Я начинаю с признания: независимо от всех политических и экономических теорий, рассматривающих фундаментальные различия между различными группами внутри человеческой расы, независимо от классовых и расовых различий, независимо от всех искусственных границ между правами женщин и правами мужчин, я считаю, что есть точка, где эти различия могут встретиться и вырасти в одно совершенное целое.
При этом я не собираюсь предлагать мирный договор. Общий социальный антагонизм, охвативший сегодня всю нашу общественную жизнь, вызванный силой противоположных и противоречивых интересов, развалится на куски, когда реорганизация нашей социальной жизни, основанная на принципах экономической справедливости, станет реальностью.
Мир или гармония между полами и отдельными людьми не обязательно зависят от поверхностного уравнивания человеческих существ; это также не требует устранения индивидуальных черт и особенностей. Проблема, которая стоит перед нами сегодня и которую предстоит решить в ближайшем будущем, заключается в том, как быть самим собой и в то же время оставаться в единстве с другими, глубоко чувствовать себя со всеми людьми и при этом сохранять свои собственные характерные качества. Мне кажется, что это основа, на которой масса и индивидуум, истинный демократ и истинная индивидуальность, мужчина и женщина, могут встретиться без антагонизма и оппозиции. Девизом не должно быть: Прощайте друг друга; скорее, понимайте друг друга. Часто цитируемая фраза мадам де Сталь: "Все понять-значит все простить", никогда особенно не привлекала меня; она пахнет исповедью; прощать ближних-это идея фарисейского превосходства. Достаточно понять своего ближнего. Это признание частично отражает фундаментальный аспект моих взглядов на эмансипацию женщины и ее влияние на весь пол.
Эмансипация должна дать женщине возможность быть человеком в самом прямом смысле этого слова. Все в ней, что жаждет самоутверждения и активности, должно достичь своего полного выражения; все искусственные барьеры должны быть разрушены, а дорога к большей свободе очищена от всех следов многовекового подчинения и рабства.
Это было первоначальной целью движения за эмансипацию женщин. Но достигнутые до сих пор результаты изолировали женщину и лишили ее источника того счастья, которое так важно для нее. Простая внешняя эмансипация превратила современную женщину в искусственное существо, напоминающее продукт французского лесоводства с его арабесковыми деревьями и кустарниками, пирамидами, колесами и венками; все, что угодно, кроме форм, которые были бы достигнуты выражением ее собственных внутренних качеств. Такие искусственно выращенные растения женского пола можно встретить в большом количестве, особенно в так называемой интеллектуальной сфере нашей жизни.
Свобода и равенство для женщины! Какие надежды и чаяния пробудили эти слова, когда они были впервые произнесены некоторыми из самых благородных и храбрых душ тех дней. Солнце во всем своем свете и славе должно было взойти над новым миром; в этом мире женщина должна была быть свободной, чтобы самой определять свою судьбу—цель, безусловно, достойная большого энтузиазма, мужества, настойчивости и неустанных усилий огромного числа мужчин и женщин-первопроходцев, которые поставили все на карту против мира предрассудков и невежества.
Мои надежды также движутся к этой цели, но я считаю, что эмансипация женщины, как она интерпретируется и практически применяется сегодня, не достигла этой великой цели. Теперь женщина сталкивается с необходимостью освободиться от эмансипации, если она действительно хочет быть свободной. Это может показаться парадоксальным, но, тем не менее, это чистая правда.
Чего она достигла благодаря своей эмансипации? Равное избирательное право в нескольких штатах. Очистило ли это нашу политическую жизнь, как предсказывали многие благонамеренные защитники? Конечно, нет. Между прочим, действительно настало время, чтобы люди с ясными, здравыми суждениями перестали говорить о коррупции в политике в школьном тоне. Коррупция в политике не имеет ничего общего с моралью или распущенностью морали различных политических деятелей. Его причина в целом материальна. Политика-это рефлекс делового и промышленного мира, девизы которого таковы: "Брать благословеннее, чем отдавать"; "Покупай дешево и продавай дорого"; "одна грязная рука моет другую". Нет никакой надежды, что даже эта женщина с ее правом голоса когда-либо очистит политику.
Эмансипация принесла женщине экономическое равенство с мужчиной; то есть она может выбирать свою собственную профессию и профессию; но поскольку ее прошлые и нынешние физические тренировки не обеспечили ее необходимой силой, чтобы конкурировать с мужчиной, она часто вынуждена истощать всю свою энергию, расходовать жизненные силы и напрягать все нервы, чтобы достичь рыночной стоимости. Очень немногие когда-либо добиваются успеха, поскольку это факт, что женщины-учителя, врачи, юристы, архитекторы и инженеры не пользуются таким же доверием, как их коллеги-мужчины, и не получают равного вознаграждения. И те, кто достигает этого заманчивого равенства, как правило, делают это за счет своего физического и психического благополучия. Что касается огромной массы работающих девушек и женщин, то насколько большая независимость достигается, если узость и несвобода дома заменяются узостью и несвободой фабрики, парилки, универмага или офиса? Кроме того, на многих женщинах лежит бремя заботы о "домашнем, милом доме"—холодном, тоскливом, беспорядочном, неприветливом—после целого дня тяжелой работы. Славная независимость! Неудивительно, что сотни девушек готовы принять первое предложение руки и сердца, устав от своей "независимости" за прилавком, за швейной или пишущей машинкой. Они так же готовы выйти замуж, как и девушки среднего класса, которые жаждут сбросить с себя ярмо родительского превосходства. Так называемая независимость, которая ведет только к тому, чтобы зарабатывать себе на жизнь, не настолько заманчива, не настолько идеальна, чтобы можно было ожидать, что женщина пожертвует всем ради нее. В конце концов, наша высоко ценимая независимость-это всего лишь медленный процесс притупления и подавления женской природы, ее инстинкта любви и материнского инстинкта.
Тем не менее, положение работающей девушки гораздо более естественно и человечно, чем положение ее, казалось бы, более удачливой сестры в более культурных профессиональных сферах жизни—учителей, врачей, юристов, инженеров и т. Д., Которые должны выглядеть достойно и достойно, в то время как внутренняя жизнь становится пустой и мертвой.
Узость существующего представления о независимости и эмансипации женщины; страх любви к мужчине, который не равен ей по социальному положению; страх, что любовь лишит ее свободы и независимости; ужас, что любовь или радость материнства только помешают ей в полной мере заниматься своей профессией—все это вместе взятое делает эмансипированную современную женщину обязательной весталкой, перед которой жизнь с ее великими проясняющими горестями и ее глубокими, чарующими радостями катится, не касаясь и не захватывая ее душу.
Эмансипация, как ее понимает большинство ее приверженцев и сторонников, имеет слишком узкие рамки, чтобы позволить безграничную любовь и экстаз, заключенные в глубоких эмоциях истинной женщины, возлюбленной, матери, в свободе.