Легендарная русская балерина, великий педагог Марина Тимофеевна Семенова. Она вырастила целую плеяду артистов, блиставших на сцене Большого театра. Среди них — М. Плисецкая, Р. Карельская, Н. Тимофеева, М. Кондратьева, Н. Сорокина, С. Адырхаева, Н. Бессмертнова, Т. Голикова, Л. Семеняка, Н. Павлова, Н. Семизорова, Н. Касаткина, Н. Ананиашвили, И. Петрова, Г. Степаненко, Е. Андриенко, Н. Цискаридзе.
О своей работе с Мариной Тимофеевной рассказывает ее ученица Людмила Семеняка "Меня судьба свела с Мариной Тимофеевной в Большом театре на какой-то период, лет на пять. И для меня, уже взрослой балерины, встреча с таким потрясающим человеком, такой женщиной и актрисой, оказалась очень ценна. Ну это просто мать русского балета, мы же все у нее учились. После Вагановой это, конечно, самая крупная педагогическая фигура, не говоря уж о ее качествах балерины… Вообще уникальное сочетание человеческих качеств. У нее была потрясающая профессиональная совесть, она умела ценить дар в людях и обязательно старалась помочь, подсказать, как его развить в себе, как направить. А иногда люди получали от нее просто одно замечание, и у них оттого мог измениться весь их творческий взгляд на роль, на жизнь. Она как-то умела всех своим сердцем собрать и согреть. Мне повезло, я с ней репетировала "Раймонду". В те годы это была самая крупная моя работа, сделанная в расцвете творческих сил. Марина Тимофеевна готовила всех Раймонд - репетировала с Наташей Бессмертновой, со мной, потом с Ниночкой Ананиашвили, с Галей Степаненко… В общем, получается, Марина Тимофеевна подарила нам "Раймонду", возродила ее для нашего поколения, это было огромное счастье, потому что она помнила детально все эти port de bras и другие движения, изумительно показывала роль. Причем для каждой исполнительницы находила свойственный ей стиль, состояние, образ. Все были и похожи, и непохожи...
И я на всю жизнь обязана Марине Тимофеевне и всегда низко кланяюсь ей за то, что она придала моему балеринскому характеру окончательные черты. Она, как настоящий художник, будто мазками кисти придала моему балеринскому «портрету» окончательные черты, расставила такие акценты в моем творчестве, которые помогли мне самой дальше развиваться в художника. Если бы я такого человека, как она, не повстречала, я была бы несколько иной балериной. Я с ней повзрослела.
Марина Тимофеевна высказывала замечания бесподобно образно и мудро как с профессиональной точки зрения, так и с чисто человеческой. Будто на ладони подносила тебе драгоценные камни: если ты в них понимаешь - возьмешь и правильно воспользуешься, если ничего не понимаешь - значит, пока рано, в другой раз… Что говорить, настоящая русская женщина. Ум просто фантастический. На какие только темы она не была способна говорить - о жизни, о балете, обо всем. Не будь она великой балериной, мне кажется, она могла бы стать великой писательницей. Что в нашем балетном мире вообще немыслимая редкость - мы же в своем искусстве не говорим, мы молчим. А слово Марины Тимофеевны - это всегда взгляд большого человека, никогда не позволяющего тебе глупо прожить роль или какую-то ситуацию. Она столько видела в своей судьбе, столько помогала другим встать на ноги и понять, для чего у них голова на плечах. Так много читала, прекрасно разбиралась в живописи… Вот как скульптор могла слепить из ученицы балерину, в один миг перед вами рождался образ, и все становилось понятно. Притом говорила просто, на языке, доступном человеку, с которым общалась. Поэтому ее все так и любили… Ну что говорить, перефразируя знаменитые слова - это солнце русского балета, которому в веках сиять.
Жизнь так сложилась, что после работы с Мариной Тимофеевной я вернулась к Галине Сергеевне Улановой, чьей ученицей изначально являлась. Балетная жизнь большая, такое сплошь и рядом бывает: скажем, Нина Семизорова тоже репетировала и с Мариной Тимофеевной, и с Галиной Сергеевной, Катя Максимова - и с Раисой Степановной Стручковой, и с Елизаветой Павловной Гердт. Иногда спрашивают: не было ли между Галиной Сергеевной и Мариной Тимофеевной ревности из-за учениц. Я отвечаю, что их отношения были бесконечная доброжелательность. Они всегда сидели вместе в ложе, потому что балерины, с которыми они репетировали, часто танцевали в одних и тех же спектаклях. И после спектакля Галина Сергеевна подходила к балерине Марины Тимофеевны, Марина Тимофеевна подходила ко мне, и всегда с самыми сердечными словами. И так же во время зарубежных гастролей - мы жили единой театральной семьей. Они научили нас огромному уважению к старшему поколению, потому что сами друг к другу относились с колоссальным уважением и пиететом. Они же обе ученицы знаменитой Вагановой, хранили те традиция, ту культуру общения в театре, которая с уходом старшего поколения, к сожалению, стала исчезать. Мы становимся внутренне более робкими в проявлении наших добрых чувств. Вот честное слово, как пел Окуджава, «давайте восклицать, друг другом восхищаться». Марина Тимофеевна умела искренне восхищаться чужой работой. У меня от работы с ней остался совершенно бесценный сувенир - снятая с ней репетиция "Раймонды". Я ее потом как-нибудь перепишу на диск, чтобы это все осталось. Марина Тимофеевна, когда видела, что человек танцует только телом, но не душой, говорила: "Подними душу". Так просто и ясно! И все сразу вставало на свои места."