Олег
Вновь исполнит мелодию праздную
В небесах тонкий клин журавлей.
И весна обнажит безобразные
Паутины оплывших траншей.
О. Николаев
Мы договорились встретиться на берегу реки в десять утра. Опасаясь, что дорога плохая, я выехал в восемь и через полчаса был уже на месте. Может я очень впечатлительный или слишком много об этом думал, но меня не покидало чувство присутствия войны. До сих пор. Она как будь то здесь, но словно в параллельной реальности. Река оголила прибрежный песок, на котором тут и там валялись гильзы разного калибра, осколки, пулемётная лента, каска… Каска – это всегда особенно трепетно. Каска – это солдат. Человек. Убитый на войне, человек.
К общей массе впечатлений добавилось ещё и история пропавшей земли с кладбища. Я, почему то сразу решил, что прадед не хочет, что бы я привёз домой землю с чужой могилы. Это потом стало ясно, что он похоронен не в этой деревне и не рядом. Потому, что все они в ноябре 1942-го были оккупированы. А пока это был просто лёгкий шок, смягчённый ожиданием предстоящих событий.
Лодка Олега появилась у противоположного берега и быстро приближалась к моему. Время 9:45. Точность – вежливость королей? Уважаю!
Ловко причалив, Олег вытянул лодку на песок. Сдержанно поздоровались. Сейчас, когда мы уже добрые друзья, трудно вспомнить впечатления от первой встречи. Пожалуй, всё как у всех. Благо, что темы для беседы искать не надо. Война… Война тогда, и сейчас.
Сучан, Сутоки, Присморжье, Рамушево… В поисковой братии эти места очень хорошо известны. Все они и многие другие были частью большого сражения, в котором погибло… Да ни кто толком и не скажет уже, сколько. Только каждый год, десятки поисковых отрядов едут в это место и поднимают сотни солдат. Сотни, за редким исключением, неизвестных солдат!
Мы шли на болото Сучан. Оно проходит по северной границе так называемого «коридора», прямо по краю немецкой обороны. И через него, наши солдаты атаковали позиции врага, пытаясь захлопнуть этот проклятый коридор. Прямо из болота, в атаку, на пулемёты.
Мы шли неспешно беседуя о разном, знакомясь и присматриваясь друг к другу. Четыре километра старых, лесных дорог и мы на месте. Ни когда не жаловался на географический кретинизм, но здесь я терялся сразу. Лес казался огромным и чужим. Я понимал, где север и что дорога назад на юге, но… Было жутковато.
Мой спутник неспешно рассказывает и показывает, где и что тут было, в далёком 1942-ом.
Я слушаю и иногда задаю глупые вопросы.
- А наши где?
- Дык… везде. То, что они здесь, это точно. Вопрос в том, что осталось? Здесь, на Сучане, весь найденный солдат может не то что в каске, в кружке своей поместиться! А зачастую и нет его… Вообще нет…
Проминая ногами мягкий мох, под которым чавкало и хлюпало, мы вышли на подобие возвышенности, где было сухо. Олегу надо было за пару-тройку часов набрать полный рюкзак клюквы, а мне предстояло знакомство с лесом.
Много лет назад тут и леса то этого не было, а только редкие деревца и кустики, да «ежи» с колючей проволокой и… убитые. Убитые везде. Сентябрьские на апрельских, майские на январских.. И наступление, раз за разом, по трупам своих товарищей. Какие мысли могли быть у этих людей в тот момент? По истине, кто пережил этот ад и победил, в конце концов, достоин бесконечного уважения и святой памяти. Как и те, кто остался тут навсегда.
Мы немного походили и сразу же нашли подо мхом каску, лопатку и пулю.. Большую такую, ржавую пулю. Вот ведь.. Мох не тронут, солдатские вещи есть, а солдата нет.
Каски здесь повсюду. На кустах, на ветках, просто валяются. Как впрочем и мины и снаряды и прочее железо.
Олег оставил мне рацию и ушел на болото. Стало тихо. Только ветер шумел в кронах деревьев. Тихо и немного страшно… Я поставил рюкзак на поваленное дерево, а на стоящее рядом намотал яркий, оранжевый скотч, что бы видеть издалека свой импровизированный лагерь. Через пять минут, отойдя, как я думал, метров на десять, я начал искать глазами свой маячок и… не увидел его! Ни скотч, ни рюкзак, нигде не отсвечивали! Появились признаки паники. Да что же это?! Я ни когда и ни где не терял направления, как будь то компас в голове, а тут!! Тьфу..! Вот она, оранжевая лента! Додумался умник, в осеннем лесу, где буквально всё оранжевое, желтое или около того, делать себе ориентир такого цвета!
Решил - буду ходить вокруг одного места.
Прибор здесь пищит не замолкая. Кругом металл. Копаю всё, так как там может быть что угодно. Противогаз, каска, лопатка, котелок и прочее. Но мне, почему-то попадаются постоянно неразорвавшиеся хвостатые мины и осколки какие-то. Опыта общения с ВОПами у меня нет, поэтому шарахаюсь от них, как чёрт от ладана. Они хоть и выглядят ну очень ржавыми, а кто его знает… лучше не надо.
Через пару часов такого «поиска» я знатно подустал. И это после ночи то, на заднем сидении авто.
А вот и Олег с полным рюкзаком клюквы. Такой ровный, спокойный. С улыбкой на лице и своими мыслями, на том же лице. Присели. Я делюсь впечатлениями, а Олег слушает и улыбается «в усы», если бы они у него были. Мне кажется, он тогда присматривался. Кто я? Что я? Турист или надолго в этом лесу?
Странно это. У некоторых война за забором, но, ни она, ни тем более её убитые им не нужны. А некоторые едут за тысячи километров, что бы искать и если повезёт, найти и вернуть домой солдата. Я думал об этом, когда уже выехал на трассу, вглядываясь в ночное шоссе. Думал об Олеге и что он, совсем не такой. Привыкший? Да. Но не равнодушный. Не пустой. Он каждый день в этом лесу, ищет и находит.
Мы расстались уже в сумерках на краю деревни, крепко пожав друг другу руку. Олег тогда сказал, что когда я ему позвонил и сообщил, что я здесь, что я всё таки приехал, он подумал – «Если человек проехал такое расстояние, один, в неизвестность, наверно это не просто так..»
Тогда я этого ещё не знал.