Хочется мне рассказать тот странный случай, который был со мной вчера...То есть, странного в нем в сущности ничего не было, да вернее и «случая» тоже никакого не было, но.. но пережила я за один этот вечер, быть может, больше, чем за предыдущий год и он надолго, если не навсегда, врезался мне в память.
Были мы вчера с мужем в театре; во время первого антракта мы с ним вышли в фойе немного походить и машинально рассматривали окружающую нас публику. Вдруг я заметила высокую красивую брюнетку; она шла навстречу нам рядом с каким-то мужчиной, который что-то оживленно рассказывал ей, но она, по—видимому, не слушала его и глаза ее смотрели прямо на моего мужа с таким странным выражением, что я невольно обратила на нее внимание. Это странный — растерянный и упорный взгляд заинтересовал меня и я инстинктивно взглянула в свою очередь на Володю и... и сердце мое сжалось какой-то болью и недобрым предчувствием.
Он тоже смотрел на нее и в его лице было при этом почти то же смущение и точно испуг и любопытство, как и у нее.
Они молча поравнялись друг с другом и, казалось, колебались - здороваться им или нет…Но женщина первая чуть заметным поклоном наклонила голову и, вся ярко вспыхнув, сейчас же отвела взгляд в сторону… Тогда же и Володя тоже раскланялся с ней с какой-то преувеличенной поспешностью и мы расстались..
Сердце мое билось, как подстреленное. Я чувствовала, что сейчас, в этот короткий миг, между моим мужем и этой незнакомой мне женщиной пробежало что-то, что имеет какую-то непосредственную связь между их прошлым и моим настоящим.
Но инстинкт удержал меня показать мужу это волнение и в первый еще я мыслью солгала перед ним, потому что спросила — на вид почти спокойно — Кто это, Володя?
Он тоже по-видимому уже оправился от этой мимолетной встречи, на минуту как бы взволновавшей его, и улыбнулся на мой вопрос.
- Это- сказал он шутливо, но довольно многозначительно — это, моя первая любовь!
Мне показалось, что я упаду сейчас, так зазвенело у меня в ушах и прихлынула кровь к сердцу; но, конечно, я не упала, а усилием воли заставила опять принять на себя спокойный вид, и мы вернулись на свои места.
«Она» тоже вернулась вместе со своим спутником и села невдалеке от нас, через два-три ряда, и при том места их приходились так, что мне удобно было наблюдать за ней.
Кажется, в ее лице не было ничего особенного, но для меня, в эту минуту, оно полно было такого глубокого значения, что я не могла отвести от него глаз.
Я чувствовала, что она тоже волновалась; это было заметно по тем порывистым движениям, с какими она вертела в руках афишу и по тому нервному , очевидно искусственному смеху, с которым она разговаривала со своим собеседником, в то время как глаза ее невольно обращались в нашу сторону.
И вдруг мне, впервые пришло в голову, что в жизни моего мужа, которая почему-то представлялась мне такой знакомой, понятной и сливающейся с моей собственной, была целая половина, которой я не знала и в которой не участвовала.
Я поняла вдруг то, о чем не думала почему-то никогда раньше; - поняла, что в этой жизни — я не первая и не единственная, что в ней уже были другие женщины, которые были ему также близки и дороги, как я теперь, которых он любил не менее, а, может быть, даже больше, чем любит теперь меня.
И сознание этого так поразило меня, что на меня точно налетел какой-то шквал и разом все спутал и смутил в душе моей. Но Владимир даже не подозревал об этом по-видимому. Он уже вполне успокоился и равнодушно рассматривал публику, хотя время от времени тоже косился в ту сторону, где сидела она.
Я сознавала сама, что лучше было бы ни о чем его не расспрашивать, но какое-то болезненно-острое чувство толкало меня на эти расспросы. Мне хотелось знать больше, больше, хотелось знать все и хотя я знала, что каждый его ответ будет мукой для меня самой, но все-таки не могла удержаться, чтобы не начать расспрашивать его и только инстинктивно старалась сохранять при этом свой наружно спокойный, обманывающий его, вид.
- И что же ...что же...- начала я почти с трудом: - ты...очень любил её?
Володя слегка усмехнулся.
- Очень, не очень, - ответил он равнодушно — а любил.
- А она тебя?
- И она любила...- сказал он и я видела, как глаза его опять невольно потянулись в ее сторону и что-то задумчивое и теплое набежало на лицо его...точно в воспоминании его ожило на миг то далекое время, когда они любили друг друга.
- И долго это продолжалось?
- Года три — отвечал он спокойно.
Я замолчала, потому что едва уже владела собою, но через несколько минут снова справилась с собой и спросила его:
- А давно это было?
Тогда он несколько подозрительно покосился на меня и сказал уже с некоторым недоверием:
- Ну, Катя, еще несколько таких расспросов, и ты не на шутку приревнуешь, пожалуй. Лучше оставь. Успокойся — прибавил он добродушно, точно утешая меня — все это было так давно, что не только я, а она уже давным давно позабыть обо всем успела.
Но я чувствовала, что она, эта женщина, вздрогнувшая и побледневшая при одной встрече с ним и так волновавшаяся от одного присутствия его здесь, не забыла его. Да и разве мы, женщины, можем забывать подобные вещи, как бы давно они не случились в нашей жизни. Это только они могут спокойно вычеркивать их не только из жизни, но даже и из самой памяти своей.
И потом он сказал: «еще немного и ты приревнуешь». Боже мой, - да разве это была ревность, то, что я чувствовала сейчас. Ревнуют, когда бояться потерять, когда боятся, что любовь другого человека уменьшится, а я — разве я боялась потерять его? Разве я думала, что любовь его изменится ко мне только от того, что он встретился с этой женщиной? Ведь я знаю, что он не убежит от меня опять к ней и все останется между нами также, как было и до этой встречи. Напротив, мне было почти жаль ее; я так понимала, что переживает она сейчас; мне казалось, что это я сама, но уже брошенная и забытая, как брошена и забыта сейчас она…
Что из того, что это было «уже давно»! Когда-то 5, 7,10 лет тому назад — ведь это все-таки же было, было и было! И почем я знаю, что будет еще через 5-10 лет, когда я не знаю, что было 5 лет тому назад? Раз в его прошлом было уже несколько женщин — почему их не будет больше в его будущем? Что изменит весь склад его характера, его натуру! Мне скажут: «Жена, любовь к ней, дети». Но ведь он любил также и других раньше меня, а хоть эту же самую женщину! Дети… Но, Боже мой, раз были другие женщины, то почему же думать, что не было детей. Что же, какое чудо должно привязать его ко мне отныне уже на всю последующую нашу с ним жизнь и при том так, чтобы уже никогда и ни одна женщина не получила бы над ним хотя бы мимолетной власти. Так ли это, не вернее ли, что и я в свою очередь буду брошена для других, как были уже брошены другие до меня, или… в лучшем случае, мне придется, закрывая глаза, разделять его с этими другими…
Боже мой, Боже мой, сколько во всем этом стыда, сколько унижения для нас, женщин! Невольно спрашивала я себя, что почувствовал бы он на моем месте? Как поступил бы тогда? Что почувствовал бы, если бы не он, идя под руку со мной, женой своей, встретился бы с женщиной, которую любил прежде до меня, а я, жена его, идя под руку с ним, встретилась бы с человеком, который имел бы в прошлом на меня такие же права, какие имела на моего мужа эта женщина! Что сказал бы он себе и мне, если бы знал, что рядом с ним сидит человек, с которым его жена — мать его ребенка — целовалась когда-то точно так же, как целуется теперь с ним самим. И кто поручится мне, что у этой женщины нет от него такого же ребенка, какой составляет лучшее счастье в нашем с ним браке.
Продолжение следует...