Вот спроси сейчас Василя, чего они с отцом поругались, сразу и не скажет. Ну, каждый знает, как это бывает: слово за слово, кружкой по столу. Как сцепились! Батя разошелся не на шутку. Все припомнил, все. Даже разбитый в восьмом классе мопед, и тот вспомнил.
А началось с пустяка. Обещал Василь мать в больницу свозить. К окулисту, очки новые выписать. И не свозил. Замотался с делами, будь они не ладны дела эти - и забыл! Ну, забыл! А что - не может человек забыть? А мать собралась, принарядилась да до обеда просидела, дожидаясь. Василь-то к обеду подскочил - хлеба, молочишка привез старикам. А про врача только тогда и вспомнил, как заплаканную мать увидал. Ешкин свет! Ну, склероз, алмаз, стеклорез - провались ты пропадом. Ну, повиниться бы - и всех дел. Мол, виноват, батя! Запамятовал по запарке. Исправлюсь! Так нет! Куда там свою вину признать! Еще и на стариков наехал танком. Мол, нечего мозги сушить рабочему человеку. Занят он, занят - и точка! Пусть спасибо скажут, что вообще приехал. Им все одно делать нечего, только на лавочке семечки щелкать. Так что ничего, подождут! Небось, не помирают еще.
Вот тут и отец завелся. И понеслось. И про мопед, и про то, как Василь на Катьке женился, а через полгода развелся. Много чего вспомнил батя. День что ли магнитный был? Ну, Василь тоже не молчал. Теперь и вспомнить стыдно. А тогда, голодный, усталый, Василь наговорил такого, чего бы при других обстоятельствах никогда не сказал. Как сестре, Танюхе, родители машину купили, а ему, Василю, - шиш! Как сеструхе опять же квартиру отдали, а сами в бабкину хату жить ушли. А ему, Василю, опять большой привет. Это что ж за несправедливость такая! Ровно он и не сын им, а так, приемыш нелюбый.
Выпалил он все это, смотрит, а у отца руки так меленько трясутся. Потянулся отец очки взять, а никак не может подцепить эти чepтoвы очки с обеденного стола. А Василь, как увидел эту отцовскую слабость, эти дрожащие руки с распухшими суставами, так ему пoгaно стало, словно таракана съел. А назад уже не отступишь, слово уже вылетело. А слово, как известно, не воробей, вылетит - не поймаешь. И ведь не сквалыжник какой-нибудь Василий, что за рубль удавится. Он мужик самостоятельный. Дом своими руками построил, и машина у него есть. На то он и мужик, чтоб жизнь обустраивать. А Танюха что ж! Несчастливая она, с мужиком ей не повезло. Одна пацана растит. Вот родители ей и помогают, чем могут.
И все это Василь понимает. Что ж он, иdиoт какой? Или родной сестре враг? И как у него эти слова дypaцкие вырвались - он и сам не знает. Но ляпнул сгоряча.
Мать, конечно, в слезы. А отец посмотрел на сына так, что Василь понял: надо уходить, пока еще больших дров не наломал. И ведь уже осознал, что не надо было говорить таких несправедливых, таких обидных для стариков слов. И жалко отца до слез. И перебороть себя не может. Такой вот упертый характер. Развернулся, протопал по полу, как взбесившийся слон, да еще и дверью на прощание хлопнул. Выскочил за калитку, сел за руль своей машины, на кровные заработанные деньги купленной, а перед глазами - дрожащие руки отца. Помотал головой, словно картинку эту мучительную стряхнуть хотел. Да только куда же от мыслей денешься? С тем и поехал домой. А дома еще хуже.
Промаялся несколько дней, но так и не придумал, как с родителями помириться. А тут ехал на работу и увидел растяжку над дорогой: "Подпиши родителей - и три раза в неделю они будут получать от тебя привет!" Василь еще усмехнулся: тоже мне, приветы из газеты. Но вечером ему вновь вспомнился забавный призыв районной газеты, и он вдруг сообразил, что надо сделать, чтобы помириться со стариками. Мысль так понравилась ему, что он рассмеялся. Достал альбом с фотографиями, уселся за стол и долго с интересом листал, вглядываясь в фотографии. Как давно он этого не делал! Вот он в школе на утреннике в костюме Буратино. Какой же это класс? Наверное, третий. А здесь они всем классом на экскурсии в музее. А вот и выпускной. Катька рядом стоит. Улыбается. Эх, жаль, что ничего у них не вышло! А вот и армейские фотки. Повидаться бы с друзьями, посидеть, поговорить, вспомнить.
Нужная фотография нашлась не сразу. Мать с отцом, обнявшись, стоят на берегу реки. Молодые, красивые. Накануне свадьбы фотографировались. Лица какие счастливые! Он и забыл, какой красавицей была мать. Он и не помнил ее такой. И эти лучистые глаза, и волосы волной по плечам. А отец смотрит на мать с такой нежностью, с такой любовью. Василь рассматривает фотографию и вздыхает. В располневшей седой женщине с распухшими ногами, скорбными складочками у рта трудно угадать былую красавицу. Эх, мама, мама... Нелегко тебе досталось.
Василь встает, закуривает и выходит во двор. Темное небо усыпано звездами. Василю вспомнилось, как в детстве он любил сидеть с матерью на крыльце, смотреть в небо и слушать сказку про маленького принца, живущего на одной из этих мохнатых звезд. Василь усмехнулся и вернулся в дом.
Первого июля отец обнаружил в почтовом ящике вместе с квитанцией на оплату света свежий номер районной газеты. Улыбнулся в усы: "Наверное, почтальонка ошиблась!" Ладно, почитаем, а завтра отдадим. Он вернулся в дом, уселся за стол и надел очки. Развернул газетку, пригляделся к фотографии на третьей странице. Да это же они с Марусей. Перед свадьбой. Как давно не видел он этой фотографии. Да откуда ж она взялась в газете? "Мать! - закричал он возбужденно. - Иди скорей, смотри! Надо же!"
Взволнованные старики рассматривали свою фотографию, удивляясь и ахая, и только потом доглядели коротенькую подпись под снимком: " Помню и люблю! Сын."
Позвоните родителям!
(C)