Продолжим истории женщин, работающих в секс-индустрии.
Я была на днях в Амстердаме. Амстердам, где как и в Германии проституция легализована. Как и в Германии считается, что это такая же профессия, как любые другие. Проститутки в Европе борются со стигматизацией и выходят с плакатами: "Меня не нужно спасать!". Есть целые движения.
В своей работе в Германии встречаю женщин, кто выбирает эту деятельность, чтобы обеспечить себя дозой наркотиков. Кто-то открывает бордели. Кто-то зарабатывает через услуги домины без вступления в вагинальный, анальный или оральный контакт. Кто-то продает свое тело, чтобы финансировать свою наркотическую зависимость. Это срез работы в клинике зависимостей. Есть и другие причины. И да, я пока что в моей деятельности не встречала ни одной счастливой проститутки.
Как женщина я уважаю право любой женщины делать то, что она хочет. Как терапевт я считаю, что это сильнейшая травматизация женщины. Для меня внутри это все равно про насилие.
Тема эмоционального (безразличие, унижение и пр.) или физического насилия в детстве есть в каждой истории пациентки.
Тема нарушения границ и невозможности ребенку иметь хоть какой-то контроль или выражать свою автономность. Другой полюс - отсутствие любых рамок, что равно отсутствию интереса к ребенку.
Всегда в этих историях за "главной сценой" их жизни была определенная картина мужской фигуры отца, психический конфликт, которые не разрешен и живет в женщине до сих пор.
Тема ретравматизации и, естественно, расщепления или диссоциации.
Женщина позволяет проникать в себя снова и снова чужому незнакомцу. Я слушала вчера на Spotify какое-то интервью женщины в прошлом проститутки и она рассказывала, как она диссоциировалась, уходила из процесса, чтобы вынести это. И это не единичные истории. Истории моих пациенток всегда связаны с употреблением наркотиков и алкоголя, чтобы работать в этой профессии. Женщина учится "убирать себя" из процесса, чтобы продолжать: "От меня остается только оболочка, которая все еще может делать определенные движения" . Жертвы насилия учатся диссоциироваться еще в раннем детстве. Но об этом еще буду писать дальше, а пока что история женщины.
Первоисточник эта статья
Другие истории:
Истории женщин секс-индустрии: Улла
Истории женщин секс-индустрии: Ирина
Селин, 36 лет, ищет работу, подрабатывает проституткой в течение года и рабыней в течение двух месяцев.
Селин выросла с двумя младшими братьями в большом городе в бывшей ГДР. Благодаря годичной психоаналитической групповой терапии, говорит Селин, ее детские воспоминания "уже не такие свободные".
Она описала бы себя как одиночку, которая любит быть одна: "Я проводила много времени с бабушкой, даже когда ее не было дома, я очень часто была в квартире, потому что мне нравилось быть одной". Год терапии помог ей понять: "Мне не хватало привязанности и любви". Она также никогда не доверяла своим родителям. Развод родителей был для нее тяжелым испытанием. Ее отец работал в театре: "Я была ребенком для показа, я хорошо читала стихи, и мне всегда говорили: "А вот это моя дочь здесь". После развода и последовавшего за ним переезда все резко изменилось, что, по ее словам, выбило у нее почву из-под ног. Поскольку мать Селин работала в сфере общественного питания, а отец - в театре посменно и по выходным, большую часть времени она проводила с бабушкой и дедушкой, которые жили на одном этаже их многоквартирного дома. Дедушка не мог справиться с эмоциональностью своей жены, например, во время просмотра сентиментальных фильмов, поэтому Селин рано усвоила, что "нужно контролировать свои эмоции, чтобы над тобой не смеялись". По ее словам, ей не хватало в жизни эмоций и это объясняет ее поиск "не тех мужчин": "всегда первый попавшийся, который даже не смотрит, я же сразу к нему, пожалуйста, пожалуйста, люби меня".
Селин описывает себя как очень хорошую ученицу, пока ее родители не развелись, и она не переехала в новый дом в третьем классе. Поскольку ей все труднее было приспособиться к системе ГДР, в 1987 году она переехала в Западную Германию. Затем Селин попеременно работала то официанткой, то продавщицей в Швейцарии и на юге Германии и в настоящее время ищет работу в этой сфере. Частая смена места работы связана с несчастливыми партнерскими отношениями, в которых Селин всегда чувствовала себя эксплуатируемой. В ее личной жизни в настоящее время есть один человек, с которым Селин чувствует близость и с которым она может быть собой. Она видится с ним в среднем два-три дня в месяц: "так сложилось, и это нормально", хотя ей хотелось бы видеться с ним чаще.
Селин считает проблемы в отношениях в то время главной причиной, по которой она начала работать проституткой: "Он снова, так сказать, облажался, очень сильно, а потом я его застала в постели с другой, так сказать". Теперь в проституции Селин больше не видит себя жертвой, которой пользуются; теперь она сама определяет ситуацию и цену.
Селин работала два дня в неделю в клубе и в этот период открыла для себя еще одну страсть: "и это был приватный садомазjхизм (SM)."Я обнаружила, что во мне есть покорная жилка". Хотя в садомазохистских играх она занимает позицию покорной, послушной, она чувствует: "Я тоже могу решать, так что это не то, чтобы меня действительно пинали, унижали и все такое, но я говорю, насколько я хочу этого, и могу наслаждаться этим".
Селин видит преимущество в том, "что ты зарабатываешь относительно хорошие деньги без налогов", которые, как добавляет Селин, в наше время заработать сложнее, потому что приезжает меньше людей. Она также называет деньги недостатком: "потому что, я привыкаю к ним".
Поражает неугомонность, с которой она переезжает с места на место и с работы на работу: "В какой-то момент мой интерес угасает, и больше не остается новизны, свежих импульсов, а потом происходит какое-то обнуление, и тогда мне приходится меняться. Тогда мне нужно что-то новое.
Во время терапии она сама поняла, что в ее жизни что-то не так. Примечательно, что одновременно с началом терапии Селин начала заниматься проституцией. Впервые в жизни она ощутила себя самоопределяющейся в ситуации проституции: "И в реальной жизни я знаю, что могу все определить. Но я думаю, что только там я впервые почувствовал, что могу решать все.
Продолжение следует.