Света не переживала, не предвкушала, не дёргалась. Собиралась так, будто и не на свидание, а в магазин за углом. Повседневные джинсы, удобная кофточка. Замешкалась только в прихожей: кеды или всё же балетки? Только тут и кольнуло: а может, ну его вообще к чёрту, свидание это? А то ведь придёшь – и опять. Ничего интересного, ни капли волнующего, какое-нибудь очередное несовпадение. Света вздохнула.
Она полтора года как развелась с мужем. Говорят, к этому сроку отпускает даже тех, для кого расставание было неожиданным. А уж у таких, как Света, всё трезво взвесивших и решивших, – у тех, говорят, вообще новая жизнь должна заискриться чуть ли не сразу. Не заискрилась. Света не жила, а плыла в каком-то сумраке, будто под наркозом.
В первые месяцы и то было лучше – сквозь боль что-то тревожно брезжило. Надежда, что ли? Ожидание возрождения, новой весны? Глаза блестели тем особенным блеском, по которому так легко узнать разведённую женщину, – блеском робкой неутолённости, зовущим и извиняющимся одновременно.
Таким иногда и вправду везёт, да и сами они приближают удачу как могут, активничают изо всех сил – театры, выставки, командировки, служебные праздники, пикники.
Света тоже поначалу бросилась в этот водоворот. Буквально скомандовала себе: надо! И закружилось всё, как на карусели. Но карусель – обман. Вспышка на три минуты между длинными очередями в кассу. Такое не всем подходит, некоторые устают. Вот и Света выдохлась. Не для неё это, натуру не перепишешь. Была она домашняя, простая – пирогов напечь, чехлы новые для кресел смастерить, ковриков наплести.
А ещё ведь у неё дети, двое пацанов – два сокровища и стихийных бедствия. Пашка бегает за ней, то давай читать учиться, то яблоки складывать-вычитать – ему пять скоро, обострённое самолюбие, хочет стать умнее брата-третьеклассника. Мишке девять – он любит прыгать по крышам гаражей, прятать сокровища Флинта, гонять в футбол и ненавидит сидеть над нудными проектами по «окружайке».
Какая уж тут личная жизнь? Нет, если бы эта самая личная жизнь как-то сама в привычную обыденность уже вплелась, ещё куда ни шло. А когда вместо неё только одни приготовления – всякие неудачные пробы, – то не очень-то и хочется.
«А всё-таки идёшь, – царапнул гадким смешком внутренний голос, когда Света выходила из квартиры. – А всё же выбрала балетки, хотя видела – за окном сырость».
«Ерунда! – отмахнулась от противного голоса Света уже в лифте. – Это я от нечего делать. Свидание-то – вслепую. И последнее. Просто любопытно».
«Врёшь», – шумно выдохнула улица тополиными кронами.
Света бахнула железной подъездной дверью и решительно направилась к остановке. Но чем чётче вышагивала, тем больше жалела – что пошла на свидание, что согласилась на эту авантюру вслепую, что вообще зарегистрировалась на этом дурацком сайте (подружки надоумили). Ведь понятно всё наперёд. Увидит Света очередного кандидата на то, чтобы её осчастливить, и опять разочаруется.
Например, был у них на фабрике корпоратив, там приглянулась она замдиректора по производству. Стал он осторожные круги нарезать, в буфете в перерывах подсаживался, разговоры заводил на общие темы, потом в театр на «Чайку» пригласил. Сослуживицы стали тут же Свете нашёптывать: хватайся, мол, не упусти – солидный претендент, иномарка, дача. Света плечами пожала, но на спектакль пошла.
Хороший был спектакль, классический, без новомодных современных интерпретаций. А после прогуливались они с ухажёром по шелестевшему липами проспекту, беседовали, беседовали… И такая взяла Свету тоска! Ну такой этот зам оказался серьёзный, такой напряжённый. И говорил всё о работе, даже комплименты отпускал – производственные. Похвалил, что Света, начав простой упаковщицей, уже стала оператором линии. Намекнул, что она, как человек ответственный и не легкомысленный, подошла бы и на должность супруги серьёзного человека. Тоска.
А ещё как-то стал компьютерщик к Свете подкатывать. Пацаны её частенько технику ломали: то вирус поймают, то кнопку так вдавят, что она обратно не выскакивает, а один раз из системника вообще дым пошёл. Вот позвонила Света этому мастеру. Ремонт получился сложный и дорогой. Только мастер деньги после чая с пирогами брать отказался. Наоборот, ещё в кино пригласил.
Фильм Свете не понравился, а вот мастер – наоборот. Живой, простой, весёлый, глаза голубые, добрые. Но был он весь как из прекрасного беззаботного прошлого. Света спросила, сколько парню лет, и всё поняла. Двадцать пять. Мальчик. Прикинула, как это всё дальше развиваться может, и совсем расстроилась. Десять лет разницы – много. Это кино хорошо снимать про ничтожность условностей, а жизнь – это жизнь. И Света по-тихому дезертировала.
А потом она открыла для себя знакомства в интернете. Лучше бы не открывала. Грустно же узнать, что в мире столько скучных, серых, неумных отчаянно выпендривающихся людей. Писали Свете то какие-нибудь закомплексованные мачо, то восторженно-просветлённые дураки, рассказать о себе толком ничего не могли, ею тоже не очень-то интересовались. Спроси таких, зачем вообще пишут, – и сами не смогли бы внятно ответить.
Автобус тряхнуло на светофоре, Света крепче ухватилась за поручень, тут же мяукнул мобильник. Глянула в угол дисплея на время – опаздывает уже. Нехорошо. Человек волнуется, вот и сообщение от него – приехал, ждёт.
А он-то как раз, Дима этот, с которым свидание, – вроде и ничего. Сразу выделился на общем фоне. Пишет о себе более-менее ясно, не юлит. Работает фрезеровщиком. Не ахти, конечно, но зато и не строит из себя ничего. И не дурак вроде, с юмором. Вот только лица не показывает. Какой-то тут всё же подвох.
А не будет подвоха, так окажется, что просто почему-то не судьба. Может, и правда, всем хорош этот Дима, да не по её душе скроен. Люди ведь не комплектующие, чтоб их друг к другу можно было запросто приладить.
Хотя чем-то всё-таки этот Дима подкупал. Может, искренностью? Честно признался, что разведён, детей двое, он их очень любит. Тут, понятно, можно и засомневаться, все они «любят», эти алиментщики-тунеядцы, но нельзя же всем заранее не верить. Не каждый разведённый мужчина – сволочь. Даже Свете в этом плане с бывшим повезло.
Впрочем, Антон ведь и до развода… Там такая была любовь, такой полёт, такое счастье!
От воспоминаний у Светы даже голова закружилась. Или укачало в дороге? Она стала суматошно осматриваться, ища, за что бы зацепиться взглядом, чтобы мысль потекла в другом направлении. Вон бабулька смешная в букольках и с бантом на шее. Тоже, что ли, намылилась на свидание? Вон парень очень хочет произвести впечатление: голова выбрита, а на макушке хвостик, жгутиком скрученный, и в ушах ещё пуговицы. Но взгляд соскальзывал, мысли рвались и тонули в нахлынувших воспоминаниях.
Вспоминалось Свете, как они с Антоном познакомились. Как он ей вместо конфет при встречах её любимые булочки с марципаном дарил. Как цветы для неё воровал с клумбы и потом от милиционера убегал. Как они в свою квартиру въехали и назвали гостей, она принялась для них пирог стряпать и, когда выяснилось, что скалки в новом доме нет, раскатывала тесто какой-то изящно-кривой бутылкой вина. Антон ей стал помогать – хохотали до слёз. Куда всё делось? Что с ними случилось?
Света вспомнила последние годы перед разводом. Ведь как невыносимо им стало жить вместе, как они друг от друга осатанели!
Нет, понятно, и вначале бывало всякое. Но преодолевали же. Вон Мишка родился. Как они собачились!
– Ты что, не можешь подойти к кроватке? Ведь я весь день одна с ним!
– И что я ему дам? Палец пососать? И мне, кстати, завтра на работу!
– Воды укропной дай в бутылочке!
– Да хрен знает, где эта бутылка!
Одно на другое навалилось. Мишка капризный был, кричал всё время – ни приготовить, ни постирать. Антон упрекать начал, она обижалась. Ещё гормоны никак не могли утихомириться – любая мелочь в трагедию разрасталась. И денег, конечно, недоставало, на одну зарплату семье не прожить – родители помогали. Хватало только на самое необходимое, а так, чтоб отвлечься, сходить куда-то, – об этом забыли.
Но ведь наладилось же. Уж когда, казалось, Свету совсем тоска и боль одолели, Антон возьми да приди с букетиком ромашек. А как стены дома совсем задавили, так и весна пожаловала, собирайся на пикник, запевай песни под гитару.
А потом и вовсе выровнялось. Вздохнули, зажили.
Позже, правда, Пашка появился. Снова всё стало непросто. И хоть честно старались по граблям не ходить – и Антон к кроватке с бутылочкой подскакивал, и Света из последних сил быт держала, – но всё равно ссорились, уставшие да задёрганные. Всё-таки дети – трудное счастье.
Но ничто не бывает вечным, дети растут, проблемы решаются. За ними, понятное дело, всегда идут новые.
Света вышла на работу, а Антона в кризис сократили. Он стал искать, но ему, бывшему начальнику цеха, предлагали везде пойти работягой за пятнадцать тысяч. Он злился, ладно в рабочие, с этого ведь и начинал, но пятнадцать тысяч – разве деньги для мужика? Света пыталась соглашаться и верить в лучшее. Три раза Антон хватался за вахтовую работу, один раз хорошо заплатили, во второй не получил и половины обещанного, в третий – обманули совсем. На бирже труда ему предлагали пойти в супермаркет охранником.
Ситуация аховая. И ладно бы только безденежье, дело тут портит подлая психология. Женщине, которая по природе более гибкая и может, если что, и в уборщицы пойти, трудно понять мужскую гордость. Мужчина, которому в душе и стыдно, и горько, боится проявить слабость, отступиться от принципа. Женщина, несмотря на червячка внутри, жалеет мужа и старается вдохновлять. Мужчина, чувствуя себя оскорблённым этой жалостью, лишь сильнее злится. Она обижается на неблагодарность, он подозревает за обидой примитивное небескорыстие. И всё это не прямо, а в интонациях, жестах, взглядах.
– Так и будешь щёлкать по каналам туда-сюда?
– А тебе что – моё щёлканье астропрогноз испортит?
И взаимное раздражение. А почему? А потому что на самом деле это она так намекнула: хорош, мол, лежать. Лучше бы в футбол поиграл с пацанами. А он на самом деле ответил, что сама-то она тоже тот ещё фрукт и не всегда только полезным делом занята. И вообще не надо, мол, намекать, скажи уже прямо. А почему, в самом деле, не сказать? А потому что нет смысла. Даже если он встанет, соберётся и пойдёт гулять с парнями, червячку этого будет мало, червячок придумает что-нибудь ещё.
И вот от этого становилось по-настоящему страшно. Ведь дело не в том, что Антон стал какой-то не такой. Хотя он, конечно, стал. Главная беда, что она сама с ним стала не такая.
Развелись. Развелись к всеобщему недоумению: чего не хватало – работы, денег? Так этого всем не хватает. Романтики? Ну так не мальчик с девочкой. Нет, серьёзно? «Антоха же не пьёт, с бабами не гуляет», – не понимали Светины подружки. «Светка же и красивая, и не дура, и чистота у неё, и закуска всегда – высший класс», – поражались друзья Антона.
Развелись и сами не поняли. Света ждала, что поймёт после. «Вот как начнёт утаивать алименты и скрываться со всех радаров…» – накручивала она себя. Но Антон не скрывался и не утаивал. Детей навещал, к их радости, регулярно и часто. Деньгами тоже помогал. Устроился на работу или перебивался всё так же случайными шабашками, она не спрашивала. «Вот как станет склонять меня среди общих друзей – и стерва, дескать, я, и дура, и вообще!..» – заводилась Света. Но он вроде бы никому на неё не жаловался.
Почему тогда? Ведь была же причина! В чём-то же они друг перед другом виноваты! Было ведь им вдвоём совсем плохо, невыносимо… «А и сейчас не лучше, – вздохнула Света, – не живу. Дышать нечем».
Воздуха не хватало и буквально. Народу в автобус набилось – тьма. Попробуй через такую толпу протиснись к выходу, что-нибудь или порвётся, или растреплется. Хороша же она будет на свидании, чёрт бы его побрал.
Она всё-таки протиснулась. И, конечно же, растрепалась. И её любимые ярко-оранжевые балетки какой-то жлоб оттоптал… Да пропади всё пропадом.
«А и правильно, – подумала в сердцах Света. – Не стоило и собираться. Решила – ещё один раз и всё? А не надо было и этого одного
В Пушкинский сквер Света так и не свернула, вместо этого перешла дорогу и стала ждать автобус в обратную сторону. «Вернусь домой, включу «Вокзал для двоих», – решила она и как-то сразу успокоилась.
В автобусе у Светы зазвонил телефон. Посмотрела на номер – Антон. Странно, вроде бы она его предупреждала, что сегодня дети у бабушки.
– Света, а ты, блин, вообще где? – раздался его требовательный голос в динамик.
– В смысле? – не поняла она.
– Я тебя жду тут у Пушкина, у нас с тобой сегодня как бы свидание.
– Так ты теперь – фрезеровщик Дима?
– Ну-у-у. Паспорт я не менял, а насчет фрезеровщика – правда. Пока вот так. Зато я тебе булочек купил с марципаном.
– Их же не продают сто лет!
– А я хорошо искал. И ещё у меня фиалки.
– С клумбы? – у Светы даже перехватило дыхание.
– Нет, ну не мальчик же я, у бабульки купил! Где ты, Свет? Я соскучился.
– А я балетки запачкала, – рассмеялась она. – Встречай меня теперь на улице Островского! На остановке. Я сейчас там из автобуса выпрыгну.
Опубликовано в газете "Моя семья", №13, апрель 2017 года
#рассказ
#семейные проблемы
#развод
#дети