Чем больше проходит времени с момента тех событий — тем ярче приходит осознание, какое бессовестное пacкyдcтвo заправляло государственными делами в России образца 1994 года.
В сентябре 1994 года офицеров, прапорщиков и военнослужащих контрактной службы Кантимировской и Таманской дивизий (а также офицеров, проходивших курсы "Выстрел", в/ч 40961) стали по одному вызывать в штабы частей. В кабинетах особистов с ними беседовали на разные темы и намекали на возможность хорошо заработать и отличиться при этом. Нужно было лишь поучаствовать в одной секретной военной миссии.
Российская армия того времени влачила жалкое существование. Военных преследовали проблемы с продпайками, денежным довольствием, материальным обеспечением, беспросветная жизнь впроголодь и туманные перспективы службы.
Офицеры и прапорщики массово увольнялись из ВС РФ, искали себе другую работу или хватались за любую подработку. Стыдно вспомнить, но знакомый капитан, танкист, подрабатывал в 1994 году швейцаром в одном из пафосных московских ресторанов. Кланялся посетителям, угодливо открывал двери, брал чаевые. А куда деваться? Надо было кормить семью, решать финансовые и жилищные задачи. А чаевых за вечер набегало больше, чем офицерского жалованья в месяц.
Особисты обещали офицерам решить все их проблемы. Танкистами предлагали заключить контракт с ФСК (на тот момент — Федеральная служба контрразведки, предшественница ФСБ), обещали выплатить на руки "подъемные", по миллиону рублей каждому. Огромную сумму по меркам военных того времени. И семья будет довольна и делать особо ничего не надо.
Нашлись такие ребята, которые согласились на участие в операции. Осталось выполнить кое-какие формальности, написать рапорты на перевод в 18 ОМСБР, а затем другие рапорты, об увольнении из 18 ОМСБР в запас. Военнослужащие сдали в штабах свои удостоверения личности, но у офицеров оставили жетоны с л/н (а по выполнению миссии их обещали восстановить в армии с повышением на одно звание).
Им выплатили деньги, с бывшими (де-юре) военными заключили контракты ФСК (на должности специалистов, без зачисления в штат, на ремонт и обслуживание бронетехники) и велели собираться в командировку. Кроме офицеров и прапорщиков, к операции были привлечены военнослужащие срочной службы в/ч 43162 (6 сержантов и 6 рядовых, тоже формально отправленных в запас).
С подмосковного аэродрома Кубинки бортом группу бывших военных переправили в Сев.Осетию (г.Моздок), где им следовало получить и принять бронетехнику.
Танковая колонна должна была отправиться в Чечню и помочь антидудаевским силам разгромить режим мятежников. Будет легко, обещали чекисты, там просто не с кем воевать, у местных бандитов одни автоматы и они сразу разбегутся, едва увидят танки.
Анатолий Куликов (на тот момент заместитель министра МВД, командующий внутренними войсками) вспоминает:
У чеченцев было мало специалистов, которые умели бы пользоваться современной военной техникой. Тогда-то у спецслужб и родилась идея отправить в Чечню профессионалов, нанятых за деньги.
Некоторым эта мысль показалась весьма остроумной: с одной стороны, репутация России при любом исходе оставалась вроде бы безупречной, с другой — сладкой музыкой в ушах некоторых генералов еще звучали обещания, которые вдували им Автурханов с Гантамировым: мол, дайте нам пару десятков танков, дайте нам экипажи, которые умеют стрелять, а остальное решится само собой...
Командировка на юг действительно обещалась быть легкой. По телевизору говорили, что оппозиционные пророссийские силы, которые скопились в станице Знаменской — это практически небольшая и хорошо подготовленная армия. Надо просто им немного помочь.
Лагерь антидудаевцев находился в Надтеречном районе. Для назначенного лидера Временного Совета (оппозиции) Автурханова Кремль выделял огромные деньги. Как и на что они тратились — об этом история умалчивает.
Из Моздока в Знаменскую отправлялось оружие, боеприпасы, сухпайки для личного состава. Почти ничего из этого бойцы на руки не получили. Вся помощь растворялась в воздухе, а точнее, оседала в карманах руководителей проекта.
В Москве представлялось, что Автурханов сформировал 4 крепких батальона спецназа. На самом деле 3-4 батальона ополчения были набраны из местных жителей, большинство из них не умели даже разбирать автоматы Калашникова, которые им раздали.
А командовали этими подразделениями представители гражданского населения без боевого опыта. Между тем, из Моздока и Майкопа продолжало прибывать вооружение и техника: ПЗРК «Игла», БТР-80 и несколько зенитных установок. У Автурханова были даже три боевых вертолета, но не было для них летчиков.
Вспоминает генерал Юрий Колосков (на тот момент военный советник Автурханова):
"Я привез ему из Майкопа тридцать опытных летчиков, которые могли водить боевые машины в условиях боя и оказывать воздушную поддержку пехоте и танкам.
Дело кончилось тем, что из тридцати пилотов в распоряжении Автурханова осталось только трое. Остальных 27 отправили почему-то в Москву.
А вертолеты военной группировки Автурханова, на которые так надеялись во Временном совете Чечни, в момент наступательной операции на Грозный не приняли в ней участия. Наземные части Временного совета остались без прикрытия с воздуха. Странный факт.
Что из этой операции может получиться, я рассказал представителю ФСК в Чечне, полковнику, чье имя и фамилию я называть не буду. Он ответил примерно так: "Ну пусть себе подерутся, что Вы-то переживаете!"
Колосков убеждал Автурханова провести разведку в Грозном, но этого сделано не было. По факту, собираясь в поход на столицу Ичкерии, чеченские оппозиционеры даже не знали, каково состояние обороны города, сколько в нем живой силы противника, какие объекты нужно занять в первую очередь и где они находятся.
Когда в Чечню прибыли 40 танков Т-72 с экипажами, выяснилось, что многие танки по факту не исправны, танкисты обеспечены старыми радиостанциями, большинство из которых не работали. Частоты волн танковых радиостанций не совпадали с частотами волн автурхановцев. То есть о никаком взаимодействии между родами войск не могло быть и речи.
Кроме того, оказалось, что ни у батальонов оппозиции, ни у российских танкистов не было топографических карт Грозного. Не было также и совместного плана действий. Куда выдвигаться и что захватывать — не известно. Решили, что разберутся на месте. Танкисты понадеялись на местных, местные — на танкистов.
Утром 26 ноября 1994 года российские танки с замазанными краской номерами и триколорами, выдвинулись по направлению к Грозному. За ними следовали бронетранспортеры, грузовики с вооруженными бойцами местного ополчения и штабная кавалькада из легковых автомобилей руководства Временного Совета.
В Грозный вошли без всякого сопротивления со стороны дудаевцев. Город жил своей жизнью, на улицах было полно людей. Танки останавливались на светофорах, танкисты спрашивали у местных жителей, как проехать к Президентскому дворцу.
Телецентр был взят без единого выстрела (охрана разбежалась), Дом печати тоже. Выяснилось, что Дудаев с правительством уехал в горы, заранее предупрежденный. Оппозиция начала праздновать победу. А затем началась "баня".
Анатолий Куликов вспоминает:
"Мне рассказывали, что Автурханов в Доме печати чуть ли не коньяк уже разливал по стаканам, празднуя победу, когда боевики начали paccтpeлuвaть танки на улицах города.
Их экипажи, укомплектованные в основном российскими военнослужащими, ввязались в бой, но не были поддержаны отрядами оппозиции и частично пoгuблu, а частично сдались в плен..."
В уличных боях у неподготовленных танкистов не было шансов. Гранатометчики подкрадывались к танкам на прямую наводку и били в упор, стреляли из окон, подвалов, с чердаков работали снайперы. В Грозном, автономно от оппозиционных сил и танкистов, действовала группа ГРУ ГШ, но изменить ход событий она не могла.
Общие потери наших танкистов 26 ноября 1994 года — 34 человека. Из них 9 человек пало в боях, 4 человека пропало без вести. В плену у дудаевцев оказался 21 танкист. Они и не скрывали свою принадлежность к российской армии. Но российская власть их упорно не замечала.
Пленных показывали по телевидению Ичкерии, эти съемки облетели весь мир. В камеру бывшие российские офицеры и прапорщики утверждали, что заключили контракты с ФСК.
В программе телеканала НТВ "Итоги", вечером 27 ноября 1994 года, демонстрировался сюжет, в котором чеченцы допрашивали пленных:
Вопрос: Вы знали, с кем вы подписываете контракт?
Ответ: Проходило это через особый отдел, и даже людям были предоставлены отпуска по семейным обстоятельствам.
Вопрос: А вы предполагали, что вы будете участвовать в боевых действиях?
Ответ: Не предполагал. Потому что нам говорили, что там уже дудаевская гвардия вся разбежалась. Вам только надо зайти в город, поставить там танки и вас вывезут. У почти всех ребят с нашей части были оставлены письма дома и документы. Эти письма и документы будут вскрыты определенного числа и все равно это всплывет.
Но представители российских силовых структур это отрицали.
Павел Грачев (на тот момент министр Обороны РФ), 28 ноября 1994 года:
"Ну, знаете, я как-то не очень интересуюсь этим вопросом, так как вооруженные силы, в принципе, не участвуют там.
Идет междоусобица, идет борьба за власть, хотя я смотрю телевидение, и, вроде, пленные там захвачены и еще кто-то.
Я единственное знаю, что с каждой стороны — и на стороне Дудаева и на стороне оппозиции — воюет большое количество наемников..."
Обстановка накалялась. 29 ноября 1994 года Дудаев грозился перебить пленных, если российская власть не признает их принадлежность. А Грачев формально был прав, эти военнослужащие не числились больше по военному ведомству.
Мавлен Саламов, помощник Дудаева, 29 ноября 1994 г. интервью на "Эхе Москвы":
"Есть у нас желающие их paccтpeлять без суда и следствия, но мы этого не допустим. Создана специальная комиссия, идет следствие, будет суд..."
И лишь после того, как депутат ГД С.Юшенков и правозащитники Э.Панфилова, А.Шабад и В.Лысенко прибыли в Грозный на переговоры, а репортеры раздобыли подлинники контрактов танкистов с ФСК, дело сдвинулось.
Четверых пленных, после долгих разговоров о политике, отдали правозащитникам и Юшенкову (и один "груз-200").
Одного пленного выручил посланник Жириновского, депутат ГД от ЛДПР Е.Логинов.
В городе Слепцовск (Сунжа, Ингушетия), в качестве жеста доброй воли, Джохар Дудаев передал Павлу Грачеву часть пленных танкистов. Еще часть (и 5 "грузов-200") он передал в Грозном представителям группы депутата Явлинского (партия "Яблоко").
19 пленных российских танкистов было передано российской стороне. Двух дудаевцы передавать отказались. Позже выяснилось, что ст.л-т Растопко при попытке к бегству отобрал оружие у дудаевца и ранил конвоира. А лейтенанта А.В. Налетова не вернули в камеру после допроса в Департаменте государственной безопасности Ичкерии. Тела этих офицеров не найдены до сих пор.
Лишь после того, как пленные танкисты были освобождены, представителям ФСК РФ пришлось признать, что бывшие военнослужащие действительно были задействованы государственной безопасностью России.
Надвигался декабрь 1994 года. К административной границе с Ичкерией стягивались внутренние войска. Готовился новый поход. Тем временем, 12 декабря 1994 года, в госпитале, ушел из жизни еще один участник этой эпопеи, старший прапорщик Сергей Фомин.