Первые десятилетия советской власти далеко не все строители коммунизма могли похвастаться низким происхождением, бравируя неспособностью своих ближайших предков чего-либо добиться в жизни.
Поэтому, когда партия официально объявила, что может доверять лишь тем, чей неимущий род прозябал в нищете несколько поколений, многие пошли на подлог, изображая из себя вечных крепостных.
Некоторые даже решились провозгласить, что являются потомками лихих людей, начавших восстанавливать социальную справедливость задолго до большевиков, но теми же методами – при помощи ножа и топора.
Чтобы выявить такой обман, революционные вожди привлекли ВЧК, призванную кропотливо проверять анкетные данные и строго наказывать за их искажение.
Таким образом, были обнаружены сотни тысяч затаившихся врагов, имевших родственные связи с купцами, фабрикантами, священнослужителями, деятелями культуры и прочими отщепенцами старого мира.
Много позже, при позднем социализме, тенденция изменилась, вследствие чего многие советские граждане, не таясь и с гордостью, приписывали себе узы родства с владельцами заводов, газет, пароходов, но до этих времен надо было еще дожить.
Одним из тех, кто чуть не сгинул в топке классовой борьбы, был, как это ни странно, товарищ Андропов.
Молодой человек начал партийную карьеру в возрасте 22-х лет, став комсоргом на Рыбинской судоверфи им. товарища Володарского.
К тому моменту он имел за плечами аттестат фабричной семилетки и диплом речного техникума, что позднее оказалось более чем достаточно, чтобы «волжский матрос» (как он сам себя называл) возглавил рабоче-крестьянское государство.
В своей первой анкете Юрий уважительно указывал, что отец, умерший в 1919 году от тифа, был исключен из Института путей сообщения за систематическое пьянство, давая понять, что инженером он так и не стал. Мать – Евгения Карловна – вышла замуж второй раз, тоже за путейца, но скончалась, когда мальчику едва исполнилось 14 лет.
На первый взгляд, идеальная биография давала все шансы для быстрого карьерного взлета, тем более что на дворе стоял 1936 год и места во властных структурах освобождались намного быстрее, чем их можно было заполнить. Свой весомый вклад в очищение партийного аппарата от скверны внес и сам Юрий Андропов.
- Наша областная комсомольская организация, – суровым тоном вещал будущий хозяин Лубянки, – была засорена врагами народа. Все члены бюро обкома, за исключением Первого секретаря, посажены, так как развивали враждебную деятельность.
Не прошло и полугода, после пламенных призывов тов. Андропова десятикратно повысить бдительность, как органы госбезопасности, в декабре 1937 года, освободили для него кресло Первого секретаря Ярославского обкома, сорвав лживую личину с предшественника.
Новый наместник продолжил благое дело и, добившись ощутимых результатов всего лишь через пару месяцев, бодро докладывал вышестоящему начальству:
- Очистив свои ряды от врагов народа и их приспешников, разоблачив троцкистско-бухаринскую и буржуазно-националистическую сволочь, комсомольская организация области под мудрым руководством партии закалилась и окрепла.
Речь молодого коммуниста настолько запала в душу собравшимся, что его кандидатуру решили продвигать и дальше, предварительно проверив на благонадежность.
С этого момента у Юры начались неприятности, так как стоило только сопоставить написанную им собственноручно автобиографию, с фактами, поступающими из других источников, всем стало предельно ясно, что в стройные ряды проник закоренелый враг.
Судя по полученной информации, отец подозреваемого служил в царской армии, имея офицерский чин, а мать вообще принадлежала к купеческому сословию.
Ситуация сложилась серьезная: шутка ли – родители партийца, умершие, когда ему было 5 и 14 лет, возможно, оказались приличными людьми!
Не медля ни минуты, в Москве создали специальную комиссию, результаты расследования которой зачитали на общем собрании:
- Отец товарища Андропова – инженер-путеец умер в 1919 году, в белой армии не служил.
Ознакомившись с таким выводом, фигурант нехорошего дела облегченно вздохнул. Руки перестали противно дрожать, осанка вновь приобрела пролетарскую стать, а на щеках образовался румянец. Однако следующие строки вновь заставили его побелеть:
- Мать гражданина Андропова воспитывалась в семье Флекенштейна, купца II гильдии. Из этого становится ясно, что Андропов дал неправильные сведения о социальном происхождении своей матери.
Собрав последнюю волю, Юрий Андропов стал объяснять, что его мать, в двухлетнем возрасте попала в семью часового мастера, умершего в 1915 году, после еврейского погрома.
- Как случилось, что я не знал о том, что мой дед купец второй гильдии? А я и сейчас об этом не знаю. Ни о каких купцах мне не говорили. Свою биографию я вообще знаю с чужих слов. Прошу как можно скорее решить обо мне вопрос. Проклятая биография мешает мне работать.
Неизвестно, по какой причине суровая кара миновала «купеческое отродье» – возможно Андропову просто повезло с председателем комиссии по его делу.
Или он оказал партии такие услуги, за которые ему простили даже такой смертный грех.
В любом случае, липкий страх, проявившийся в те годы, преследовал первого чекиста всю жизнь.
В течение 15 лет, когда Юрий Владимирович руководил карательным ведомством, его подчиненные с завидным рвением, выясняли социальное происхождение граждан, загубив многим из них карьеру.
Тем не менее, он прослыл интеллигентным, трудолюбивым и чрезвычайно мудрым руководителем.
Почти все члены Политбюро могли бы согласиться с оценкой, данной тов. Андропову тов. Воротниковым:
- Он обладал каким-то магнетическим влиянием. Он при беседе по-своему, «по андроповски», внимательно, изучающе всматривался, через толстые стекла очков, в глаза собеседнику. Взгляд у него особый, проникающий внутрь. Впечатление такое, будто он видит тебя насквозь, поэтому нет смысла что-либо утаивать.
Виталий Иванович, равно как и остальные товарищи, глубоко заблуждался.
Во-первых, точно такое же мнение, независимо от занимаемой должности, возникало у всех, кому довелось пообщаться с любым руководителем госбезопасности, после 1917 года.
Вряд ли кто-нибудь осмелился бы назвать оскал «по ежовски», или прищур «по бериевски» менее располагающими к абсолютной откровенности.
Во-вторых, эти люди не видели жалкого, трясущегося Юру Андропова, во время выяснения недостойных фактов его биографии.
Сам он тоже не хотел ничего вспоминать.
Поэтому нет сомнений, что Председатель КГБ СССР позаботился, чтобы никто из участников и очевидцев тех событий не мог напомнить ему об этом лично.
ПОСТАВЬТЕ "ЛАЙК", ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ ОХВАТ СТАТЬИ. ПОДПИШИТЕСЬ НА КАНАЛ, ЕСЛИ ПОНРАВИЛАСЬ ПУБЛИКАЦИЯ.
Гаражно-автомобильный ад эпохи застоя
Борис Никоноров и Дорис Фукс - несостоявшийся роман между востоком и западом
Статья из журнала "Советский воин", проданная за 5 миллионов долларов