Не дает мне покоя судьба Руси-матушки и народа ее многострадального. От того я все в экзистенциальные рассуждения пускаюсь, историю к ответу призываю. Ведь именно она, по словам Карамзина, «злопамятнее народа». Не простит ведь и накажет за непокаяние… Который раз…
Ответ на извечный русский вопрос «Кто виноват и что делать?» ищут многие. В политических программах, критических блогах, интервью со знающими и даже в религии. Никому и в голову не приходит начать с самого главного – человека.
Русский человек… Обычный, с какого-нибудь Урюпинска… Кого волнует его жизнь сегодня? Как живет, чем дышит, о чем вечерами перед сном думает, сыт ли, счастлив? А пропадет он завтра в лесу – кто о судьбе его горемычной вспомнит? Кто жизнь его как ценную для государства и общества сегодня рассматривает?
Никто.
Потому и пытки в тюрьмах не пытки. Потому что за ними нет человека.
В то время, когда вся Европа в центр Вселенной ставила протагоровское «человек есть мера всех вещей», у нас была «крестьянская доля на широком поле».
Через всю нашу историю проходит весьма примечательный образ, говорящий о ценности человеческой жизни в России: могилы без крестов - как результат подневольной крестьянской доли, сталинских репрессий, коллективизации, гражданских войн и других междуусобиц.
И ведь не кается, тот, кто наверху. Ни за одну могилу без креста. Ни одного открытого и всенародного политического процесса.
Вроде и вера-то у нас христианская, но почему такое отношение к человеку, который вроде бы создан по образу и подобию Божьему? Неохристианились до конца?
Хороший рассказ есть у Куприна. Мне кажется, что он в полной мере раскрывает тему жизни человека в России. Называется он «Мелюзга». В нем автор настолько близко подошел к пониманию русского, насколько это вообще возможно. Вот хотя бы этот отрывок (из фильма, снятого по рассказу):
И слова одного из главных персонажей рассказа как нельзя лучше показывают нам, как и сам русский человек оценивает свою жизнь. Тонет герой, а сам говорит: «Ничего… Может, и выгребу, а не выгребу - наплевать…»
А все так потому, что нельзя превращать человека в средство. Иначе он сам себе потом тот же вопрос задает: «Кто я, собственно такой, чтобы быть кому-то нужным?»
Ну а как: вечно у нас человек-средство строит империю. Не для себя, а для реализации чьи-то амбиций...
Да провались она, эта империя. Разделись она хоть на тысячу княжеств, но, чтобы в каждом о человеке думали.