Во время недавнего лекционного тура в Сан-Франциско я посетил Президио, самое красивое место с видом на залив и парк Золотые ворота. Его предназначением должны были стать игровые площадки для детей, сады и музыка для отдыха уставших. Вместо этого он становится уродливым, скучным и серым из—за бараков-бараков, в которых богатые не позволили бы жить своим собакам. В этих жалких лачугах солдат пасут, как скот; здесь они проводят свои молодые дни, начищая сапоги и медные пуговицы своих старших офицеров. Здесь я тоже видел различие классов: крепкие сыновья свободной Республики, выстроенные в линию, как заключенные, отдающие честь каждому проходящему мимо лейтенанту. Американское равенство, унижающее мужественность и возвышающее униформу!
Казарменная жизнь в дальнейшем имеет тенденцию развивать тенденции к сексуальным извращениям. Он постепенно добивается в этом направлении результатов, аналогичных европейским военным условиям. Хэвелок Эллис, известный писатель по сексуальной психологии, тщательно изучил этот предмет. Я цитирую: "Некоторые из казарм являются отличными центрами мужской проституции.... Число солдат, которые занимаются проституцией, больше, чем мы готовы поверить. Не будет преувеличением сказать, что в некоторых полках презумпция в пользу продажности большинства мужчин.... Летними вечерами Гайд-парк и окрестности Альберт-Гейт полны гвардейцев и других людей, занятых оживленной торговлей и почти не маскирующихся, как в форме, так и вне ее.... В большинстве случаев вырученные средства являются удобным дополнением к карманным деньгам Томми Аткинса".
В какой степени это извращение проникло в армию и флот, лучше всего можно судить по тому факту, что для этой формы проституции существуют специальные дома. Эта практика не ограничивается Англией; она универсальна. "Солдаты во Франции пользуются не меньшим спросом, чем в Англии или Германии, и специальные дома для военной проституции существуют как в Париже, так и в гарнизонных городах".
Если бы мистер Хэвлок Эллис включил Америку в свое расследование сексуальных извращений, он бы обнаружил, что в нашей армии и на флоте царят те же условия, что и в других странах. Рост постоянной армии неизбежно способствует распространению сексуальных извращений; казармы являются инкубаторами.
Помимо сексуальных последствий казарменной жизни, она также, как правило, делает солдата непригодным для полезного труда после ухода из армии. Люди, искусные в какой-либо профессии, редко поступают в армию или флот, но даже они, получив военный опыт, оказываются совершенно непригодными для своих прежних занятий. Приобретя привычки к безделью и вкус к волнениям и приключениям, никакое мирное занятие не может их удовлетворить. Уволенные из армии, они не могут заниматься никакой полезной работой. Но обычно это социальный сброд, освобожденные заключенные и тому подобное, которых либо борьба за жизнь, либо их собственные склонности загоняют в ряды. Они, закончив свой военный срок, снова возвращаются к своей прежней преступной жизни, более жестокой и униженной, чем раньше. Общеизвестно, что в наших тюрьмах содержится значительное число бывших солдат, в то время как, с другой стороны, армия и флот в значительной степени укомплектованы бывшими заключенными.
Из всех злых результатов, которые я только что описал, ни один не кажется мне столь пагубным для человеческой целостности, как дух патриотизма, проявившийся в случае рядового Уильяма Бувальды. За то, что он по глупости поверил, что можно быть солдатом и в то же время осуществлять свои права как мужчина, военные власти жестоко наказали его. Правда, он служил своей стране пятнадцать лет, и за это время его послужной список был безупречен. Согласно ген. Фанстон, который сократил срок наказания Бувальды до трех лет, сказал: "Первым долгом офицера или рядового является безоговорочное повиновение и лояльность правительству, и не имеет значения, одобряет ли он это правительство или нет". Таким образом, Фанстон запечатлевает истинный характер верности. По его словам, вступление в армию отменяет принципы Декларации независимости.
Какое странное развитие патриотизма превращает мыслящее существо в верную машину!
В оправдание этого самого возмутительного приговора Бувальды, ген. Фанстон говорит американскому народу, что действия солдата были "серьезным преступлением,равным государственной измене". Итак, в чем же на самом деле состояло это "ужасное преступление"? Просто в этом: Уильям Бувалда был одним из полутора тысяч человек, присутствовавших на публичном собрании в Сан-Франциско; и, о ужас, он пожал руку оратору, Эмме Голдман. Действительно, ужасное преступление, которое генерал называет "великим военным преступлением, бесконечно худшим, чем дезертирство".
Может ли быть более серьезное обвинение против патриотизма, чем то, что он таким образом заклеймит человека преступником, бросит его в тюрьму и лишит его результатов пятнадцатилетней верной службы?
Бувалда отдал своей стране лучшие годы своей жизни и саму свою мужественность. Но все это было как ничто. Патриотизм неумолим и, как все ненасытные монстры, требует всего или ничего. Она не признает, что солдат-это тоже человеческое существо, которое имеет право на свои собственные чувства и мнения, свои собственные склонности и идеи. Нет, патриотизм не может в этом признаться. Это урок, который Бувальда должен был усвоить; его заставили усвоить довольно дорогой, хотя и не бесполезной ценой. Когда он вернулся на свободу, он потерял свое положение в армии, но восстановил свое самоуважение. В конце концов, это стоит трех лет тюремного заключения.