Суровые брови старшого поползли вверх от негодования, но замечания корешу делать не стал

Раздался смешок. Это смеялся сам обладатель ружьям. Но его товарищ, похоже, не разделял шутку юмора собрата. Суровые брови старшого поползли вверх от негодования, но замечания корешу делать не стал.

— Шваль нам приволок. Глянь на него. Бугай и морда воровская.

— Полегче, мужик! — бросил свои пять копеек Айс, и сразу же получил очередной тычок от простофили. Будь его желание, сломал бы приказчику руку.

— Это не шваль. А чего ты хотел от меня? Вы своими замашками всех местных распугали. Слухи по деревням пошли неприятные. Болеть стали рабочие. Из-за вас и у меня репутация упала.

— Ты это, Контрик, не заговаривайся, а делай работу. Батька сам решает, кого казнить, кого насиловать. Петро, я прав? — сказал напарнику.

— О то ж. — буркнул Пётр, не сводя глаз со своего пленника, который в сердцах порывался встать и стукнуть кулаком прямо в небритую рожу бывшего приятеля. Но «приятель» вдруг набычился и случайно наступил на ногу собеседнику. Мужик дёрнулся было в сторону, но ему не позволил все тот же Контрабандист. Плечом он придержал оппонента, прикусившего от досады губу.

— Закрой варежку, мухомор! Пока тебе и дружку не вывернул челюсти от переизбытка адреналина. Будешь хером своим меряться с «кротами», а на меня гавкать не позволю.

— Ладно, не кипятись, я всё понял, — скрипя зубами, проговорил друг Петра. Айс с грустью вздохнул. Он ожидал минимум драки. Контрик-то оказался с сюрпризом. А с виду не скажешь.

Самосёл зло шагнул назад, закидывая на плечо отжатую «Сайгу». Обрез занял законное место на поясе.

— Всё, мне пора! Честь имею! — отсалютовал Контрабандист украинцам. — Помогите закинуть в лодку вот этого пассажира.

— Этого жмура? Так он того, тю-тю! — сказал старший, тыкая ногой под рёбра бессознательного наёмника.

— Пока нет. Я всё-таки обещал одному человеку спасти несчастного. А я за слова отвечаю.

Взгляд лодочника встретился с глазами Айсберга.

— Иуда. За сколько меня продал? — прошипел он.

— А ну, цыц.