- Куда ты собрался, на ночь глядя? - спросила Тамара.
- Дело есть, надо закончить - ответил Алексей.
- Какое дело? - не унималась жена - пурга вон, да и ружье еще взял!
- Старика надо уважить, давно уже страдает - буркнул человек с ружьём и вышел в ночь.
Ледяной воздух слегка обвел икры Тамары, она поежилась, кутаясь в шаль. По щекам покатились слезы. Решился таки.
Старик давно был болен и, для всех, кто его знал оставалось загадкой, как он протянул все эти последние годы. Зрение давно уже было не то, ноги ныли при перемене погоды, а совсем недавно стало известно, что добавился рак. Старик страдал и никакие лекарства ему не помогали.
Тамара знала, что Семён Максимович неоднократно упрашивал её мужа решить его проблему. Сам он не мог отважиться на этот шаг, но жить так уже устал. Видимо и Алексей сдался под натиском деда.
Тем временем двое мужчин удалялись в глубь леса, рыжий пёс по кличке Страх бежал рядом. Страхом его назвала вторая жена Семена Максимовича, когда тот приволок измазанный в навозе комок шерсти домой из колхозного сарая. Пёс оказался смышленным и впоследствии даже заслужил право спать около печи в особо лютые морозы.
Ветер усилился и поднимал столбы колючего снега к верхушкам запорошенных сосен. Кутаясь в старый тулуп дед вспоминал свою жизнь. Она не была наполнена множеством счастливых моментов, но все же в глазах его мелькали искорки, когда он вспоминал свою жену и сына, ушедших очень рано, строительство дома и трактор, выделенный ему колхозом за заслуги перед отечеством.
Алексей же наоборот, шёл в полушубке нараспашку, шапку он сдвинул назад, будто возможная простуда отменит обязанность совершить самый жестокий поступок в его жизни. Лицо Алексея было суровым, а взгляд решительным. Мысли были только об одном.
Старые друзья вышли на небольшую опушку, всюду были повалены деревья, последствия летнего урагана. Стволов было так много, что далеко не все было распилено на дрова, хотя все семьи в их деревне топили печи.
Семён Максимович присел на пень, стоящий поотдаль от центра опушки и взглянул на серебристый след луны, оставленный ею на ледяной корке.
- Давай начинать, чего тянуть то - поспешил дед.
- Может передумаешь? Пожил бы ещё, а с болезнью можно бороться, я читал! - без особой надежды на лучший исход бормотал Алексей. Его былая уверенность растворилась вместе с полуночной дымкой.
- Нет, я все решил. Пусть этот грех ляжет на меня, а ты и забудь об этом - с грустью в голосе отозвался Семён Максимович.
Помолчали. Страх тоже притих, будто понимая всю тяжесть момента. Он сидел напротив деда и с тоской смотрел ему в глаза.
Алексей снял ружье с плеча, взвел курок и с глубоким вздохом выстрелил. Прицельно, без боли. Потом громко вскрикнул и, упав на колени, уткнулся лицом в снег.
Страх вспоминал, как он, будучи щенком пробирался в колхозный сарай и выпрашивал у доярок парное молоко, виляя хвостом и тыкаясь им в руки своим холодным носом. Он был милым щенком, и всегда был сыт. Однажды вечером щенок как обычно отправился на свою трапезу, но не заметил, что доска, обычно прикрывавшая навозную яму, отсутствует и нырнул туда всем своим телом. Страх уже почти перестал дышать, как почувствовал, что чья-то сильная рука схватила его за загривок и вытащила на свет.
Это был Семён. Так и произошло знакомство щенка с его бессменным хозяином. В течении жизни они многое пережили. И уход Марии, жены Семена, и гибель его сына. В такие моменты Семён всегда прижимал пса к себе и задавал ему много непонятных вопросов, на которые у Страха никогда не было ответов. Взамен, пёс сильнее прижимался к хозяину и тихонько скулил в тон стенаниям Семена.
Вот и сейчас пёс смотрел в глаза друга, но не понимал его тоски. Взгляд был тёмным, почти чёрным, и выражал лишь глубокую горечь.
- Надо похоронить Старика как положено - утерев лицо снегом, еле произнёс Алексей.
- Да, все таки он член семьи, двадцать лет прожил у нас в доме - очень тихо отозвался Семён Максимович. Старик был что надо...