По словам Пушкина: «Россия вошла в Европу, как спущенный корабль, при стуке топора и громе пушек». Блестящая победа под Полтавой радикальным образом изменила политическую карту мира, ознаменовав явление новой великой державы.
Однако по части экономики дела складывались не столь радужно. В начале XVIII века при резко возросших потребностях в воинской амуниции и корабельной парусине отчетливо обозначилось отставание России в текстильной отрасли.
Русский лён и изготовленная из него продукция издавна занимали первое место среди экспортных товаров, обеспечивая львиную долю валютной выручки. Почти все мануфактуры Европы, производящие холст для парусов, работали на русском сырье.
Однако российские изделия в начале 18 века по-прежнему производились на архаичных «узких станах». Ширина изготовленного на них полотна определялась размахом рук ткача или ткачихи.
В результате отечественная продукция не в силах была конкурировать с европейской текстилем, изготовленным на более совершенных «широких станах».
Как докладывал в 1718 году русский резидент в Лондоне Фёдор Веселовский: «Говорили мне здешние купцы, что в России делаются полотна трех разных рук, только все узки и за этою узкостию худо продаются».
Серьёзность ситуации подтверждали тогдашние рыночные аналитики:
«Во всех европейских государствах делают полотна широкие и от больших цен имеют многое народное пополнение»;
А в Российском государстве от негодных узких полотен, которые самыми малыми за негодностию ценами продаются»;
Надвигающийся кризис способен был перечеркнуть все великие победы на полях сражений. Петр I, не привыкший отступать, прилагал огромные усилия для преодоления пагубной тенденции. Так, царским указом от 31 октября 1715 года строго предписывалось производить только широкие полотна:
«А узкие (полотна) имать на его царское величество, а будет кто о том на кого известит, тому отданы будут безденежно.
И сверх того имать штрафу за всякий аршин по гривне и отдавать тому доносителю». (!)
Однако меры административного устрашения ни к чему не привели. Крестьяне упорно продолжали ткать узкие холсты, худо-бедно находящие сбыт. И делали это они отнюдь не из злого умысла, а потому, что в сельских избах могли поместиться лишь малые ручные станы.
Попытки наладить крупное мануфактурное производство в рамках «государственного сектора» также потерпели неудачу.
Еще в 1706 году вышел петровский указ об основании в Москве Полотняного завода «для делания голландских полотен и салфеток». В Амстердаме были наняты 6 мастеров с 11-ю полотняными и одним салфеточным станами «и со всякою потребою». Однако на поверку их профессиональные навыки оказались фикцией - качество полотна оказалось откровенно «худым».
Также, в 1710 году в Ярославль были доставлены 5 пленных шведов, назвавшихся опытными ткачами. Для организации полотняного производства им был выделен «Государев Оружейный двор» неподалёку от церкви Николы Мокрого (название произошло от низкого места в заливной пойме реки Которосли).
Там были установлены широкие станы с необходимыми запасами пряжи. По уговору «иностранные специалисты» обязаны были обучать русских мастеров выделке широких полотен.
Но шведы никак не могли обустроиться на новом месте, и постоянно сетовали на лишения и невзгоды. В 1711 году всё окончилось пожаром, уничтожившим завезенное сырье и оборудование.
Однако там, где административные меры оказались бессильными, успех определила частная инициатива ярославского купечества - сословия деятельного и волевого!
В начале XVIII века из его рядов выделились убежденные сторонники петровских реформ – «торговые гости» Затрапезновы – глава семейства Максим Семёнович и его сыновья Иван и Дмитрий.
Скорее всего, они были лично знакомы с Петром I, неоднократно посещавшим Ярославль. Не случайно император своей волей определил им в компаньоны лучшего в России профессионала - голландца Ивана Павловича Тамеса.
Последний имел большой опыт организации полотняных производств в Москве и Кохме. Затрапезновы же, в свою очередь, располагали отличным знанием рынка и, главное, деньгами, необходимыми для реализации проекта.
В 1722 году Затрапезновы вместе с Тамесом обратились в Мануфактур-коллегию с прошением на устройство в Ярославле полотняной мануфактуры. Бюрократическая машина работала тогда без сбоев и волокиты, и вскоре искомое разрешение было получено. Императорским указом предприятие на пять лет освобождалось от уплаты налогов и пошлин.
Компаньоны решили не ограничиваться переданным им во владение «Оружейным двором» с остатками шведской полотняной мастерской. Строительство, развернувшееся на новом участке в пойме реки Которосли, обрело невиданные доселе масштабы!
По течению Кавардаковского ручья был выкопан каскад прудов. Они являлись основой сложной гидротехнической системы, обеспечивавшей высокую «энерговооруженность» производства.
В любое время года в прудах поддерживался высокий уровень воды. На плотинах со шлюзами были установлены мельничные колеса, приводившие в действие через вереницу валов и шкивов фабричные станки.
Нижний водоём соединялся каналом с рекой Которослью. Несколько ветряных мельниц служили дополнительными источниками движущей силы.
Удивительно, но устроенная основателями гидросистема с проточным каскадом водоёмов работает по сей день! Между прудами действуют перетоки, и они остаются чистыми, не заросшими.
В корпусах, возведенных Затрапезновыми по периметру прудов, были установлены 172 широких стана, на которых трудилось свыше 500 рабочих. По некоторым данным, количество персонала при жизни первых владельцев возросло до 6000 человек.
Внедрение передовых инноваций сопровождались продуманной маркетинговой политикой. На мануфактуре был освоен выпуск дорогих тканей – шерсти и шёлка. Выпущенные на рынок в больших количествах при низких ценах и высоком качестве, они сразу же составили серьезную конкуренцию европейской продукции.
Но основу ассортимента составляло дешевое полотно на основе пряжи из льна и конопляной пеньки, так называемая «пестрядь». На вид эти ткани, имеющие шероховатую фактуру в синюю полоску, выглядели не слишком презентабельно.
Но в то же время, они были чрезвычайно прочны, при стирке выдерживали многократное отбивание «вальками», и при том по стоимости оставались доступными для самых широких слоёв населения.
Важно также, что товарные партии сырья приобретались поблизости – Ярославский край славился своими урожаями отменного льна.
Ярославские ткани быстро завоевали огромную популярность, и даже удостоились от фамилии производителей нарицательного имени «затрапеза». Что, в свою очередь, вызвало к жизни известное крылатое выражение: «Экий же у тебя, братец, вид затрапезный»: то есть, обыденный, далеко не парадный.
Для примера, на литографии ниже показаны осанистые мастеровые в «портах» из характерной полосатой «затрапезы». Как можно судить, чувствуют они себя вполне уверенно и комфортно.
В больших количествах выпускались на ярославской мануфактуре скатерти, простыни, покрывала, полотенца, сорочки, оцененные современниками «против заморских без охулки».
В заголовке этой статьи звучит слово «прорыв». Тем же духом неукротимого взлета наполнен памятник, блестяще отражающий масштаб и величие петровской эпохи. Рядом с фабричными корпусами Затрапезновы возвели невиданную 70-метровую церковь Петра и Павла в стиле новой петровской архитектуры.
Своими формами храм напоминал знаменитый собор Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге работы Доменико Трезини.
Возле прудов был разбит один из первых в России регулярных парков. На пересечениях аллей, расположенных в виде «двойного конверта», были установлены фонтаны и статуи, окруженные ковровыми клумбами.
А в центре возвышалась часовня с позолоченным шпилем. Право, в таком роскошном «парадизе» не зазорно было принимать видных гостей из Санкт-Петербурга.
По преданию, в парке любил прогуливаться опальный фаворит Анны Иоанновны Эрнст Бирон, около 20 лет находившийся в ярославской ссылке. Здешние «шпалеры» напоминали ему о садовом ансамбле в собственном курляндском имении в городе Митава.
Возможно, сохранился дом Затрапезновых, в котором они принимали высоких гостей. Ведущий ярославский реставратор В.И. Сафронов высказал мнение, что большой особняк начала 18 в. на Зеленцовской улице (в 1 км от фабрики) следует идентифицировать как «Палаты Затрапезновых».
Дела Затрапезновых бурно шли в гору, и вскоре братьям стало тесно в рамках одного предприятия. Тогда вспомнили о старой площадке на «Оружейном дворе». Дмитрий Максимович, заручившись своей долей капитала и частью оборудования, в 1742 году основал там вторую полотняную фабрику со 100 широкими станами. В отличие от головной «Большой мануфактуры», она получила название «Малой».
Потенциал, заложенный Затрапезновыми в свое дело, оказался столь велик, что Ярославская Большая мануфактура динамично развивалась и при новых владельцах.
В середине 19 в. предприятие сумело успешно ответить на очередной вызов времени, перейдя на хлопок в условиях засилья европейского и американского импорта. Хозяева стали выращивать «белое золото» на собственных плантациях в Туркестане, Ташкентской и Ферганской областях.
В начале 20 в. персонал мануфактуры достигал 10 тысяч человек. В советское время предприятие было преобразовано в комбинат технических тканей «Красный Перекоп». На нем начинала свой трудовой путь первая женщина-космонавт Валентина Владимировна Терешкова.
Нынче фабрика работает, но как-то мало о ней слышно - сказывается засилье китайского импорта.
Как известно, история повторяется. Сейчас перед Россией вновь остро стоит задача прорыва к новым технологиям. Вопрос в том, найдутся ли новые Затрапезновы?