« Посвящается памяти 10 000 евреям, зверски убиенным в годы Второй Мировой войны на набережной Дуная в Будапеште».
Речным напевам вторя,
Пернатых громкий крик,
Вразрез с волнами споря,
Здесь памятник возник.
Не сразу ты заметишь,
Его на берегу,
А может ты лишь, бредишь? -
Мелькнет в твоем мозгу.
Из бронзы туфли, шлепки,
Ботинки, башмачки,
Диковинны застежки,
Подбиты каблучки.
Здесь туфель всевозможных,
Устроили парад,
Те, кто уже не сможет
Отсюда их забрать.
Лежат они под илом,
Что грудь их придавил,
Могильным камням вторя,
На дне похоронил.
Тех, кто в года лихие
Здесь голову сложил,
И страшной этой долей
Свободу заслужил.
Свободу от скитаний
И страшных лагерей,
От унижений, пыток,
Гонений и смертей.
Потомков прах народа,
Заветных тех времен,
Земли Обетованной,
Навечно погребен.
Равили, Эммы, Евы,
Давиды, Исайи,
Амиры, Шелли, Руфи,
Арамы, Самейи.
Тот список бесконечный,
Так трудно продолжать,
За каждой строчкой-люди,
И слез не удержать.
От мала, до велика,
Оставили у вод,
Нехитрую обувку,
Убийцам, дав доход.
Они, собрав добычу,
Ничто не пропадет,
Наутро их посланец,
На рынок отнесет.
Продаст кровавый пожив,
И деньги принесет,
Хозяев здесь уж нету,
За ними не прейдет,
Ни мать, отец, ни дядя,
Ни сын, ни кто другой,
Они все в лучшем мире,
Но есть здесь и «иной».
Уж много лет с закатом,
В одни и те же дни,
Как легкое сиянье,
Чуть руку протяни,
Является виденье,
Как шарик золотой,
От ветра дуновенья,
Обласканный луной.
То, подлетая ближе,
То, двигаясь вперед,
К тем башмачкам из бронзы,
Тот шарик подплывет.
Он подплывет и станет,
И кажется, что вот,
Сейчас наденет туфли,
И по земле пойдет.
Но видно всё не в пору,
Не те всё башмачки,
Вмиг задрожит тот шарик,
И слышно у реки,
Как будто плачет кто-то,
И сердце вмиг замрет.
Ведь это же ребенок!
Догадка вдруг мелькнет.
И горькое рыданье,
Из детской той груди,
Совсем еще малютка,
И просит всех найти.
Найти её потерю,
Что много лет назад,
Оставила здесь зверю,
Что источает смрад.
Тот зверь штыком зарезал,
Ту, что всего родней,
И страшный крик раздался,
Убитых матерей.
Тех матерей, чьи дети,
Верёвкою одной,
Связали как скотину,
Приведши на убой.
Мольбы и стоны, хрипы,
И полный страха взгляд,
Протянутые руки,
И пальцы лишь скользят.
Сомкнулись воды скоро,
И тишина звенит,
Пускай их души ангел,
На небе защитит.
Не слышно уж дыханья,
И сердца нервный стук,
Но вдруг случилось чудо,
Куда исчез испуг?
Покой и наслажденье,
Легка твоя душа,
И мама здесь же рядом,
Парила не спеша.
Как хорошо, как чудно,
И вот уже летишь,
Туда, где неба кромка,
Как бабочка скользишь.
Но что-то не сложилось,
Не задалось в тот раз,
Малютка повернула,
На землю возвратясь.
Ей было жаль оставить,
Тем иродам шальным,
Любимые ботинки,
С рисуночком чудным.
На красном поле ягод,
И листьев золотых,
Полным - полно букашек,
Забавных, озорных.
Ни у кого на свете,
Таких ты не найдешь,
Поверь мне, это правда,-
Хоть Землю обойдешь…
Ведь те букашки, листья,
И ягоды притом,
Она нарисовала,
Став маленьким творцом.
И вот теперь, скажи мне,
Как можно этот труд,
Отдать на поруганье, -
Чьё сердце, как сосуд?
Сосуд чернее ночи,
Душа еще темней,
Таких ты вряд ли сыщешь,
Уродливей, жадней.
И вот теперь малютка,
Все ходит и глядит,
Ну, где же та обувка,
Что ей принадлежит?
Когда она найдется,
Так в этот самый миг,
Должно случиться чудо,
И чаек громкий крик…
Так помогите ж, люди,
Найти те башмачки,
Поверьте, вам зачтется,
Рассыпьте лепестки!
Те лепестки, что ветер,
Разносит по воде,
А вдруг они помогут,
Поищут пусть везде.
И вот когда найдется,
Пропажа, уж поверь,
В мир предков - светлой Нави-
Откроется там дверь.
И вот случилось чудо,
Настал тот главный день,
Нашла она потерю,
Дождалась перемен.
Как только увидала,
Надела в тот же миг,
И звук с небес раздался -
То материнский крик.
Она уже заждалась,
В том мире золотом,
Свою малютку-детку,
В платочке голубом.
Стучат сердца надрывно,
В груди родился крик,
На набережной люди,
Застыли в тот же миг.
Что было скрыто, стало,
Вдруг явным всем вокруг,
Малютку увидали,
И вдруг исчез испуг!
Который, как клещами,
Сковал людей в тот час,
И не давал ни думать
Ни действовать подчас.
Его не ощутили,
Те кто, узрел её,
Чей образ проявился,
Порушив забытьё.
Стоит малютка возле,
Застывших башмачков,
Коротенькое платье,
Невидно кулачков,
Что словно два кинжала,
Готовые давно,
Ударить по убийцам,
Чтоб там отомщено,
Им было всё, что эти,
Не люди, а враги,
Порушив в одночасье,
Под корень подсекли.
Десятки, сотни жизней,
Что жили и могли,
Ещё потом родиться,
Но нелюди сожгли,
Им ту дорогу света,
Что словно солнца луч,
Ведет сюда, на Землю,
Держа от жизни ключ.
И вот теперь малютке,
Открылся мир небес,
Там все кого любила,
Давно уже воскрес,
Их образ, очертанья,
И даже, о, хвала!-
Та, без кого так тяжко,
Ей было, и ждала,
Ждала так долго встречи,
С той милой и родной,
Чьи руки помнит детка,
Ласкали с добротой.
Её льняные кудри,
И ручки, как тростник,
Прижали, что есть мочи,
Тот образ, что возник,
Как будто ни откуда,
Космический эфир,
Послав тот образ милый,
Создал ориентир.
Иди туда, малышка,
И знай, тебя там ждет,
Покой души, а тело….
Проверь мне, день придет.
И ты, тогда, узнаешь,
Где тот заветный ключ,
Откроет к новой жизни,
Ту дверь, чей звук певуч.
Тот звук фанфар победных,
Над нечистью, где жизнь,
Всегда всего дороже,
Душой там развернись.
И все что не успела
Познать, решить, создать,
Ты воплотишь, конечно,
Успев себя отдать,
По крохе, по частичке,
В заветных тех делах,
Что в нашей Книге Судеб,
Записано в веках.
Ну, а пока, мой ангел,
Ступай за мамой вслед,
И пусть тебе помогут,
Твой повстречать рассвет,
Они, чей образ долго,
Держал тебя у вод,
Что омывают Пешту,
Встречая небосвод.
Дунай – река надежды,
Что смыв и кровь и боль,
Забрав одни одежды,
Другие принесет.
Пусть башмачки, что цвета,
Вселенской той Любви,
Теперь тебе помогут,
На небеса взойти.
И вот девчушка звонко,
И громко рассмеясь,
Затопала ногами,
На туфли засмотрясь.
В лучах зари вечерней,
И на глазах у всех,
Свершилось это чудо,
Не повстречав помех.
Когда в эфире неба,
Мелькнули башмачки,
И золотым потоком,
Ложились лепестки-
Всех роз, ромашек, лилий,
Тюльпанов и гвоздик,-
Что за былые годы,
У той черты возник.
И Венгрия вздохнула,
В счастливый этот миг,
А с ней и все народы,
В сознанье словно сдвиг.
Как страшно пониманье,
Того, что так хрупка,
Грань между жизнью - смертью,
И тоньше пузырька.
Что из сиропа радуг
Вселенная, создав,
В прекрасный мир отправив,
Надежду обрела.
На то, что люди помня,
Те ужасы войны,
Уж никогда не будут,
В ту жизнь воплощены.