В какой момент я стал заикаться, родители не помнят. Меня водили к разным врачам, модным в то время, бабкам-дедкам. Пил заговоренную воду и кидал сырое яйцо через левое плечо, но ничего не помогало. Было несколько случаев из детства, когда сильно ненавидел свое заикание. Оно заставляло испытывать волнение, стыд и страх.
Мне было лет 6, магазин был забит людьми, выстроившимися в очередь за молоком. Очередь была похожа на петляющую змею, хвост которой часто вываливался за пределы магазина. Это было советское время, когда за хлебом ходили с авоськами, а за молоком с бидонами.
Один раз вечером мама отправила меня за молоком. На улице стояла зима, уже темнело и было холодно. Я шел до магазина и как обычно смотрел себе под ноги. Иногда заглядывал в освещенные окна пятиэтажек да на макушки деревьев, шумевших от ветра.
Очередь, как обычно, была длинная. Я подошел, собрался силами и спросил кто последний. Все время пока я в ней стоял, испытывал жуткое волнение. Ладошки мои потели, сердце билось часто, а про себя произносил одни и те же слова «мне три литра. Мне три литра. Мне три, три литра мне». По мере продвижения очереди мое волнение усиливалось.
- Может мне сказать «полный бидон», спрашивал я себя? Но денег у меня только на 3 литра, а полный, наверное, чуть больше чем три. Она скажет, плати больше, а у меня больше-то и нет. Мне надо сказать именно «три литра» и ничего не выдумывать
Вот я уже в самом магазине. Здесь хоть потеплее стоять. Оглядевшись по сторонам, снял варежки и убрал шарф с лица. Советский типичный магазин с наполовину синими стенами, от времени ставшими зелеными. Сверху и на потолке белая извёстка. На полу кирпичного цвета плитка и на все помещение тускло горит одна лампочка «Ильича» без плафона.
Очереди в 6-ти летнем возрасте были для меня каким-то испытанием. Люди казались такими большими и громоздкими. Их куртки, шубы и шапки из меха придавали им еще более устрашающий вид. Они как горы возвышались надо мной, закрывая все своими телами. Не редко эти горы пахли перегаром, а в лучшем случае одеколоном отца
Моя очередь приближалась. Я посмотрел на лампочку и уставился на витрину со сметаной. Взгляд был в никуда, на лице полная растерянность. Что делать? Передо мной уже человеку наливали молоко, следующая очередь моя
- «Может мне просто показать ей на пальцах? Показать просто три пальца. Но это будет так странно, она спросит, сколько литров, а я покажу три пальца. Все говорят, а я пальцы буду показывать?»
- «Сколько литров?» вдруг громко на весь магазин произнесся женский голос. Я резко поднял голову. Тучная продавщица в белом халате с хищным из-подо лба взглядом смотрела прямо на меня. "Сколько литров?" еще раз повторила она. Все как в замедленном действии. Дрожащими руками снизу из-за прилавка я стал протягивать голубой с белыми кружочками бидон.
- «Мне т-т-т….»
Пока я пытался произнести слово «три», тело испытало шок, а мозг понимал, что словесно с этой задачей ему не справится и стал предпринимать дополнительные усилия поднимая правую руку вверх с тремя растопыренными как клешни пальцами. УЖАС. Жар пробежала по всему телу с ног до головы и обратно. К лицу прилила кровь, и стало невыносимо жарко. За мной стояла очередь, полный магазин людей, они все слышали, как же стыдно, я боялся на них посмотреть. Внутри смятение, недоумение, как это могло произойти. Это чёртово молоко, никогда больше не пойду за ним, чтобы вот так потом краснеть, из-за того, что заикаюсь и не могу ничего сказать нормально.
Я забрал бидон, растолкал толпу и вышел на улицу. Глаза намокли, мне хотелось плакать от обиды. Поправляя шапку и держа в руке бидон с молоком, я шел домой и думал:
- «Почему все покупают нормально, а я сказать не могу. Я так не хотел, чтобы это случилось и это произошло. В следующий раз, если и пойду за молоком, то буду покупать только два литра. Если мама будет ругать, скажу, пусть Артем ходит за тремя литрами, а я буду ходить за двумя или вообще ходить не буду".