Прежде чем я закончу, я должен со всем смирением просить позволения сказать мистеру Вуду, что он повинен в большой неосторожности, заставляя так часто и таким образом упоминать такое почетное имя, как имя мистера Уолпола, по его случаю: короткая газета, напечатанная в Бристоле и перепечатанная здесь, сообщает, что мистер Вуд сказал, что он "удивляется наглости и дерзости ирландцев, отказавшихся от его монеты, и что он сделает, когда мистер Уолпол вернется". Уолпол приезжает в город." Где, кстати, он ошибается, потому что истинные англичане Ирландии отказываются от этого, хотя мы считаем само собой разумеющимся, что ирландцы тоже сделают это, когда их попросят. Он приказывает напечатать это в другой газете, чтобы "мистер Уолпол запихнет нам в глотку эту медь:" Иногда раздается, что мы должны "либо взять эти полпенса, либо съесть наши башмаки", И в другом информационном бюллетене, но не вчера, мы читаем, что тот же великий человек "поклялся заставить нас проглотить его монету в огненных шарах".
Это наводит меня на мысль об известной истории шотландца, который, получив смертный приговор со всеми обстоятельствами повешения, обезглавливания, четвертования, расстрела и тому подобного, воскликнул: "Зачем нужна вся эта КУЛИНАРИЯ?" И я думаю, что у нас есть основания задать тот же вопрос; ибо, если мы верим Дереву, вот для нас готовится ужин, и вы видите счет за проезд, и я сожалею, что забыли выпить, который легко можно было бы снабдить расплавленным свинцом и горящей смолой.
Какие мерзкие слова можно вложить в уста великого советника, пользующегося большим доверием Его величества и считающегося премьер-министром. Если у мистера Вуда не будет лучшего способа представлять своих покровителей, когда я стану великим человеком, ему никогда не позволят присутствовать на моей вечеринке. Это не стиль великого священника, в нем слишком много привкуса чайника и печи, и он полностью вышел из кузницы мистера Вуда.
Что касается угрозы заставить нас съесть наши башмаки, нам не нужно страдать; ибо, если его монета пройдет, это невежливое прикрытие для ног больше не будет национальным упреком; потому что тогда у нас не останется ни обуви, ни обуви в королевстве. Но здесь ложь мистера Вуда совершенно очевидна; ибо я уверен, что мистер Уолпол никогда в жизни не слышал о акценте[24].
[Сноска 24: Едкая насмешка над невежеством Уолпола в ирландских делах. [Т. С.]]
Что касается "проглатывания этих полпенса огненными шарами", то это история столь же невероятная. Для выполнения этой операции весь запас монет и металла мистера Вуда должен быть расплавлен и отлит в полые шары с диким огнем, размером не больше, чем может проглотить разумное горло. Теперь металл, который он подготовил и уже отчеканен, составит по меньшей мере пятьдесят миллионов полпенса, которые будут проглочены полутора миллионами людей; так что, допуская два полпенса на каждый шар, каждый человек в этом королевстве будет проглатывать около семнадцати шаров дикого огня за штуку, и для введения этой дозы не может быть удобно менее пятидесяти тысяч операторов, позволяя одному оператору на каждые тридцать, что, учитывая брезгливость некоторых желудков и раздражительность маленьких детей, вполне разумно. Теперь, с поправкой на лучшие суждения, я думаю, что хлопоты и затраты на такой эксперимент превысили бы прибыль, и поэтому я считаю этот отчет ложным или, по крайней мере, всего лишь новым планом самого мистера Вуда, который, чтобы он прошел лучше в Ирландии, он возложил бы на государственного министра.
Но теперь я без всяких противоречий продемонстрирую, что мистер Уолпол против этого проекта мистера Вуда и является полным другом Ирландии, только с помощью этого одного непобедимого аргумента, что он имеет всеобщее мнение о том, что он мудрый человек, способный министр и во всех своих действиях преследует истинные интересы короля, своего хозяина: и что, поскольку его честность превыше всего развращения, так и его состояние превыше всех соблазнов. Поэтому я полагаю, что мы в полной безопасности от этого угла, и нам никогда не придется сражаться со столь грозной силой, но нам будет предоставлено спокойно владеть нашими башмаками и картофелем, столь же удаленными от грома, как мы от Юпитера.
Я,
Мои дорогие соотечественники,
Ваш любящий товарищ-подданный,
товарищ по несчастью и смиренный слуга.
М. Б.
13 октября 1724 года.