оглавление канала
Потом все закончилось. Сбивающий с ног ветер, вой пурги, миллион разных запахов и звуков обрушились на меня, как лавина, заставив прижаться к земле. Я слышала все, от шебуршания мыши под снегом, до потрескиванья веток в высоких кронах. Чуткие волчьи уши улавливали любой звук, любой шорох, четко отделяя его от завывания ветра.
Снег попал мне в нос, и я тихонько фыркнула. Потянула носом воздух, пытаясь уловить посторонний запах человека. Постояв так немного, подняла голову вверх и завыла, вплетая свой голос в звуки пурги. Через некоторое время до меня долетел ответный вой. Я села на снег и приготовилась ждать. Через некоторое время, на верхушке снежного бархана, я увидела его. Красавец-вожак, подбежал ко мне и стал принюхиваться, потом ласково боднул меня головой. Я тоненько заскулила, передавая ему образ человека. Матерый посмотрел на меня внимательно. Потом, подняв голову, завыл с переливами. Он созывал стаю.
Вскоре стали прибывать волки. Пришли все. От молодых переярков, до стариков, век которых подходил к концу. Вожак позвал, как не откликнуться. Звал их не на охоту, не за добычей. Звал на поиски человека, которого надо было найти и охранить.
Я опять тоненько заскулила, передавая образ могучего человека с бородой, от которого пахло каленым железом и огнем. Мгновение, и стая прыснула в разные стороны. Я осталась с Матерым. Мы ходко потрусили по ложбине, где ветер не так мешал двигаться.
Снег сыпал сплошной пеленой, забивая глаза и уши. Приходилось периодически останавливаться, чтобы стряхнуть с себя мокрый налипший снег. Если бы этого не делать, то через совсем небольшой промежуток времени, можно было превратиться в снежный ком. Волкам, как, впрочем, и другим животным, было не свойственно бродить по лесу в такую погоду. Волки могли это делать только, если им грозила смертельная опасность. Или, как сейчас. Когда их призвал вожак, воля которого была настолько сильна, что его зову не мог противиться никто в стае.
Ложбина вскоре раздвоилась, как река. Матерый тихонько и коротко взлаял, давая понять, что нам надо разделиться. И побежал по левому рукаву оврага. Я, постояв еще немного и поглядев ему в след, потрусила по правому ответвлению. Овраг заворачивал круто почти под прямым углом. Мне подумалось, что я могу пойти по низу, где буду защищена от сильных порывов ветра. Повинуясь инстинкту, повернула еще раз направо. Ветер стал задувать мне в бок. И я почувствовала запах дыма. Горечь сгоревших дров перемешивалась с еще каким-то противно-кислым запахом незнакомого человека. Это был не Павел. Но, я решила взглянуть. Пришлось умерить свой бег и дальше продвигаться осторожно. Вскоре, запах стал почти совсем невыносимым. Я зафыркала и замотала головой, пытаясь от него избавится. Пришлось даже засунуть морду в рыхлый сугроб, чтобы избавиться от этой резкой вони.
Вскоре, овраг растекся по лесу, стал более мелким, и я осторожно выбралась по пологому склону. В крепи леса, среди могучих сосен, которым была безразлична завывающая и беснующаяся пурга, стояла маленькая избушка. Из ее трубы шел дымок. Ветер трепал тонкую струйку, то прижимая ее к земле, то закручивая в тугую спираль над самой крышей.
Я затаилась под большим выворотом, и настроилась на долгое ожидание. И тут, в вое ветра я услышала знакомый голос вожака. Два коротких завывания и, последующее за ним одно длинное. Это был извечный охотничий клич волков, означающий, что Матерый нашел добычу. Я ответила одним призывным долгим воем, и улеглась под выворот старого дерева, не сводя взгляда с дверей домика.
Дверь внезапно распахнулась, на пороге появился человек с карабином в руках. Видно, его сильно встревожил наш вой. Шерсть на моем загривке встала дыбом, а клыки непроизвольно обнажились. В горле родился гортанный рык. Игнат! Я узнала его сразу, хоть раньше никогда и не чуяла его запаха. Переплетенное сознания волка и человека не давали возможности ошибиться. Человек помнил о коварстве и жестокости этого двуного, которого нельзя было ни причислить его к людскому племени, ни к звериному, чтобы не оскорбить подобным сравнением ни тех, ни других. А зверь, зверь ощущал его сущность всем своим чутьем, которое никогда не подводило. Как будто, природный рентген, который просвечивал его грязную душу насквозь, видя все ее темные сгустки и потаенные углы, в которых клубился мрак. Внутри меня родилось предостережение. Как будто кто-то незримый прошептал мне в ухо: Будь осторожна!!! Берегись!!