Некогда я работал в издательстве "Книга", занимавшем пятиэтажный особняк на Тверской, недалеко от Белорусского вокзала. Поговаривали, что раньше в этом здании находился бордель. Да-да, ни много ни мало! Наша редакция располагала двумя комнатами: одну оккупировали две зрелые редакторши, вторую ваш покорный слуга делил с младшим редактором. Моя комнатенка напоминала собой внутренность некоего шкафа, причем половину её занимали два письменных стола, к которым с трудом удавалось протискиваться.
Днём шел бесконечный поток посетителей, преимущественно авторов или лиц, желающих таковым стать. Поэтому работу приходилось доделывать по вечерам. Сидеть допоздна одному в безлюдном и полутёмном помещении очень неуютно, но это ещё полбеды. Хуже то, что время от времени здесь происходили события, от которых мороз шел по коже.
Судите сами. Сижу я как-то за столом, на котором стоят аж четыре телефонных аппарата. Прямо как в министерстве каком-то! Один, спаренный с соседней комнатой, - городской, два - для связи с директором и главредом, последний - местный. И вдруг начинает яростно тренькать городской телефон. Я понимаю, что это крутят диск на аппарате в соседней комнате. А время, между прочим, около 9 часов вечера, и я точно знаю, что за стенкой никого нет. Но оттуда ясно слышаться какой-то шум, стуки и возня. Иду в соседний кабинет, открываю замок своим ключом (у меня был запасной). Вхожу и, ещё не включив свет, с ужасом замечаю, что диск аппарата продолжает крутиться, а что-то туманно-белое в виде женской фигуры уходит на моих глазах в стену. Как вам это нравится? Но если б такое случилось лишь раз, так нет же - происходило постоянно!
У наших коллег без конца пропадали вещи. Часто исчезали книги, причем из кабинетов, закрытых на замок. Думаете, кто-то посторонний пробирался в отсутствие сотрудников с улицы? Дудки! Вход в издательств только один, через вахту, без пропуска ни одна живая душа не проскочит.
Порой на листе бумаги, вставленном в пишущую машинку, появлялись какие-то бессмысленные сочетания букв. Однажды я обнаружил целую фразу: "Наука имеет много гитик". Что вы на это скажете? Я поначалу списал сей факт на шутку сослуживцев. Но тут случилось нечто совсем уж из ряда вон выходящее.
Один мой коллега имел обыкновение спать в послеобеденное время в кресле. Конечно, начальство подобное времяпровождение не жаловало. Но любитель "сиесты" ничего не мог с собой поделать. Приходилось хитрить. Он выкладывал перед собой на столе рукопись, принимал позу сосредоточенного чтеца, а сам дремал. Заглянувшему в комнату казалось, что редактор весь в работе.
Как-то раз я зашел к коллеге без стук, по приятельски. Тот сидел в своей излюбленной позе, но - странное дело! - страницы рукописи, разложенной перед ним, переворачивались перед собой. И словно перелистывал кто-то невидимый! Если бы в комнате было распахнуто окно, все можно было б свалить на сквозняк. Но окно было не только закрыто, о и заклеено на зиму. Я как завороженный наблюдал за этой картиной, пока вдруг вся кипа бумаг не слетела на пол, разбудив хозяина. Тот сразу же очнулся и, увидев беспорядок, напустился на меня. Я не стал оправдываться...
Вы спросите, обсуждал ли я описанные чудеса с сослуживцами? Очень редко. И очень кулуарно. В то время за подобное разговоры можно было и в психушку угодить. Но слухи по издательству ходили, это точно.
В один прекрасный день наша контора съехала из "нехорошего" особняка. И слава Богу!"