Открыв глаза, он зажмурился от яркого света. Обнаружил, что сидит на ярко зелёной травке пологого холма. У подножия холма просматривается небольшой городок - симпатичные домики с черепичными крышами. Игрушечные домики разной формы и высоты, но выдержаны в одном архитектурном стиле. Вокруг городка - роща иссиня-зелёных деревьев, каких Рэм никогда не видел. Легкий ветер раскачивает кроны. От трелей птиц звенит всё вокруг. Пьянящий воздух такой насыщенный и густой, что хочется его пить или …есть. Что он и сделал - как можно глубже вдохнул, втянул в себя, и выпил, проглотил!
- Боже, какая красота! - детская радость наполнила его. Мир, в котором жила его Элис, был несомненно прекрасен!
Рэм решил спуститься в городок. По пути он не переставал удивляться и открывать что-то новое для себя на каждом шагу. Он не знал, как и где будет искать Элис. Но был уверен, что она где-то здесь.
Чистота улиц, прихотливая красота домиков... Эта благостная картина была залита неизвестно откуда исходившим, переливающимся перламутровым светом, иногда просто ослепительным.
Прохожие на улочках кивали ему в знак приветствия, улыбались ему. Рэм заразился их вежливостью и тоже с улыбкой кивал всем встречным. Вот две озорные девчушки помахали ему ручками. А вот мужчина приподнял край фетровой шляпы. Он кивнул в ответ.
Пройдя немного по улице, Рэм очутился рядом с летним кафе, напоминавшим по своей архитектуре грот, увитый листьями лимонника, под названием «Жажда мудрости». В центре этого грота-кафе откуда-то из-под камня ниспадал небольшой водопад, который создавал атмосферу спокойствия и приятой прохлады. Рэм почувствовал жажду и желание испить влаги из этого источника. Он вошел в кафе, внутри которого располагались три столика с плетенными из виноградной лозы креслами. Посетителей в кафе не было, как и обслуживающего персонала. Рэм подошел к журчащими водопаду и не найдя никакого сосуда для питья, стал просто смотреть на водопад, соображая как лучше поступить: толи всё-таки поискать сосуд или утолить жажду с ладони. Он принял второе решение и уже было протянул в сторону водопада руки, как сзади раздался голос:
- Возможно, я могу Вам чем-то помочь, любезный?
Рэм повернулся на голос. Перед ним стоял среднего роста худощавый старик лет семидесяти, одетый в льняной белый костюм с соломенной шляпой на голове. Его губы улыбались, а светло-синие глаза с любопытством изучали Рэма.
- Мне бы попить, - проговорил Рэм, - но я не нашёл из чего, - словно оправдываясь он развёл руками и наивно улыбнулся в ответ.
- Да, мой дорогой, в жизни так всегда. Вот мудрость течёт рядом, а подходящий сосуд, в который её можно набрать не всегда находится. Присаживайтесь в кресло. Я сейчас принесу вам воды.
Старик протянул руку за листья лимонника и вынул оттуда два серебряных кубка. Он ловко их наполнил из струящегося водопада и поставил их на стол: один перед Рэмом, а другой перед собой.
Рэм не спешил пить, хотя у него и было большое желание, но более этого желания у него было любопытство к сидящему напротив нему старику. Да и к самой происходящей ситуации. Что-то внутренне подсказывало Рэму, что всё это происходит неспроста. Возможно, это даже какая-то очередная шуточка Гностика. Но, в любом случае, рассуждал Рэм, этот старик, возможно, сможет мне помочь разыскать Элис.
- Что же вы не пьете, мой дорогой? – прервал его размышления старик, - как я смог заметить вас мучает жажда… Однако, простите за моё искреннее любопытство, я единственное не понимаю какая? Жажда насыщения, жажда мудрости или жажда любви?
- Сразу все три, - сказал Рэм, и, сделав два глотка из кубка, посмотрел на старика.
- Эклесио! – проговорил старик.
- Что простите? – Рэм не сразу сообразил, что значило произнесенное стариком.
- Меня зовут Эклесио, мой друг! Могу ли я узнать Ваше имя?
- Да, конечно. Меня зовут Рэм и… большое спасибо за воду, - он вдруг вспомнил, что забыл поблагодарить этого старика за воду.
- Какой смысл меня благодарить за то, что Бог даёт даром всем? Знаете, я тут недавно рассуждал и пришел к удивительной мысли. Вначале было слово, и слово было у Бога, и слово было Бог. Вы же со мной согласны и не станете отрицать этот факт?
Рэм непроизвольно кивнул в ответ, до конца не понимая смысл их беседы. Но при этом он старательно пытался уловить этот смысл, как ученик на занятиях.
- Прекрасно! – продолжил Эклесио, - И я подумал: ведь не могло же так быть, что до момента происхождения слова была пустота. Согласитесь это не логично? И знаете, к какой я пришел мысли?! Прежде слова была – музыка! Она звучала, творила и наполняла всё живое жизнью. Так сказать, своим духом. Духом любви, мой друг. А, как нам с вами известно, Бог есть любовь.
При этих последних словах, сказанных Эклесио, Рэм вздрогнул. Он вдруг вспомнил войну в чужом ему мире, который стал для него таким же родным и любимым. Вспомнил своё первое прикосновение к таинствам Бога любви. Его внутренние переживания не ускользнули от проницательного взгляда Эклесио.
- Известно ли вам, мой друг, что именно по любви и своему милосердию, Творец, имя Которому есть Любовь, создал новую твердь, как новую систему координат для живущих, которое мы называем временем? И всё это сделано для того, чтобы спасти человека, от совершенного человеком первородного греха.
Рэм молчал и внимательно смотрел на Эклесио с таким чувством, что сейчас он узнает для себя то главное, что пытается узнать большинство людей. Смысл! Смысл жизни человека. Так как зачем всё это? Рождение, война и страдания, радость и переживания, в конечном итоге смерть.
Сухость, появившиеся во рту, заставила Рэма сделать еще несколько глотков из кубка.
- Первородный грех? Что это? – спросил он у Эклесио.
- До первородного греха, человек жил в совершенно другом пространстве и был создан не только по образу Творца, но и обладал совершенно иными качествами, нежели живущие сейчас люди. Прежде всего, человек владел даром слова и его энергией. Был наделён, так сказать, функцией сотворца. Но, к большому сожалению, не выдержал экзамена.
- Что же произошло?
- Творец повелел ангелам, которые суть тварные создания, поклониться человеку, которого Творец сотворил по образу и подобию Своему. Тем самым показывая всему сотворенному живому, высокий статус и иерархию человека. Именно, из-за этого произошла Первая война в мире сущем. Потому что из-за своей гордыни один из сильнейших и красивейших ангелов Творца по имени Денница, отказался выполнить Его волю и увлёк за собой целую треть других ангелов. Воинство Денницы – противника, было низвергнуто воинством Творца под предводительством архангела Михаила.
При произнесенном имени Михаил, Рэм опять вздрогнул. Это его же имя, которое тот добрый священник когда-то нарек его на войне при совершении над Рэмом таинства крещения.
- А что с первородным грехом? – спросил Рэм, - причем здесь война между ангелами любви и зла и первородный грех?
- Ну, во-первых, любезный, да будет вам известно, что любовь со злом не воюет, ибо любовь была изначально. А вот зло, как раз и воюет с любовью. А во-вторых, без уяснения причинно-следственной связи, говорить о чём-либо бессмысленно, мой друг. Поэтому, прошу набраться терпения и выслушать. Далее события развивались следующим образом, - продолжил Эклесио, - Творец запретил человеку вкушать плоды с Древа познания, требуя от человека отеческого послушания. Это ровно также, когда родители просят своих детей не делать того или иного, зная что их чадам это принесет боль и страдание. Человек не выполнил этой просьбы Творца и ослушался, так же как и ослушался Творца его ангел Денница.
- Как же так вышло? – спросил Рэм, - разве человек не понимал, что за непослушание его постигнет такая же участь, что и Денницу? И получается так, что первородным грехом человека стала тоже гордыня?
- Нет, мой друг. Человек не был подвержен греху гордыни. Этот грех, а точнее сказать искажение сущности человека, стал им приобретаем позже, как болезнь. И суть первородного греха заключается в ином. Создав первочеловека по имени Адам, Творец по своему милосердию создал для человека спутника, а точнее спутницу – женщину по имени Ева. Оба они жили в Эдемском саду, где росло Древо, с которого человеку было запрещено вкушать плоды. Денница, продолжая упорствовать в своей гордыни и ненавидя человека, решил его уничтожить обманом и коварством. Он вложил свой дух в змия, который заговорил с Евой и предложил ей попробовать запрещенный плод с Древа. Ева взяла плод, вкусила сама и угостила своего мужчину Адама. Я не знаю, что они чувствовали позже, но любопытная деталь: когда к ним обратился Творец, то они, осознав себя голыми, прятались под кустом от Всевидящего Создателя. И здесь начинается самое печальное, так как ещё у них была возможность всё исправить. Но, к большому сожалению, произошло то, что произошло. Творец спросил Адама, вкушал ли он плод от Древа. На что Адам ответил, что ему плод дала Ева, тем самым де-юро свалив свою вину на свою женщину. Ева же сказала, что ей плод дал змий. Трагедия в том, мой друг, что никто из них двоих не взял вину на себя и не попытался попросить прощения у Творца за непослушание. Поэтому безответственность, или как ещё это называют халатность, послужили почвой для укоренения греха гордыни, который вместе с вкушением плода стал разрушать основу жизни человека, а именно любовь. В этом, кстати, кроется зерно противоречий между мужчиной и женщиной, которые возникают в том мире, в котором мы с вами пребываем. Многие конфликты происходят из-за того, что мало кто способен взять ответственность за кого-то, или пойти навстречу душевным чаяниям другого. Мельчает сила любви в человеке, мой друг. Именно, начало обмельчания любви послужило поводом изгнания человека из Эдемского сада, в котором пребывает вся её полнота и целостность.
- Но почему? – восклинул Рэм.
- Потому что, сам человек уже не мог вмещать в себя всей её полноты и пребывать с ней в гармонии.
- И что же произошло впоследствии?
- Денница, став противником Творца, имел наглость обратиться к своему создателю с горделивыми словами, что Ты, дескать, предлагал мне и другим ангелам поклониться творению, которое недостойно поклонению. И, что, дескать, он Денница предлагает «данный проект» начать заново. И что же, любезный, происходит?! Творец должен вступить сам с собой в противоречие?
Ведь Он – Всеведующий, Всеизначальный и Всемилостивейщий. Разве Он может не предвидеть или не знает как поступить? Это же несусветная глупость! И, о, немыслемое и величайшее, по милосердию своему Он создает новую систему координат – время, как счислительную твердь и помещает туда человека, дав человеку отеческую заповедь – плодиться и размножаться. Однако, увы, человек, благодаря этой системе координат становиться смертным.
- И что же нет никакой абсолютно надежды это как-то исправить? – спросил, пораженный этими доводами, Рэм.
- Ну почему же, мой друг, - улыбнулся Эклесио, - конечно, что было, то и будет, и нет ничего нового под солнцем, но… как первородный грех пришел через женщину, так через женщину он и был уничтожен. Хотя, лично я не совсем согласен с этим пониманием. Абсолютно не умаляя великой заслуги Той, в Сына Которого, вы верите. И Эклесио указал на висящий у Рэма на груди крестик, который во время беседы частично выскочил у него из под куртки.
- Почему же вы не согласны с этим пониманием, - спросил Рэм Эклесио, убирая под куртку крестик, - вы считаете данный факт выдумкой?
- Нет, напротив. Даже готов умереть за то, что и правда, Её Сын – Новый Адам, изначально рожденный в одной системе координат безвременья и любви, во всей полноте и целостности любви народился в новой системе координат времени. Его Мать – стала дверью или мостом в мир изначальный, а Он сам и его учение стали Проводником. Но я пытался сказать о другом. Именно этому посвящены мои рассуждения. Рассудите сами. Адам на вопрос Творца свалил свою вину на свою женщину. Где его забота и любовь о ней, почему не заступился и не взял всю вину на себя? Еве вменяется в вину, что она свалила всё на змия. Тогда, позвольте спросить, а что ей оставалось делать, когда по-сути её мужчина как-бы отказался от неё, бросил. Можно, конечно вменять в вину Еве, что она вообще заговорила со змием. И, несомненно, это будет её виной, что она не сказала об этом своему мужчине Адаму. Не пошла и не рассказала ему, а проявила своё своеволие. А Адаму стоило бы вменить в вину то, что его женщина, данная ему от его же плоти, оказалась сама один на один со змием. Почему его женщина оказалась одна, он то, что делал? Вы понимаете, мой друг, что не правильно рассуждать о том, что первородный грех совершен был исключительно через женщину? Это, по истине, не справедливо! Мой опыт мне подсказывает, что это было обоюдное деяние. Я бы сказал, даже, цепь проступков, повлекших за собой трагедию человеческого рода. А ведь этого можно было избежать, если бы они вместе, или хотя бы один из них взял вину на себя и попросил бы за непослушание прощения.
- Возможно, вы правы, - в задумчивости проговорил Рэм.
- Я в этом просто убежден, - с запалом сказал Эклесио, - взгляните на мир. Женщины брошены мужчинами, мужчины женщинами. Никакого единства! Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? Разрозненность, обиды, недопонимание. Где же здесь место для любви? А ведь любовь это, прежде всего, жертвенность и милосердие. И мужчина, как священник, призван совершать жертву на своём алтаре, имя которому женщина.
- Женщина… Элис! – воскликнул Рэм.
- Мне знакомо это имя, - улыбнулся Эклесио.
- Где мне её найти, уважаемый Эклесио, - Рэм как-то быстро поднялся с кресла, - вы подскажите, как её найти.
- Конечно, мой друг, вы сможете её найти в нашем краеведческом музее.
- Благодарю, вас Эклесио, - Рэм с жаром пожал старику руку и устремился туда, куда ему указал Эклесио. А тот, глядя ему вслед проговорил: Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь.
Он дошёл до центра городка и остановился перед весьма оригинальным домом, на вывеске которого значилось «Краеведческий музей в миниатюре». Постояв минуту, немного волнуясь, вошёл внутрь и оказался в просторном зале. В центре располагался большой макет этого городка с окрестностями. Был виден даже тот холм, с которого он только что спустился, и находящаяся на холме фигурка человека. Он подошёл ближе, чтобы рассмотреть её. Почему-то Рэм был уверен, что макет был сделан руками Элис.
- Могу чем-то помочь? - прозвучавший за спиной голос он узнал бы из миллионов других.
- Элис! – радостно воскликнул Рэм и повернулся.
- Ты? Как ты здесь? – не смея поверить, что это действительно он, она трогательно и беспомощно улыбалась.
Рэм сделал шаг навстречу, схватил её, опасаясь, что это видение и всё опять может превратиться в груду каких-то «осколков бытия». Крепко сжимая её в объятиях, он еще и еще раз целовал её щеки, нос, глаза…убеждался, что это живая она, она! И вот их очень долгий поцелуй стал окончательно менять происходящее вокруг…
…Они лежали рядом, держась за руки, безмятежные и счастливые от наконец соединившей их чувственной близости.
Потом он рассказывал ей о своих скитаниях на Земле. О том, как однажды встретил её там, но не узнал, только чувствовал что-то родное и близкое. И только оказавшись на Zеt-27, вспомнил и понял, кто это был. Ещё про то, как он сильно её любит.
- Я люблю тебя, Элис, - только теперь это позволил себе сказать Рэм.
- Знаю, - прошептала она и нырнула ему под руку, положив голову ему на грудь.
- Любимая, нам дали свидание длиною в три дня, - грустно сообщил Рэм.
- Всего три дня? Так мало… Почему не навсегда? – расстроенная Элис приподнялась на локтях.
- Мы находимся, должны находиться в разных измерениях. Да ты и сама это знаешь.
Что можно сделать, чтобы она всегда была рядом? Он не хотел снова терять её, но не видел какой-либо перспективы им быть вместе. Не знала этого и Элис. Он почувствовал, как в нём уже начинала копиться и разрывать его боль от грядущей разлуки. Элис заглянула ему в глаза и нежно потерлась своей щекой о его щеку.
- Любимый, три дня – это почти вечность. Мы вместе, и у нас есть наше Сейчас, - страстный поцелуй Элис погрузил обоих в состояние бесконечности.
Все отведенные им дни они не выходили из комнаты Элис. Их не интересовали звёзды, на которые обычно смотрят влюбленные. Их ничего не интересовало кроме них самих, использующих во всей полноте своё Сейчас.
Но время неумолимо сжималось, готовое окончательно поставить точку в их общей судьбе. На исходе третьих суток Элис сказала: «Я знаю, что делать. Только не спорь».
- Что ты задумала? – Рэму не хотелось переносить Элис из её мира в другой, скорее всего таящий опасности и озлобленность.
- Просто верь мне, - сказала Элис и провела пальцем по его щеке - это как гипноз действовало на Рэма.
Через час в краеведческом музее появился в своей просторной одежде Гностик, выглядящий как обычно: бритая голова, борода-салафитка, узкие очки с дымчатыми стеклами.
- Как говорится, ваше время истекло, - с загадочной улыбкой напомнил он, подходя к ним, - вижу, оно прошло чудесно. А теперь прошу вас подойти ко мне.
Но Элис крепко взяла Рэма за руку.
- Мы вместе, - чеканя слова, проговорила она, выразительно посмотрев на Гностика.
- Вы решили нарушить договор? Это не по правилам! – жёстко заметил Гностик. - Вы знаете, что вас ждёт за нарушение закона мироздания? Вы будете сурово наказаны! Вы знаете, куда вас поместят? Вы там уже, помнится, были, - лицо Гностика исказилось от боли, которую он пытался передать этим двоим. - Место исправления - место страдания. Вы хотите этого? Вы хотите туда? – его голос звучал все более угрожающе.
- Мы вместе! – Элис была непреклонна. – Не надо пугать нас историей Адама и Евы, она нам известна. Мы готовы!
- Что ж, - покачал головой Гностик, - это ваш выбор. То место, куда вы стремитесь, не моя епархия, а Его, - он указал на крестик на шее Рэма. - Он – куратор Земли. С Ним и будете объясняться! – и резко вытянув руки вперёд, уколол стальными иглами Рэма и Элис.
….Яркая ослепительная вспышка, тёмный бесконечный туннель…