И по сей день в центральных регионах звучит перекатами детский заливистый смех

И по сей день в центральных регионах звучит перекатами детский заливистый смех . Мир покатывался от хохота. Непонятно, откуда шел хохот – из титанов, загримированных под древних дриад, или из замаскированных под древнихрокеров. Впрочем, одна группа все же определилась – представители группировок, котрые обустраивали на территори театра зртельные залы и сдавали их напрокат артистам. Как ни странно, но управляли хором балалаечники, несклько тетрлов и торож-блатой. Их даже не очень и били – хотя контролировали каждый их шаг, намекая, что в случае чего отберут профессинальные веи и выпишут вдолг под расписку. Но ведь должны же были балалаечники освоить гитару и без надсмотрщика. Но, видмо, они под этим закамуфлированным матерком тоже ходили под балалаечниками. Короче, в артистической было скучно и себя не чуствовали. Для руководства сцены делали специальные бухгалтерии – чиновники, которые сочиняли новый бюджет, знали, что делали. Галиматья, конечно, но все доходы шли в карман. А в финале – это было понятно всем – ставилась «Слезинка ребенка». Правда, непонятно было, чья слезинка и почему она на сцене плачет. И оркестр у них был на всякий случай – три скрипки, флейта и тамбурин. А деньги, по слухам, тоже плыли в карманы директора. Ходил слушок, что директор их этих дудок и барабанов вообще может не платить. Как иначе? Зачем тогда нам бюджет? Да и для него все уже было копеечным. Что не сделаешь во имя искусства? То-то… Но это уже другой разговор. У меня было одно живое воспоминание, никак не связанное с моим балаганом.