-Какое сегодня число? – я обвела глазами комнату в поисках календаря.
-Сегодня – четверг, - ответил Снеж.
-Ты издеваешься? – у меня было ощущение, что ему нравится, когда я злюсь. – Я спросила, какое число, а не какой день недели.
-Сегодня четверг, - невозмутимо повторил он, - и это всё, что тебе нужно знать. Когда придет время уходить, я сообщу тебе.
-Очень интересно, - возмутилась я, - и когда придет это время?
-Через десять сказок, не считая этой, - спокойно ответил Снеж.
***
Вечерело. Убийца незаметно подкрался сзади и ударил Понедельник по голове полупустой бутылкой бурбона. Жертва упала замертво – по ее лицу стекали недоумение и насыщенная янтарная жидкость. Преступник поправил перчатки, последний раз оглядел комнату и, подняв повыше воротник кашемирового пальто, шагнул в окно. Первый этаж, клумба и почти погрузившийся в сон плохо освещаемый сад – дворецкий спокойно досматривал сериал: посторонних в доме не было, а труп обнаружат только завтра.
Но пропажу Понедельника заметили лишь через два дня, когда он не вышел из своей комнаты в назначенный временем срок. Семья обеспокоенно стучала в запертую дверь, и когда больше нельзя было медлить, вызвала полицию.
Прибывший инспектор Сейчас велел всем собраться в гостиной, а сам отправился взламывать комнату хозяина дома. Картина, открывшаяся ему вместе с дверью, не вызывала сомнений: убийство.
-Кто? – оставшийся за главу семьи младший брат Понедельника тучный Вторник обвел глазами домочадцев, пока инспектор осматривал место преступления. –Кто? – повторил он вопрос, давая понять, что произошедшее – дело семейное, и он готов сделать все, чтобы из избы не был вынесен сор.
Дочь убитого – Среда - и ее муж Четверг сидели на диване и держались за руки. «Столько лет вместе, а как в первый день», - мысленно усмехнулся Вторник: он был убежденным холостяком. Пятница, их приемная дочь – дерзкая и бойкая девица двадцати пяти лет - стояла возле барной стойки («а где ей еще быть?» - отметил про себя Вторник) и привычным движением мешала бурбон с колой. Близнецы Суббота и Воскресенье, подобно Артемиде и Аполлону появившиеся от случайной связи отца на стороне, но благоразумно признанные бесплодной Средой («ха-ха!» - снова отметил про себя Вторник), расположились позади родителей и старались держаться как можно серьезнее в свои восемнадцать.
-Дедушку, конечно, жалко, - беспечно заявила Пятница, - но, если честно, характер у него был скверный.
-Жалко, - притворно вздохнула Среда: уж она как дочь прекрасно знала суровый нрав отца.
-Не забывайте – вы говорите о моем брате! Имейте хоть толику уважения к покойному, - строго сказал Вторник. Как ни странно, он питал к главе дома нежные чувства и был за многое ему благодарен.
-Репортеры сбегутся, - поежился Четверг и обратился к жене: - Надо оградить детей от предстоящего кошмара.
-О! – воскликнула Пятница. – Не волнуйся, папочка, я прекрасно могу постоять за себя.
-Ты – да, а о младших подумать? – в голосе Четверга сквозило раздражение. Он представил себе весь ужас от расспросов, вспышек фотокамер и толпы зевак возле ворот дома.
-А им давно пора по-настоящему повзрослеть, - подмигнула близнецам Пятница и налила себе еще один стакан бурбона.
-Много пьешь, - скорее для порядка заметила Среда.
-Не больше обычного, - засмеялась приемная дочь и залпом осушила янтарное содержимое стакана.
-Хватит болтать, у нас мало времени! – рявкнул Вторник. – Если мы не хотим узнать, что такое ад, есть смысл здесь и сейчас признаться. Клянусь: тайна останется в этих стенах, а я что-нибудь придумаю, чтобы обеспечить алиби тому, кто это сделал.
-А вдруг дедушка просто умер? От старости, - глупо предположила Суббота.
Пятница, уже откровенно глотая бурбон из горла, расхохоталась.
-Дочь! – попытался приструнить Пятницу Четверг, но та лишь нахально развалилась в кресле, держа в руках уже порядком опустошенную бутылку и не переставая вызывающе театрально смеяться.
-Это она, - тихо и испуганно промолвил Воскресенье.
-А даже если и так, - Пятница вдруг сделалась невероятно серьезной, - даже если и так. Что вы вообще знали о наших отношениях? Этот престарелый урод постоянно доставал меня своими нелепыми поручениями. Вечно ничего не успевал сделать сам, все раскачивался и командовал. И воротил такое в глубоком маразме, что расхлебывать всегда приходилось мне. Ни тебе, мама, и ни тебе, папа, а мне, так называемой любимой внучке. И все на вечер, все на конец дня: платежи, поставки, разгрузки, переговоры. Только соберусь в бар или на дискотеку – фиг тебе! Свидание? Ага, как же, забудь! Театр? Если только абсурда! Ну, что смотрите? Кому из вас доставалось больше, чем мне? Так чему вы сейчас удивляетесь? Вы же все видели это откровенное издевательство, но хоть один из вас что-то сделал? Ладно эти малолетки, - Пятница кивнула на близнецов, - ну а вы что же? А вас все устраивало. Вас вполне устраивало это «с девяти до шести», потому что вы прекрасно знали: приду я – и на меня можно спихнуть все, что не было сделано. Что, скажете, не так? – и Пятница в очередной раз жадно приложилась к бурбону.
Все ошарашено молчали.
Полную тишину в гостиной нарушил голос вошедшего инспектора:
-Мне жаль, но Понедельник был убит два дня назад ударом бутылки по голове, - он оглядел присутствующих, - такой, как вот у нее, - и он хищно посмотрел на Пятницу.
-Смею вас заверить, инспектор, что эта девушка никак не может быть причастна к тому, о чем вы говорите, - взвешивая каждое слово, произнес Вторник.
-Это еще почему? – саркастично поинтересовался Сейчас. – Очень похоже. И почерк убийства вполне женский: отчаянный, но в то же время, расчетливо хладнокровный. Так что…
-Всю пятницу и последующие выходные мы провели с ней в моей постели, - Вторник тяжело выдохнул, - и поверьте: от меня любовницы не уходят – они просто не могут…
***
Впервые за эти дни я смеялась. Смеялась искренне, от души, до слез.
-Тебе бутылки бурбона не хватает - и вылитая Пятница, - миролюбиво улыбнулся Снеж, а я вдруг почувствовала, что в доме неожиданно потеплело.