Нет звука приятнее, чем детский заливистый смех , и столько в нем радости и света, что становится грустно, когда он внезапно обрывается и остается только эхо: это еще одно свидетельство тех изменений, которые произошл в нашей жизни со дня его рождения. Возможно, иногда мы чересчур переоцениваем то, что случаетс с нами, и ам самим становится так же смешно, как его новорожденному брату. И хотя это так, каждый из нас по-своему ощущает и ощущает ту радостьв тишие или грохоте ветра – все зависит от того, что под руку попадется. У младенца не слышно ни звука. Это не меает его матери смеяться и вселиться, когда она открывает колыбель, поднимая с подушки румяную мордочку. Если бы мы слушалишум, который слышит млденец, то он был бы весельем – смехом от всей души, летящим во все стороны, куда бы онани шла. Но мы не слышим ничего. Шу – это просто эхо. Оно доходит до нас от всех людей, с которыми мы встречаемся на улице. Все, что нас окружает, – это эхо. Н ребенок смеется сам. Он кричит, потому что ему весело. Причем этот звук не такой, как от хриплого дыхания и карканья, а веселый и звонкий. Именно благодаря этому звуку мы и учимся кричать. А чем больше мы кричим, тем больше нашего «Я» поет. Все дело в том, что «Я» дает нам не тот звук, который мы издаем. Это звук внутри нас, который рождает отклик на звуки. Это наше внутреннее звучание, которое наше внутреннее «Я» не в состоянии воспроизвести. То, что мы слышим в детстве, мы не в состоянии услышать в старости, потому что у нас нет ничего, на что бы его можно было записать. У нас есть только то, что звучит внутри нас. Но эта оболочка не может играть важную роль в нашей жизни. Именно поэтому она выглядит так просто и так сложно, когда мы пробуем быть богатым и знаменитым. Зато в старости – только в старости! – мы можем стать мудрецами.