Начало пути по следам Суворова: моя мотивация и Георгий Петрович Драгунов
Осенью 1993 года мы путешествовали по Альпам на микроавтобусе, принадлежавшем нашей родной компании «Альпиндустрия». Среди прочих дел, мы должны были собрать кое-какой товар по фирмам в Швейцарии, Германии, и по возможности, в Италии. По возможности, потому что Шенгенских соглашений тогда не было, не было у нас и итальянских виз. Были французская и швейцарская виза, а также немецкий транзит. Однако, в нашей практике уже были случаи проезда через границу без виз, что давало надежду на то, что итальянские пограничники не слишком бдительны в горах на границе с Швейцарией.
Сначала наша команда ( в составе которой были братья Розовы, Лёва Дорфман и др.) была в Шамони, потом мы перебрались в Церматт. Здесь оставив, спортивную группу, мы вчетвером (работники Альпиндустрии) поехали в сторону Италии. Первоначально надеялись проехать через горы, через Симплонский перевал. Однако перед этим, в Церматте, мы пережили катастрофическую непогоду. Снег и дождь продолжались сутками. Выпало какое-то особенное количество осадков, что привело к некоторым катаклизмам. По дороге мы видели последствия селя, который сошел на город Бриг. Повсюду были военные машины, люди в форме пытались начать ликвидацию разрушений, вызванных грязевым потоком.
В результате оказалось, что Симплонский перевал закрыт. Пришлось менять маршрут, ехать через кантон Тичино, чтобы постараться преодолеть границу в районе Лугано. Путь туда мы посмотрели по атласу дорог, он вел по туннелю под перевалом Фурка, через город Андерматт, вниз по долине Ройса и далее по Сен-Готардскому туннелю. Загнали микроавтобус на платформу поезда, сели, закрыли, как полагается, двери и поехали. Сырое подземелье туннеля тянулось довольно долго и завершилось резко: в глаза ударил яркий свет, вся долина и все горы вокруг были ослепительно белого цвета. Всё было покрыто слоем свежего снега.
Не могу сказать почему, но первое что пришло в голову, было следующее: это же места связанные с Суворовым, с легендарным альпийским походом! Как-то я обо всем этом позабыл. Где-то здесь должен быть Чертов мост, памятник и всё такое…
Но автобус едет, быстро меняется картинка по сторонам. И вот уже ясно, что Чертов мост мы проехали, не заметив его. Спускаемся по серпантину и останавливаемся. Рядом с основной дорогой извивается старая, историческая дорога. Вымощенная брусчаткой, с арочными каменными мостами. Красиво, всё дышит стариной. Фотографируемся, говорим о Суворове. Надо будет вернуться. Но не в этой поездке, наверное.
В памяти воскрешается всё, что знал об этом историческом событии. Из глубокого детства: вспомнил, что читал книгу Осипова.
Запомнилось, прежде всего, как Суворов, который был слабым мальчиком от рождения, себя в детстве закалял. Что-то о том, как он чудачил, что-то об Измаиле. И отчетливо помню свою мысль при виде картинки Чёртова моста. Она была примерно такой: какие же это были сильные люди, что смогли сделать невозможное! Это было выше человеческих сил! И в 10-летнем мальчике крепло чувство национальной гордости «великороссов».
Потом в университете, когда начал заниматься горами и альпинизмом, стал читать всё, что с этим делом связано. Засиживался в библиотеках, регулярно проверял полки букинистических магазинов. В книгах, прежде всего, перечитывал всё, что писалось об альпинистах. Брал географические книги и старался в них найти что-нибудь про альпинизм. В попавшейся мне книжке о Швейцарии высмотрел строчки о гидах, которые водили на Маттерхорн – «в ярких красных пуховых куртках». Но в памяти остались и другие фрагменты из этой книги, о путешествии авторов по местам альпийского похода русской армии. Особенно запомнился сюжет об итальянском гастарбайтере, живущем в доме, где останавливался Суворов.
Это была книга «Путешествие по Швейцарии" Георгия Драгунова и Вячеслава Крашенинникова. Она до сих пор где-то хранится в отческом доме.
Не помню, каким был повод вернуться к суворовской теме в 1996 году. Кажется, я уже подумал о том, что 200-летний юбилей был бы хорошим поводом для открытия нового туристического направления. В Ленинской библиотеке я полистал каталог и с удивлением обнаружил совершенно новую, свежую книгу, 1995 года выпуска, под названием «Чёртов мост». Автор – Георгий Драгунов. Ознакомившись с ней вкратце, я понял – это то, что надо. И подумал, что ее еще, наверное, можно купить в магазинах. Так и оказалось. И вот она у меня в руках, читаю запоем. Раз, второй…
Книга эта оставалась у меня настольной длительное время.
И тут последовала следующая улыбка судьбы. Внезапно мне в офис «Альпиндустрии» позвонил Саня Сушко. Мы не общались пару лет, после того, как с семьей ночевали у него во Владикавказе, до и после поездки в Гудаури. Саня – мой старинный товарищ по Цею и вообще по альпинизму, ходили с ним вместе на Коммунизма и Корженевскую. Профессиональный спасатель высшей квалификации, мастер спорта по альпинизму, героический человек, великолепный рассказчик, с ним всегда приятно общаться, а в горах он - сверхнадежный партнер.
А он не просто так звонил, а с предложением. В Цее вышел у него разговор с Владимиром Михайловичем Мальцевым, часто приезжавшим туда как летом, так и зимой. Известный ученый физик, профессор, академик, лауреат госпремий, кмс по альпинизму, мс по гандболу, 65-летний Мальцев к тому времени провел уже 5 альпинистских экспедиций, посвященных памяти великого ученого и правозащитника Андрея Дмитриевича Сахарова. Это были массовые выезды в горы (Кавказ, Алтай, Киргизия) альпинистов, преимущественно ветеранского возраста. Кульминациями этих экспедиций были восхождения на вершины, которым предлагалось присвоить имя Сахарова. Так вот, Мальцев с Сушко обсуждал вопрос организации аналогичной поездки, но в Альпы, с восхождением на Монблан. И Саня предложил обратиться ко мне, как к одному из немногих россиян, кто на Монблане был, и как к профессиональному организатору путешествий. Мне голову сразу пришла идея – перед Монбланом сходить поход через перевалы, которыми шел Суворов. Скорее всего, из наших современников, никто еще не проходил маршрут полностью. Идея была принята с восторгом.
В процессе подготовки к экспедиции, я несколько раз бывал в квартире Владимира Михайловича Мальцева. И в наших беседах речь почти сразу зашла о Драгунове, я дал почитать книгу. Во время следующего визита Мальцев дал мне телефон Георгия Петровича, и мы договорились, что я ему позвоню.
Разговор не получился. Я как-то представился. Драгунов спросил:
- Почему Вы собственно интересуетесь этим вопросом?
- Ну, приближается юбилей, 200 лет. Необходимо его достойно отметить, отпраздновать…
Ответ был неожиданно резким и им собственно разговор и закончился:
- Молодой человек, Вы что, не знаете, в какой стране живете? Посмотрите по сторонам. Кто будет этим заниматься? Какое может быть празднование?
Впечатление было тяжелым.
Через некоторое время, Мальцев сказал мне, что пригласил Драгунова принять участие в нашей экспедиции. От этой идеи я был в восторге. Но, к сожалению, не сложилось. Георгий Петрович сослался на болезнь, что он будет обузой для экспедиции. Мол, следующий раз… Как будто всё это так легко и он будет, следующий раз. В памятный день 14 июля мы выезжали с Суворовской площади. Георгий Петрович нас провожал. Пока мы ждали из посольства паспорта, было время пообщаться. К моему удивлению, Драгунов оказался совершенно мягким, деликатным человеком. Большой, грузный, с резкими чертами лица, он внешне мог показаться суровым. Но в речи его сразу определилось главное – доброта. До сих пор, мне кажется, что тот первый разговор был с кем-то другим, так не вяжется с обликом Георгия Петровича какая-то резкость в высказываниях, и откровенный наезд на собеседника. Может, трубку взял какой-то полотер, как в знаменитом фильме Данелии.
Осенью 1997 года, после двух походов по пути Суворова, я был приглашен принимать участие в заседаниях общественного комитета по подготовке празднования 200-летнего юбилея. Мы собирались в приемной генерала армии Лобова, на Кропоткинской. Там какой-то комитет ветеранов располагался. Это были бестолковые, в целом, совещания, какие-то люди уверяли, что всё могут устроить, но потом пропадали и появлялись новые. Генерал, как правило, подводил итог разговорам, примерно таким образом: «Да я их всех построю! Стоит мне только слово сказать…»
Но при этом с Георгием Петровичем была возможность о чем-то поговорить. Никакого скептицизма он уже не показывал и честно отрабатывал свою роль главного эксперта по маршруту. Общаться с ним было очень приятно, но каких-то больших, обстоятельных бесед у нас не было. Всё как-то откладывалось. Обсуждались ближние перспективы, кто и что говорил на встрече, как и кто нам поможет. Немцов? Лужков? На московского мэра были главные надежды. Мы писали планы и были осторожными оптимистами.
Отчетливо помню последнюю нашу встречу, последние его слова, обращенные ко мне. Было сыро и ненастно, мы шли к метро.
- Знаете, ложусь на операцию. Врачи уверяют, что это не опасно. Но я почему-то боюсь.
Я как-то забыл про это, когда через какое-то время позвонил Мальцев: «Драгунов умер!»
Прощание было в больнице в Измайлово. Жена и дочь со слезами на глазах сиротливо стояли в сторонке. В чертах взрослой дочери четко угадывался Георгий Петрович. Кто-то сказал, что она замужем и живет во Франции. Как-то спокойнее за нее стало. Но и обидно немного за державу...
6-я Сахаровская экспедиция, июль 1997 года.
Крайний справа - Александр Сушко. Автор - крайний справа из числа сидящих.
