– Неважно чего. Важно быть генеральным. Должность броская весу придает, – ответил Сапа. – Тогда ты мог бы говорить о рабочих местах. Мэр был генеральным директором общества «Экология». Не важно, что предприятие бедное и сам он в старом пальто ходил, главное – должность солидная. Он к выборам серьезно готовился и умно поступал. Дни рождения нужных людей записывал и не забывал поздравлять. Он провел много собраний на рабочих местах. Так что работа тебе предстоит большая…
В конце беседы Алику казалось, что он дружит с Сапой много лет, и его потянуло на откровение:
– Решил Квашнякову, редактору нашему, удар нанести…
– Назначение Квашнякова – моя ошибка. Это я на третий день понял, – перебил Сапа. – Он оказался не таким, каким я его представлял…
– Хочу разбросать по городу такие объявления, – объяснил Алик и достал захваченный с собой листок с текстом.
Сапа прочитал, довольно заулыбался, но не одобрил:
– Я бы не рекомендовал. Дурно пахнет и может плохо кончиться.
– Мне все равно, как это кончится. Это мой ответ…
***
До следующей консультации у Сапы Алик выпустил на принтере небольшой тираж эротических листовок, поздно ночью расклеил их на всех столбах объявлений и, прогулявшись по подъездам, разбросал оставшиеся по почтовым ящикам…
Еще до обеда следующего дня у всех сотрудников редакции газеты маленького нефтяного города были сняты отпечатки пальцев, потому как Квашняков подозревал только своих подчиненных, в особенности Алика. На Алика грешили и остальные думающие сотрудники редакции, но единственные отпечатки пальцев, найденные на листовках, совпали с пальчиками сторонника Квашнякова – Посульского, мужа Посульской – ответственного секретаря газеты. Он обнаружил листовки рано при выходе на работу в почтовых ящиках своего подъезда, быстро пробежался по соседним подъездам, собрал, сколько мог, и передал жене, но наследил…
Алик смотрел, слушал и радовался тому, что предусмотрительно работал в перчатках, и тому, что по городской администрации ходили слухи не о пятистах выпущенных им листовках, а о тысячах и тысячах. Такого эффекта он не ожидал.
– Что происходит? Какие объявления? – обеспокоенно спрашивал Алик, излучая негодование происшедшим, но в душе витала другая атмосфера. Он готовил продолжение, потому что Квашняков не выглядел поверженным. Газетно-статейные последствия: временный мозговой эффект и неизменная явь – Алика теперь не удовлетворяли.
«Наверное, слабоват текст, – размышлял наш герой. – Тираж невелик – всего несколько сот экземпляров. А что если выпустить разъяснение Квашнякова по поводу первых листовок? Мол, разгневан клеветой, появившейся на столбах и в почтовых ящиках, хочу оправдаться перед жителями. Нет ничего смешнее оправдывающегося человека. Раз оправдывается – значит, виноват. Так люди подумают».
Алик печатал с увлечением, и из-за курсора, мигавшего на экране компьютера, выскакивали следующие слова:
«Уважаемые горожане!
Спешу сообщить, что в листовках, разбросанных недавно по почтовым ящикам, про меня сообщалась чистая неправда. Я никогда не руководил клубом голубых в соседнем городе и не собираюсь его организовывать здесь. Но, с другой стороны, не хочу сказать, что я против половых связей с мужчинами, просто считаю это личным делом каждого. У меня есть друзья, любимые мужики. Например, мэр. Но между нами ничего такого. Это все, что я хочу сказать. Насчет организации клуба голубых прошу больше не беспокоить.
Редактор газеты Квашняков».
На этот раз Алик с Сапой не совещался. Он вышел на почти безлюдные улицы примерно в час ночи и в одиночку примерно за четыре часа разбросал тысячи листовок по тысячам почтовых ящиков. Редкие прохожие не обращали на него внимания, как и встречные наряды милиции. Произошла только одна непредвиденная случайность: на выходе из подъезда Алик встретился лицом к лицу с каким-то мужчиной, подозрительно на него глянувшим. Но Алик не огорчился, поскольку одежду подобрал для акции самую старую, давно не ношенную. Лицо прикрывала пушистая шапка-ушанка, поскольку на дворе минусовал холодный декабрь, такой, что минут через пять пребывания на улице немели и просили гусиного жира открытые уши и нос.
Нахальство и уверенность покинули Квашнякова. Утром он не появился в редакции, потому как на две недели угодил в больницу, и до Алика дошли слухи, что с больничной койки он грозил мэру: если не найдут виновника, то уйдет из города. «Слава богу», – сказал про себя Алик. Он был удовлетворен. Ответ казался адекватным и перспективным.
Но непредвиденная случайность произошла не одна. Когда Алик выходил из подъезда Сапы после очередной политической консультации, его узнал заместитель мэра, Лизадков, и доложил своему начальнику.