая клякса в розовой обводке - прошлое. Черные пятна: раз, два, три – психотравмирующие воспоминания. Заблокированные памятью. Видите, вы их заключили в фиолетовую петлю. Синяя горловина – ваше настоящее, этап ученичества. Красные вспышки снаружи - воздействие вот этого черно-красного пятна на то, в какую сторону вы развиваетесь. Это их крайне раздражает или пугает.
- Кого это пугает? Что за силы?
- Этого я сказать не могу. Я вижу только тенденции. Интерпретация в вашей голове должна происходить. Я трактую, а вы сами находите соответствия.
- Понятно, что ничего не понятно, - озадаченно вымолвил Вольга Всеволодович. - А это что за огромная оранжевая тыква?
- Это трансформация, преображение. Кто был ничем, тот станет всем.
- Куда?
- Я могу только сказать, что вам грозит обрести знатный духовный статус: нечто вроде аватара. Типа просветления. Я такого раньше не видел. Только понимаю, что сталкиваюсь с чем-то высокодуховным и очень мощным. Запрос на корректировку должны сами делать. Раньше доктор делал. Мне нужен запрос. По нему я проведу корректировку нейрограммы и следующий трип запустит изменения.
- Вот задачи ставишь. А что корректировать? Как ты считаешь, исходя из твоего опыта?
И опять возникла ситуация, в которой Вундеркинд стал казаться старше и мудрее Вольги Всеволодовича.
- Обычно корректируют блоки памяти. Они восстанавливают связь с родом, как любят сейчас говорить. На самом деле это восстановление нейронных связей, пробуждение спящих и обретение статуса полного нейронного ресурса. Статус дает толчок преобразованию. Еще вот здесь можно расширить горловину, пусть изобильно польется благодать. Эх, мне бы сказки писать.
Мальчишка был доволен собой. Он значительно вырос в глазах присутствующих, и Вольга Всеволодович, и Андрей, и даже Юрий Николаевич относились к нему, как к равному, с большим уважением.
- И я бы заблокировал внешний агрессивный фактор, не вдаваясь в подробности, кто это и что. Вот это красно-черное пятно можно заарканить белым лассо и никуда уже эти ковбои не денутся.
Мальчишка присвистнул и изобразил, как он раскручивает и накидывает лассо на воображаемого соперника.
- Думаешь, что это американцы?
- Так, к слову сказал. Фактор агрессии принимает разные личины. Это может быть человек, группа либо эгрегор. У него нет ярко выраженной черты, по которой его можно было бы более подробно идентифицировать. Ясно только, что это очень злобный и очень сильный, я бы сказал, влиятельный соперник, которого надо опасаться. И к слову. Во втором трипе увидите всё воочию. Там будут только картинки. Вы, когда примете марку, будете медитировать на свою откорректированную нейрограмму, а она уже сама запустит процесс преобразования. Думаю, что будет интересно. Расскажете потом, что видели?