В ноябре 1843 года в Лестере умер человек, которого за два дня до этого уволили из работного дома в Ковентри. Подробности обращения с бедными в этом учреждении отвратительны. У этого человека, Джорджа Робсона, была рана на плече, лечением которой полностью пренебрегали; его отправили работать на насос, используя здоровую руку; ему давали только обычную плату за работу в работном доме, которую он совершенно не мог переварить из-за незаживающей раны и его общей слабости; он, естественно, слабел, и чем больше он жаловался, тем более жестоко с ним обращались. Когда его жена попыталась принести ему свою каплю пива, ей сделали выговор и заставили выпить его самой в присутствии надзирательницы. Он заболел, но не получил лучшего лечения. Наконец, по его собственной просьбе и под самыми оскорбительными эпитетами его выписали в сопровождении жены. Два дня спустя он умер в Лестере из-за запущенной раны и полученной им пищи, которая была совершенно неудобоваримой для человека в его состоянии, как показал присутствовавший на дознании хирург. Когда его выписали, ему были вручены письма с деньгами, которые хранились шесть недель и были вскрыты, согласно правилам заведения, инспектором! В Бирмингеме происходили такие скандальные события, что, наконец, в 1843 году для расследования этого дела был послан чиновник. Он обнаружил, что четверых бродяг заперли голыми под лестницей в черной дыре на восемь-десять дней, часто лишая пищи до полудня, и это в самое суровое время года. A стр. 290маленького мальчика подвергли всем видам наказания, известным в учреждении: сначала заперли в сырой, сводчатой, узкой кладовке; затем дважды в собачьей норе, второй раз три дня и три ночи; затем столько же времени в старой собачьей норе, что было еще хуже; затем в бродячей комнате, вонючей, отвратительно грязной дыре, с деревянными спальными стойлами, где чиновник в ходе своего осмотра обнаружил двух других оборванных мальчиков, сморщенных от холода, которые провели там три дня. В собачьей норе часто бывало семеро, а в комнате для бродяг жалось двадцать человек. Женщин тоже сажали в собачью нору, потому что они отказывались ходить в церковь; а одну заперли на четыре дня в комнате для бродяг в Бог знает какой компании, и это в то время, когда она была больна и принимала лекарства! Еще одну женщину поместили в отделение для душевнобольных для наказания, хотя она была совершенно вменяемой. В работном доме в Бактоне, в Саффолке, в январе 1844 года аналогичное расследование выявило тот факт, что слабоумная женщина работала медсестрой и соответственно ухаживала за пациентами; в то время как страдальцы, которые часто беспокоились по ночам или пытались встать, были крепко связаны веревками, пропущенными поверх покрывала и под кроватью, чтобы избавить медсестер от необходимости сидеть ночью. Один пациент был найден мертвым, связанным таким образом. В работном доме Сент-Панкрас в Лондоне (где изготавливаются уже упомянутые дешевые рубашки) эпилептик умер от удушья во время приступа в постели, и никто не пришел ему на помощь; в том же доме от четырех до шести, иногда восьми детей, спали в одной кровати. В работном доме Шордича человека поместили вместе с тяжело больным лихорадочным больным в кровать, кишащую паразитами. В работном доме Бетнал-Грин, Лондон, женщина на шестом месяце беременности была заперта в приемной со своим двухлетним ребенком с 28 февраля по 20 марта, не будучи допущенной в сам работный дом и без следа кровати или средств удовлетворения самых естественных потребностей. Ее муж, которого привели в работный дом, умолял освободить его жену из этого заключения, после чего получил двадцать четыре часа тюремного заключения с хлебом и водой в качестве наказания за свою дерзость. В работном доме в Слау, недалеко от стр. 291Виндзор, человек лежал при смерти в сентябре 1844 года. Его жена отправилась к нему, приехав в полночь, и, поспешив в работный дом, получила отказ в приеме. Ей не разрешалось видеться с мужем до следующего утра, да и то только в присутствии надзирательницы, которая навязывалась жене при каждом последующем визите, отсылая ее через полчаса. В работном доме в Миддлтоне, в Ланкашире, двенадцать, а иногда и восемнадцать нищих обоего пола спали в одной комнате. Этот институт не подпадает под действие Нового Закона о бедных, но управляется в соответствии со старым специальным законом (Закон Гилберта). Инспектор устроил в доме пивоварню для собственной выгоды. В Стокпорте 31 июля 1844 года мужчина семидесяти двух лет предстал перед мировым судьей за то, что отказался разбивать камни и настаивал на том, что по причине своего возраста и негнущегося колена он непригоден для своей работы. Напрасно он предлагал выполнить любую работу, соответствующую его физическим силам; его приговорили к двум неделям на беговой дорожке. В работном доме в Басфорде инспектор обнаружил, что простыни не меняли тринадцать недель, рубашки-четыре недели, чулки-от двух до десяти месяцев, так что из сорока пяти мальчиков чулки были только у троих, и все их рубашки были в лохмотьях. Кровати кишели паразитами, а посуду мыли в помойных ведрах. В работном доме на западе Лондона швейцар, заразивший четырех девочек сифилисом, не был выписан, и еще один, который четыре дня и ночи прятал глухонемую девочку в своей постели, также был задержан.
Как в жизни, так и в смерти. Бедняков сбрасывают в землю, как зараженный скот. Кладбище нищих в Сент-Брайд, Лондон, представляет собой голое болото, используемое в качестве кладбища со времен Карла II. и заполненное грудами костей; каждую среду нищих бросают в канаву глубиной четырнадцать футов; священник на максимальной скорости читает Литанию; канава слабо засыпана, чтобы быть вновь открытой в следующую среду, и заполнена трупами, пока еще один может быть загнан. Вызванное таким образом разложение загрязняет всю округу. В Манчестере кладбище нищих находится напротив Старого города, вдоль Ирка: это тоже грубое, пустынное место. Около с. 292два года назад через него проходила железная дорога. Если бы это было респектабельное кладбище, как буржуазия и духовенство завопили бы от осквернения! Но это было нищенское кладбище, место упокоения отверженных и ненужных, так что никто не интересовался этим вопросом. Не стоило даже думать о том, чтобы перевозить частично разложившиеся тела на другую сторону кладбища; они были сложены в кучу, как это и случилось, и груды были вбиты в недавно сделанные могилы, так что вода сочилась из болотистой почвы, насыщенной гниющими веществами, и наполняла окрестности самыми отвратительными и вредными газами. Отвратительная жестокость, сопровождавшая эту работу, я не могу описать более подробно.
Может ли кто-нибудь удивляться, что бедные отказываются принимать государственную помощь в таких условиях? Что они скорее умрут с голоду, чем войдут в эти бастилии? У меня есть сообщения о пяти случаях, когда люди действительно голодали, когда стражи отказали им в помощи на открытом воздухе, вернулись в свои жалкие дома и умерли от голода, вместо того чтобы попасть в эти ады. До сих пор Уполномоченные по делам бедных достигли своей цели. В то же время, однако, работные дома усилили, больше, чем любая другая мера партии власти, ненависть рабочего класса к владельцам собственности, которые в целом восхищаются Новым Законом о бедных.
От Ньюкасла до Дувра среди рабочих звучит только один голос—голос ненависти против нового закона. Буржуазия так ясно сформулировала в этом законе свое представление о своих обязанностях по отношению к пролетариату, что его оценили даже самые тупые. Так откровенно, так смело никогда еще не была сформулирована концепция, что неимущий класс существует исключительно для того, чтобы его эксплуатировали и голодали, когда владельцы собственности больше не могут им пользоваться. Отсюда следует, что этот новый Закон о бедных внес столь значительный вклад в ускорение рабочего движения и особенно в распространение чартизма; и, поскольку он наиболее широко применяется в стране, он способствует развитию пролетарского движения, возникающего в сельскохозяйственных районах. Позвольте мне добавить, что аналогичный закон, действующий в Ирландии с 1838 года, предоставляет аналогичное убежище восьмидесяти тысячам нищих. Здесь тоже, стр. 293он вызвал к себе неприязнь и был бы сильно ненавидим, если бы достиг чего-то подобного тому же значению, что и в Англии. Но какое значение имеет жестокое обращение с восемьюдесятью тысячами пролетариев в стране, в которой их два с половиной миллиона? В Шотландии, за местными исключениями, нет законов о бедных.