1. Всегда интересно, когда умный человек расковыривает раны недопонимания чем-нибудь острым и углубляет их до кости, стремясь достичь понимания полного и твёрдого. Естественно, (1) понимаемое, (2) понимание и (3) понимающий при этом несколько напрягаются, концентрируются, стараются не чихнуть… Они могут испытывать неудобства, дискомфорт, даже боль… Но итогом такого герменевтического усилия у человека умного всегда бывает тонкость восприятия предмета и ясность его понимания. Иначе, зачем бы его и считать умным?
Татьяна Александровна Касаткина, будучи не только человеком умным, но и изрядно эрудированным в таком предмете, как творчество Ф. М. Достоевского, знает места скопления и концентрации смыслов в текстах этого автора. И может достойно и актуально их интерпретировать. Она обратила внимание слушателей одной из своих лекций, что откровенные и ясные мировоззренческие максимы, логос его текстов Ф. М. Достоевский даёт не в окончательных редакциях романов и повестей, а в подготовительных материалах к ним. Художественно это понятно: наметить схему, придать ей характерные черты, а уж потом всё это воплотить в ткани повествования. Тем самым сохраняется единство образа персонажа, а ни живости ни определённости персонаж не теряет. Но тогда в постижении образа следует обращаться не только к окончательному тексту, но и к планам, вариантам и черновым редакциям. Если самое само героя из текста не угадывается и не вычисляется сразу, то подготовительные материалы могут сослужить добрую службу в углублении понимания, в должном расковыривании.
Т. А. Касаткина полагает, что наиболее откровенно заповедная мысль Ф. М. Достоевского о связи страдания и счастия выражена в подготовительных материалах к «Преступлению и наказанию». При этом она считает, что должно отвергнуть как (1) рьяных критиков максимы Ф. М. Достоевского, так и (2) не слишком осмысленных её сторонников. Критики полагают, что писатель по тем или иным причинам ошибался. И счастие несовместимо со страданием. Сторонники максимы совмещения счастия со страданием полагают, что страдание необходимо сопровождает счастие, потому в непрерывном преодолении страдания оно и обретается. Все страдали, пострадай и ты, иначе как же ты, не тронутый страданием, будешь счастлив?
А как же следует понять Ф. М. Достоевского? И, прежде всего, что понимать? Что выступает понимаемым?
2. Текст.
ПРАВОСЛАВНОЕ ВОЗЗРЕНИЕ, В ЧЁМ ЕСТЬ ПРАВОСЛАВИЕ
Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием. Таков закон нашей планеты, но это непосредственное сознание, чувствуемое житейским процессом, — есть такая великая радость, за которую можно заплатить годами страдания.
Человек не родится для счастья. Человек заслуживает своё счастье, и всегда страданием.
Тут нет никакой несправедливости, ибо жизненное знание и сознание (т. е. непосредственно чувствуемое телом и духом, т. е. жизненным всем процессом) приобретается опытом pro и contra, которое нужно перетащить на себе. <с. 3>
Достоевский, Ф. М. Преступление и наказание. Рукописные редакции. — Достоевский, Ф. М. Полн. собр. соч. В 30 тт. т. 7. Л.: «Наука», 1973. Сс. 154 — 155.
3. Т. А. Касаткина интерпретирует этот текст следующим образом. Изначально, лишь родившись, человек эгоистичен и к счастию непричастен. Счастие в непосредственной связи со всеми людьми, связи непосредственно и осознаваемой. Но пресуществление изначальной эгоистической природы человека неизбежно связано со страданиями. Такая переделка себя в личность универсально общающуюся с другими личностями неизбежно болезненна, неизбежно несёт страдания. Так что страдание — это, можно сказать, путь к счастью. И иного пути нет.
Надеюсь, я достаточно близко к речи лектора изложил понимание им приведённого фрагмента.
4. И вот только теперь, с неизменной благодарностию к надоумившим меня обратиться к предложенному тексту, я чувствую себя свободным в обращении с ним. И готов дать своё толкование этих переплетений слов сумрачного гения.
4.1. Номенклатура текста.
(1) Счастье. (2) Комфорт. (3) Покупка. (4) Страдание. (5) Закон. (6) Планета. (7) Непосредственное. (8) Сознание. (9) Чувствуемое. (10) Житейское. (11) Процесс. (12) Великое. (13) Радость. (14) Заплатить. (15) Годы. (16) Человек. (17) Рождение. (18) Заслуга. (19) Своё. (20) Никакое. (21) Несправедливость. (22) Жизненное. (23) Знание. (24) Чувствуемое. (25) Тело. (26) Дух. (27) Жизненный. (28) Всё. (29) Процесс. (30) Приобретение. (31) Опыт. (32) Pro и contra. (33) Перетащить. (34) На себе.
Кому требуется полное погружение, пусть тасует слова и значения.
4.2. «Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием. Таков закон нашей планеты, но это непосредственное сознание, чувствуемое житейским процессом, — есть такая великая радость, за которую можно заплатить годами страдания».
Контекст данного размышления таков, что комфорт мыслится противоположностью страданию. И если «нет счастья в комфорте», то комфорт счастие исключает, выступает препятствием на пути к счастию. Комфорт следует преодолеть и преодоление это мыслится как некая плата за счастье страданием. Страдание не мыслимо как счастие, страдание есть стоимость, потребная к уплате за счастие. И если комфорт мы будем мыслить как нейтральное или ласкательное отношение среды бытия человека к самому человеку, то страдание обязано быть терзающим, приносящим боль и деструктивным для человека. Почему так складывается путь человека к счастию? На этот вопрос нет ответа. Это автором принимается как начальная и неизбывная данность: «Таков закон нашей планеты». Но поскольку текст озаглавлен «ПРАВОСЛАВНОЕ ВОЗЗРЕНИЕ, В ЧЁМ ЕСТЬ ПРАВОСЛАВИЕ» , догадаться об истоках такого воззрения нетрудно. Мир во зле лежит. Это православный взгляд на мир. Поэтому условие счастия в этом мире есть предваряющее счастие страдание, которое должно превозмочь зло как пространство бытия мира.
От начальных условий обретения счастия автор переходит к его характеристике: оно есть «непосредственное сознание, чувствуемое житейским процессом». То есть, характеризуя уже счастие, Ф. М. Достоевский показывает достигнутую цель, и тем самым обозначает, что достижение счастия есть некий процесс, проплаченный страданием, но в конце процесса самый житейский процесс, который я здесь понимаю как простое движение жизни, включая её элементарные составляющие, начинает чувствовать это непосредственное сознание. «Чувствовать» по отношению к сознанию, — хотя казалось бы само сознание — более высокая и изощрённая степень восприятия мира, чем простое чувствование, — здесь уместно потому, что это более высокое и изощрённое само воспринимается на уровне простой жизненной, телесной, чувствительности. То есть автору важно показать преобразование простого и примитивного более высоким и важным, а не только то, что это более высокое и важное вообще как-то имеется у человека.
И вот это «непосредственное сознание» есть самоценная радость, причём радость столь великая, что за неё «можно заплатить годами страдания».
4.3. Краткое резюме размышления, сделанное самим автором, предельно категорично: «Человек не родится для счастья. Человек заслуживает своё счастье, и всегда страданием». То есть достижение счастия есть отвержение комфорта и выход на путь страдания. Не указано что за страдание, не указано что за содержание осознаётся непосредственно всем жизненным процессом, но условие обретения счастия именно таково: страдание.
4.4. Далее у Ф. М. Достоевского следует оправдание именно такого понимания пути к счастию: «Тут нет никакой несправедливости, ибо жизненное знание и сознание (т. е. непосредственно чувствуемое телом и духом, т. е. жизненным всем процессом) приобретается опытом pro и contra, которое нужно перетащить на себе».
Страдание расценивается страдающим как несправедливость. Во всяком случае в перерывах между приступами страданий он готов задать себе вопрос: «За что страдаю? Справедливо ли страдаю?» Но Ф. М. Достоевский отвергает несправедливосить страдания и указывает даже почему оно необходимо: «ибо жизненное знание и сознание […] приобретается опытом pro и contra, которое нужно перетащить на себе». Поначалу мне мыслился этот опыт pro и contra как позитивный и негативный опыт. Но достаточно перевести с латыни эту замыленную идиому, как опыт, описываемый здесь автором, окажется иным, не позитивным и негативным. Это опыт «за и против», то есть опыт расценивания всего наполнения мира, должного мировоззрения и мирооценки, иными словами — постижение специфики мира. И такой процесс нельзя свершить с лёгкостью или свершить за другого, нельзя купить за деньги или за обещания. Это твой тяжкий путь познания, хотя ты и не Гойя.
И Ф. М. Достоевский настаивает на том, что счастие есть не просто головное знание и сознание, приобретённое в классической гимназии и усугубленное в университете, а именно «жизненное знание и сознание», которое от чисто головного отлично тем, что «непосредственно чувствуемое телом и духом, т. е. жизненным всем процессом». К телу и духу в человеке и добавить нечего, телом и духом человек исчерпывается. Перечисляя все элементы системы «Человек», автор говорит о целостности и полноте пропитки человека знанием и сознанием. То есть каждая клеточка тела и каждое мимолётное движение духа у такого человека наполнены знанием и сознанием. Человек счастливо и уместно впечатан в книгу мира, представляет собой фрагмент текста, связанный со всем текстом и участвующий в представлении целостного смысла, данного всем этим текстом.
4.5. Рискуя быть зачисленным в неблагодарные читатели Ф. М. Достоевского, скажу, что и всякий опыт есть то или иное общение с воспринимаемым предметом и так или иначе закреплённый итог этого общения. И поскольку предмет воздействует на тебя, ты выступаешь существом страдающим, то есть претерпевающим воздействия. Это страдание запечатлевается как след предмета в твоём уме или даже теле, если опыт слишком уж непосредствен. Так ты познаёшь мир, именно через страдание. А когда, учитывая полученный опыт, начнёшь сам воздействовать на предмет, изменяя его, страдать примутся предмет и мир в целом.
Это обычное деление на субъект и объект, бесконечно давно известное в философии. Конечно, всё это в описании Ф. М. Достоевским верного пути к счастию имеется. Но очевидно же для всякого непредубеждённого читателя, что страдание мыслится нашим писателем не только безразлично-философски, но и интенсивно психологически, как разрыв ложесн, как именно муки рождения счастия. И такое «страдание с непременной болью духа и тяжкими телесными повреждениями» заслужено у Ф. М. Достоевского счастием исключительно по православным мотивам. Писатель готов поверить, что рай на Земле возможен, социализм у него в анамнезе имеется, но избавиться от православного убеждения, что мир лежит в комфорте, и потому космос должен быть зачищен непременно страданиями людей, автору невмоготу.
Нет чтоб взглянуть на мир повеселее! И не считать ванну грехом. Эх!..
2018.11.05.