Из всех должностных лиц правительства те, при назначении которых любое участие в народном голосовании является наиболее нежелательным, являются сотрудниками судебных органов. Хотя нет функционеров, чья специальная и профессиональная квалификация менее подходит для оценки общественного мнения, нет ни одного, в случае которого абсолютная беспристрастность и свобода от связей с политиками или группами политиков имели бы такое же значение. Некоторые мыслители, среди прочих г-н Бентам придерживался мнения, что, хотя лучше, чтобы судьи не назначались всенародными выборами, жители их округа должны иметь право, после достаточного опыта, лишить их доверия. Нельзя отрицать, что несменяемость любого государственного служащего, которому вверены большие интересы, сама по себе является злом. Отнюдь не желательно, чтобы не было никаких средств избавиться от плохого или некомпетентного судьи, если только за такие проступки, за которые его можно привлечь к ответственности в уголовном суде, и чтобы чиновник, от которого так много зависит, чувствовал себя свободным от ответственности, кроме как перед мнением и собственной совестью. Вопрос, однако, заключается в том, не имеет ли в особом положении судьи и предположении, что все практически осуществимые гарантии были приняты для честного назначения, безответственность, за исключением его собственной и общественной совести, в целом не менее склонна извращать его поведение, чем ответственность перед правительством или перед всенародным голосованием. Опыт уже давно решил этот вопрос утвердительно в отношении ответственности перед исполнительной властью, и случай столь же убедителен, когда ответственность, которую необходимо обеспечить, связана с избирательными правами избирателей. Среди положительных качеств популярного избирательного округа не числятся те, которые особенно присущи судье, - спокойствие и беспристрастность. К счастью, в том вмешательстве народного избирательного права, которое необходимо для свободы, они не являются необходимыми качествами. Даже качество правосудия, хотя и необходимое для всех людей, а следовательно, и для всех избирателей, не является тем стимулом, который определяет любые всенародные выборы. Справедливость и беспристрастность так же мало нужны для избрания члена парламента, как и в любой другой сделке мужчин. Избиратели не должны присуждать что-то, на что любой кандидат имеет право, или выносить суждение об общих достоинствах конкурентов, но должны объявить, кто из них пользуется наибольшим их личным доверием или лучше всего представляет их политические убеждения. Судья обязан обращаться со своим политическим другом или лицом, наиболее известным ему, точно так же, как он обращается с другими людьми; но это было бы нарушением долга, а также абсурдом, если бы так поступил избиратель. Ни один аргумент не может быть основан на благотворном влиянии, оказываемом на судей, как и на всех других должностных лиц, моральной юрисдикцией мнения; ибо даже в этом отношении то, что действительно осуществляет полезный контроль над действиями судьи, когда он подходит для судебной должности, является (за исключением иногда политических дел) не мнением сообщества в целом, а мнением единственной общественности, которая может должным образом оценить его поведение или квалификацию, коллегией его собственного суда. Меня не следует понимать так, чтобы сказать, что участие широкой общественности в отправлении правосудия не имеет никакого значения; оно имеет первостепенное значение; но каким образом? Фактическим исполнением части судебных обязанностей в качестве присяжных заседателей. Это один из немногих случаев в политике, когда людям лучше действовать непосредственно и лично, чем через своих представителей, и это почти единственный случай, когда ошибки, которые может совершить лицо, осуществляющее власть, могут быть лучше перенесены, чем последствия, связанные с возложением на него ответственности за них. Если бы судья мог быть отстранен от должности всенародным голосованием, тот, кто хотел бы его заменить, сделал бы капитал для этой цели из всех своих судебных решений; перенес бы их все, насколько он счел возможным, путем нерегулярной апелляции к общественному мнению, совершенно некомпетентному, из-за отсутствия слушания дела или из-за того, что слушал его без каких-либо мер предосторожности или беспристрастности, присущих судебному разбирательству; играл бы на народных страстях и предубеждениях там, где они существовали, и прилагал усилия, чтобы пробудить их там, где их не было. И в этом случае, если бы дело было интересным, и он приложил бы достаточно усилий, он безошибочно добился бы успеха, если бы судья или его друзья не спустились на арену и не подали столь же убедительные апелляции с другой стороны. Судьи в конечном итоге почувствовали бы, что они рискуют своей должностью при каждом решении, которое они выносят по делу, представляющему общий интерес, и что для них менее важно учитывать, какое решение было справедливым, чем то, что больше всего приветствовалось бы общественностью или по крайней мере допускало бы коварное искажение. Я полагаю, что практика, введенная некоторыми новыми или пересмотренными Конституциями штатов в Америке, согласно которой судебные должностные лица периодически подвергаются народным переизбраниям, будет признана одной из самых опасных ошибок, когда-либо совершенных демократией; и если бы не то, что практический здравый смысл, который никогда полностью не покидает народ Соединенных Штатов, как говорят, вызывает реакцию, которая, вероятно, в скором времени приведет к исправлению ошибки, это можно было бы с полным основанием рассматривать как первый большой шаг вниз в вырождении современного демократического правительства.
Что касается этого большого и важного органа, который составляет постоянную силу государственной службы, то те, кто не меняется с изменением политики, но остается помогать каждому министру своим опытом и традициями, информировать его своими знаниями бизнеса и проводить официальные мероприятия под его общим контролем—короче говоря, те, кто формирует класс профессиональных государственных служащих, вступая в свою профессию, как и другие, в молодости., в надежде постепенно подняться до более высоких ступеней по мере продвижения по жизни—очевидно, недопустимо, чтобы их могли выгнать и лишить всех преимуществ их предыдущей службы, за исключением положительных, доказанных и серьезных проступков. Конечно, не только такое правонарушение, которое делает их подчиняющимися закону, но и добровольное пренебрежение долгом или поведение, подразумевающее ненадежность для целей, для которых им оказано доверие. Поскольку, следовательно, если только в случае личной вины нет другого способа избавиться от них, кроме как разместить их на публике в качестве пенсионеров, крайне важно, чтобы назначения в первую очередь были сделаны правильно; и остается рассмотреть, каким способом назначения эта цель может быть достигнута наилучшим образом.
При назначении первых встреч следует опасаться небольшой опасности из-за отсутствия особых навыков и знаний у тех, кто выбирает, но в значительной степени из-за пристрастия и личных или политических интересов. Поскольку все они назначаются в начале зрелости не как обученные, а для того, чтобы они могли изучать свою профессию, единственное, по чему можно отличить лучших кандидатов, - это владение обычными отраслями гуманитарного образования; и это может быть установлено без труда, при условии, что у тех, кто назначен расследовать это, будут необходимые усилия и необходимая беспристрастность. Ни того, ни другого нельзя разумно ожидать от министра, который должен полностью полагаться на рекомендации и, каким бы бескорыстным ни было его личное желание, никогда не сможет противостоять просьбам лиц, которые имеют право влиять на его собственные выборы или чья политическая приверженность важна для министерства, к которому он принадлежит. Эти соображения ввели практику представления всех кандидатов для первого назначения на публичный экзамен, проводимый лицами, не занимающимися политикой, и того же класса и качества, что и экзаменаторы с отличием в университетах. Это, вероятно, был бы лучший план при любой системе; и при нашем парламентском правительстве это единственный план, который дает шанс, я не говорю о честном назначении, но даже воздержании от таких, которые явно и вопиюще расточительны.
Также абсолютно необходимо, чтобы экзамены были конкурсными, а назначения давались тем, кто добился наибольших успехов. Простой экзамен на прохождение никогда, в конечном счете, не исключает ничего большего, чем исключение абсолютных тупиц. Когда вопрос, по мнению экзаменатора, лежит между разрушением перспектив отдельного человека и выполнением долга перед обществом, который в данном конкретном случае редко имеет первостепенное значение, и когда его наверняка горько упрекают в том, что он сделал первое, в то время как в целом никто не будет знать или заботиться о том, сделал ли он последнее, баланс, если только он не человек очень необычного склада, склоняется в сторону добродушия. Расслабление в одном случае устанавливает притязания на него в других, которым с каждым повторением потворства становится все труднее сопротивляться; каждый из них, последовательно, становится прецедентом для большего, пока уровень мастерства постепенно не опустится до чего-то почти презренного. Экзамены на получение ученых степеней в двух великих университетах, как правило, были столь же скудными по своим требованиям, как и экзамены на получение дипломов с отличием, которые являются трудными и серьезными. Там, где нет побуждения превышать определенный минимум, минимум становится максимумом: становится общепринятой практикой не стремиться к большему; и как во всем есть те, кто не достигает всего, к чему стремится, как бы низко ни был поставлен стандарт, всегда найдутся те, кто его не достигает. Когда, напротив, назначения назначаются тем из большого числа кандидатов, которые наиболее отличились, и где успешные конкуренты классифицируются в порядке заслуг, не только каждый получает стимул делать все возможное, но и влияние ощущается во всех местах либерального образования по всей стране. Для каждого школьного учителя становится предметом честолюбия и путем к успеху иметь учеников, занявших высокие места в этих соревнованиях, и вряд ли существует какой-либо другой способ, с помощью которого государство может сделать так много для повышения качества образовательных учреждений по всей стране. Хотя принцип конкурсных экзаменов для государственной службы был введен в этой стране совсем недавно и все еще выполняется так несовершенно, поскольку индийская служба пока является едва ли не единственным случаем, в котором он существует в своей полноте, уже начал оказывать ощутимое влияние на места образования среднего класса, несмотря на трудности, с которыми этот принцип столкнулся из-за позорно низкого уровня образования в стране, которое эти самые экзамены показали в ярком свете. Было установлено, что уровень знаний среди молодежи, получившей назначение от министра, который дает им право выдвигать себя в качестве кандидатов, настолько низок, что конкуренция таких кандидатов дает почти худший результат, чем был бы получен при простом сдаче экзамена; ибо никому не придет в голову устанавливать условия сдачи экзамена настолько низкими, насколько на самом деле считается достаточным, чтобы молодой человек мог превзойти своих коллег-кандидатов. Соответственно, говорится, что последующие годы показывают в целом снижение достижений, прилагается меньше усилий, поскольку результаты предыдущих обследований доказали, что затраченные тогда усилия были больше, чем было бы достаточно для достижения цели. Отчасти из-за этого снижения усилий, а отчасти из-за того, что даже на экзаменах, которые не требуют предварительной номинации, сознательное незнание сокращает число участников до небольшой горстки, так получилось, что, хотя всегда было несколько случаев большого мастерства, нижняя часть списка успешных кандидатов представляет собой лишь очень умеренное количество достижений.; и мы полагаемся на слово уполномоченных, что почти все, кто потерпел неудачу, были обязаны своей неудачей незнанию не высших отраслей образования, а его самых скромных элементов—правописания и арифметики.