Поищите тему «Немцы в рукопашном бою» – получите массу статей однотипных : «Почему немцы избегали рукопашных схваток с русскими», «Почему немцы боялись рукопашных…», «Штык-молодец» и даже «Нацисты вспоминали русскую штыковую атаку как самое страшное».
В конце ХІХ в. немецкая пехота была лучшей, и её готовили целенаправленно и беспощадно, Ремарк в знаменитом романе описывает эту подготовку как издевательства, но после неё он выжил, как и многие его товарищи – немецкая пехота была по-прежнему лучшей в мире, и вопрос о штыковом бое никогда не стоял, тот же Ремарк пишет: «Впрочем, штык во многом утратил свое значение. Теперь пошла новая мода ходить в атаку: некоторые берут с собой только ручные гранаты и лопату. Отточенная лопата — более легкое и универсальное оружие, ею можно не только тыкать снизу, под подбородок, ею прежде всего можно рубить наотмашь».
А вот во Второй мировой войне этот немецкий солдат, прошедший 16-недельную подготовку, то есть явно лучше обученный, чем советский парень, вдруг становился испуганным мальчиком перед русским пехотинцем, брошенным в бой практически без подготовки, чтобы заткнуть гигантскую дыру в рвущемся фронте – почему? А немец ещё и прекрасно замотивирован: армия, в которую он пришёл, только что порвала в клочья не только Польшу, но и лучшую армию Европы – французскую, он, как ему объяснили, ариец, хозяин мира, сверхчеловек, и все перед ним дрожат!
И он должен бояться штыкового боя?
Немецкий Генштаб проанализировал итоги Великой войны: от холодного оружия потери составляли 2%. Именно поэтому солдат вермахта учили: рукопашный бой – это самая последняя грань борьбы, делать его предметом гордости и основой победы – неразумно. Устав требовал: сначала применяются технические средства – бомбы с воздуха, снаряды артиллерии из своего тыла, танки на вражеских позициях – и только тогда поднимается пехота, сопровождаемая пулемётами и миномётами, а затем уже ближний бой как средство окончательного уничтожения обороны и зачистки уцелевших.
Всё чётко расписано: техника – подавление – разрушение обороны – ближний бой.
Всего этого на первом этапе войны была лишена наша пехота, поэтому оставался единственный довод: примкнуть штыки – и на пулемёты! Обидно? Да! Но называть немцев трусами… Лучше вспомнить слова К. Симонова:
Да, враг был храбр.
Тем больше наша слава.
Да, немцам вручали награды за ближний бой, да, поощряли, но идея оставалась: штык – самое крайнее и нежелательное средство.
Немцы проанализировали опыт боёв І мировой и пришли к выводу: ближний бой и рукопашная – тяжкие взаимные потери, для Германии катастрофические. Чем больше и дальше шла война, тем меньше у Германии оставалось людских ресурсов (именно поэтому немецкие танкисты обязаны были при повреждении танка эвакуироваться – человек важнее железа, железо наклепаем, а новых танкистов ещё учить и учить!) А советский танкист, выбравшийся из подбитого танка, становился дезертиром, отсюда песня танкиста, вызванного в особый отдел:
Вы меня простите –
Это я им говорю –
В следующей атаке
Обязательно сгорю.
Так что стремление избежать кровавого ближнего боя – это немецкая рациональность.