Вероятно, речь идёт о мэрах столиц регионов, которые де-факто губернаторам не подчиняются.
Конечно, формально муниципалитеты пока вообще являются самостоятельным звеном власти, юридически как бы выведенным из-под прямого подчинения государства. Но это пока – законопроект Крашенинникова – Клишаса лишь один из этапов в процессе ликвидации этого «недоразумения», в перспективе муниципалитеты будут полностью встроены в вертикаль власти.
Впрочем, в регионах уже давно существуют различные механизмы, позволяющие поставить муниципалитеты под плотный контроль губернаторов, в том числе такой действенный инструмент, как консолидированный бюджет.
В том же Татарстане муниципалитеты никогда и не были самостоятельными, так как изначально разными способами были встроены в систему республиканской гос.власти. До 2006 года города республиканского значения и районы РТ вообще не являлись муниципалитетами, так как на конституционном уровне за ними была закреплена функция низового звена системы органов гос.власти. Правом на местное самоуправление обладали лишь сельские населённые пункты, посёлки городского типа и города районного значения, которые, не имея полноценного бюджетного обеспечения, имели самостоятельность лишь на бумаге.
Это была принципиальная позиция первого президента Татарстана Минтимера Шаймиева, который, скажем прямо, является убеждённым унитаристом, когда речь идёт о нижестоящих властных структурах. Философия федерализма для татарской элиты имеет лишь внешнее значение, когда речь идёт об отношениях с Москвой. В «раннефеодальные» времена, т. е. в начале 1990-х годов, федерализм в Татарстане был вообще ругательным термином. В те годы республика рвалась к независимости и готова была обсуждать с Москвой лишь «ассоциированные» отношения (в надежде, что Россия, по примеру СССР, когда-нибудь развалится и Татарстан обретёт независимость). Поэтому федералистами в начале 1990-х годов в Татарстане называли промосковскую оппозицию, выступавшую за сохранение республики в составе РФ. И только с приходом Путина, начавшего закручивать гайки, федерализм вновь оказался востребованным как идеологическая платформа для защиты собственных властных полномочий.
В 2006 году начало действовать новое муниципальное законодательство, одной из реальных целей которого было выведение городского и районного звена из-под прямого подчинения губернаторов. Это был механизм ослабления региональной власти, особенно в национальных республиках, перед федеральным центром. Именно в рамках этой модели мэры региональных столиц стали кадровой номенклатурой Москвы, без согласования с которой ни один претендент на мэрское кресло не мог быть «избранным». Естественно, это согласование имеет теневой (непубличный) характер. И благодаря этому мэры региональных столиц почувствовали определённую самостоятельность. Более того, как правило мэром становился представитель альтернативного политического клана в регионе.
В некоторых регионах такой расклад породил прямые конфликты между мэрами и губернаторами, что усиливало контроль федерального центра. В Татарстане же удалось избежать этого, отчасти в силу относительно высокой политической консолидации региональных элитных групп, отчасти – через механизмы непрямого контроля, как тот же консолидированный бюджет.
Сейчас, когда планируется на законодательном уровне утвердить право федерального центра напрямую влиять на формирование региональных органов власти, необходимость в сохранении определённой самостоятельности мэров региональных столиц отпала. Поэтому их перевод под прямое подчинение губернаторам выглядит вполне логичным. Ведь губернаторы уже почти встроены в систему вертикали власти и заигрывать с мэрами нет никакого смысла.
Россия возвращается к своему посконному политическому состоянию – император назначает губернаторов, губернаторы – градоначальников и уездных начальников, а последние – волостных старост. Названия должностей могут со временем меняться, но суть властных отношений в любом случае остаётся неизменной.