После суток пита, меня перевели в палату на второй этаж. Я там была одна, палата на двоих. Повязали бондаж, который был заранее куплен. И перебинтовали грудь, очень очень плотно, врач, который делал кесарево сечение сказал купить специальное лекарство и его пить. Кормить грудью было нельзя. Начиналась боль в месте разреза. О боже, как это же это больно, даже сейчас, вспоминая, я помню как это больно. А чтоб встать с кровати, для меня легче было сначала опустить ноги, повернуться чуть в бок и подниматься. Ходила сначала медленно, ставили уколы обезболивающие. Становилось лучше, но не на много.
В первый день, ближе к вечеру, подошла ко мне врач, сказала, так как таким детям нельзя ставить Манту, сделали рентген и готовтесь к тому, что вас могут перевести в другую больницу. Надо было думать, прежде чем рожать. Развернулась и ушла. Я осталась стоять как вкопанная, сердце застучало, все сжалось внутри, страх, поглащающий страх меня застал. Какой ужас, крошке, которой всего два дня уже сделали рентген. С чего она взяла, что у неё туберкулез. Пошла истерика. Я металась из угла в угол с болью в животе. Легла на кровать без сил и закрыла глаза.
Ночью, ко мне поселили девушку с ребёнком. Потом я поняла, почему ко мне. У неё не было последнего отрицательного результата на вич и она отказалась при родах, чтоб ей вводили терапию. Девушка была очень хорошая, нормально ко мне отнеслась, конечно она не знала мой диагноз.
На следующий день ко мне принесли мою крошку. Чудесного ребёнка. Я так была счастлива. Но было очень тяжело. Так как кормить грудью нельзя, давали шприц, заполненный смесью. Ел ребёнок эту смесь плохо, родился 3700, а начал снижать вес. Так же приходили и давале крохе терапию, потом даже после терапии ребёнок как то поддергивался. Было страшно. Насчёт рентгена больше никто ничего не говорил. Один раз я так сильно спала, что даже не слышала плача своего дитя, а моя соседка потихоньку меня разбудила. На третий день, ближе к ночи, врач начала взвешивать и сказала, что сегодня сильно скинули в весе, ещё несколько дней и будет перевод. Я в отчаянии говорю, я говорила другим врачам, что со шприца плохо есть, я не знаю, что делать. Она, они что не сказали бутылочку принести, я нет. Она срочно, даже сегодня бутылочку. Я в ужасе звоню мужу и чуть не кричу, чтоб он сейчас же привез бутылочку. Рано утром ребёнок уже ел из бутылочки. Было съедена вся смесь. Вес не стал снижаться. Эта была единственная врач, которая даже смотрела на меня нормально, без презрения, как другие, которые делали обход. Эти взгляды, слова. Морально давит. Соседку уже выписали домой, мы остались одни, ко мне никого не подселяли. Потихоньку боль в животе не была такая сильная, и я любовалась своим ребеночком.
С нашим диагнозом держали в роддоме 7 дней. Они были тяжёлые. Но мы справились. Нас выписали и мы поехали домой.