Он забился в угол от невозможности спрятаться. Чудовища одолевали, они набрасывались, обволакивали противными холодными щупальцами, врывались внутрь и беспощадно раздирали изнутри на части, глушили все эмоции, испещряли чувства, подавляли жизнь. Он плакал. Маленький мальчик, сбившийся с пути и потерявший некогда жизненный ориентир, сидел сейчас с по-взрослому голубыми глазами, в которых отражалась обида, и горько плакал. За что они так!? Что он им сделал? Он ведь… всего лишь… желал спокойствия. И ничего больше.
Монстры не собирались отступать, напротив — усиливали нажим и поглощали всю радость и надежду, высасывали любовь, пережёвывали веру своими склизкими зубами-саблями и выплёвывали назад жалкие остатки. И оставалась лишь дрожь. Беспомощная дрожь и слёзы.
Но что это? Дыхание внезапно перестало сковывать, а сердцебиение постепенно стабилизировалось и начало приходить в равновесие. Почему вдруг по всему телу разлилось трепещущее тепло? И откуда оно исходило? Неужели от самого сердца? У него всё ещё было живо сердце? Но разве чудовища не?..
— Нет, — ответил ровный голос, от которого мальчику вдруг стало так тепло и уютно, словно его отогрели после самых колючих и густых морозов, накрыв несколькими пледами и поцеловав в лоб. Это было похоже на то далекое и забвенное чувство, откопанное из самых глубоких руин памяти — когда он был ребёнком, и от него не ожидали никаких заоблачных высот, не требовали соответствовать стандартам, не затыкали мечты и желания, не ругали, не обвиняли, не заставляли оправдывать ожидания, а… всего лишь принимали. Таким, какой он есть.
— Чудовищам больше не добраться до тебя, родной. Я их прогнала.
— Кто ты? — удивился мальчик. Он осмелился открыть глаза, и вдруг был ослеплён внезапным золотым светом в округе. Но ведь только что здесь была сплошная тьма. Разве так бывает?
Она приблизилась к нему и опустилась на колени, взглянув в самые чистые, самые добрые и самые прекрасные в мире глаза, в глаза, которым действительно пришлось многое повидать на этом свете. И сейчас эти глаза смотрели на неё и наполнялись прозрачными слезами.
Она прижала его к себе и продолжала медленно гладить по голове, не останавливаясь ни на миг.
— Я здесь, родной, — шептала она ему на ухо. — Я рядом с тобой. Знаешь, я так долго искала тебя, и вот наконец нашла. Прости, что тебе пришлось ждать так долго.
Уткнувшись в тёплое и родное плечо, он плакал. Но уже не от страха и не от обиды — он плакал, потому что ему позволили раскрыть все те эмоции, что долго желали вырваться наружу. Позволили принять их и принять себя. Позволили выпустить и прогнать то, что давно застряло внутри.
— Я никуда не уйду. Теперь я с тобой. Ты мое дорогое золотце. Я не оставлю тебя. Ни за что не предам. Я здесь. Я с тобой. Я рядом. Всегда рядом. Тебе не нужно больше бояться и покоряться чужим ожиданиям. Не нужно глушить в себе желания и эмоции. Я люблю тебя. Таким, какой ты есть.
Она продолжала гладить его по спине, а он — тихо выпускать невыплаканные слёзы.
— Ты мой молодец. Ты моя умница. Ты прекрасно со всем справляешься. На твою долю многое выпало, но больше тебе не придётся бороться со злом в одиночку. Теперь мы будем сражаться вместе. Я буду защищать тебя.
Мальчик шмыгнул носом, кивнул и улыбнулся, все ещё не отрываясь от её плеча. И ему уже не казалось странным или неправильным то, что его больше не прогоняют, больше не давят, больше не требуют и не злятся. Его просто любят. Таким, какой он есть. Он понял это.
Теперь она встала стеной между этим маленьким мальчиком и всеми обидчиками. Стеной крепкой, сильной, непробиваемой, той, которая ни за что и никогда не пропустит через себя никакие страхи, боль, оцепенение, отчаяние, обиды или горечи. Они все остались где-то далеко, среди темных лесов и болотных трясин, и воют безостановочно, сокрушаются, желают забрать его, и сетуют, потому что не могут больше до него добраться. Им не по силам пробить эту могучую крепость, но не потому, что она состоит из твёрдого бетона или металла — а потому, что состоит из любви.
И монстрам ни за что не справиться с такой крепкой и нерушимой защитой.
Теперь они отпустили свои жалкие попытки добраться до него, и вынуждены раствориться среди темного покрова мглы, унесшись вместе с колючими ветрами далеко-далеко, туда, откуда их щупальца уже точно не смогут дотянуться.
