Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 143, 3 часть
Тёща ушла домой, Иван Ширяев косо поглядывал на жену, опасаясь: «Теперь с ней надо поосторожнее: если её на учёт у психиатра поставили, то лучше с ней не связываться, а то так шандара́хнет* чем-нибудь по голове и ей ничего за это не будет».
Татьяну озадачили слова, сказанные матерью: «Алёнку-то не вини́: её дар бабы Шуры оберегает, чем больше ты ей козни строишь, тем хуже тебе будет». Слова эти не выходили из её головы, и она задумалась: «А может и правда мать права? Уж смириться с тем, что дочь у меня не от мира сего и не связываться с ней, а то сама себе хуже сделаю. Хотя, куда ещё-то хуже: в психушку кладут, а выпустят или нет из неё — неизвестно».
Иван, видя, что жена в раздумьях о чём-то, подошёл к ней, обнял и сказал:
— Царица моя, что-то ты сегодня всё время о чём-то думаешь, устала ты похоже, может, спать пораньше ляжешь, а я ребятишек сам уложу.
Татьяна взглянула на мужа раздражённо, почувствовав, что он любезен с ней неспроста и задала ему вопрос в лоб:
— А что это ты, муженёк, сегодня враз стал таким заботливым, а? замыслил что-то?
— Да я всегда такой, я ж люблю тебя, а кто любит, тот дорожит любимым человеком.
И она неожиданно согласилась с ним:
— Да-да, Ваня, пожалуй, мне лучше отдохнуть — устала я что-то. — она приподняла ногу, сидя на табуретке и посетовала, — Нога болит, выспаться уже который день не могу. Нервы на пределе.
— А вот нервы, беречь надо, они тебе ещё пригодятся.
— Да как их беречь-то, Вань? — с дрожью в голосе спросила она, —Мать ещё, как назло, сегодня черти принесли… Ушла, а я как выжатый лимон.
— Ну так тёща на то и тёща: придёт, всех взбодрит, но есть и у неё отличная черта, — улыбнулся Иван, глядя жене в глаза.
— Какая, назови хоть одну? — Татьяна смотрела на мужа, подбородок её нервно трясся от напряжения. Она уже и не понимала, любит свою мать или ненавидит, но то, что муж за что-то хочет похвалить её мать, уже сильно раздражало.
— Тёща с пустыми руками в гости не ходит!
— Это да… — согласилась она, — С этим не поспоришь, но лучше бы она совсем к нам не ходила…
— Так она же мать твоя. Раз пришла — значит волнуется за тебя. Цени это!
— Может ты и прав, — ответила задумчиво Татьяна, а потом взглянув на грязную посуду в раковине, взгрустнула, — Посуды-то грязной сколько накопили, мама моя-а... Пока у Алёнки руки не заживут, мы тут с грязи лопнем.
— Да не лопнем, пока замочу её, а завтра утром встану и всю перемою.
— Ты же вчера тоже самое говорил, — напомнила Татьяна с укором.
— Говорил, я и не отрицаю, но ведь всё же помыл — помыл. Это пессимисты моют посуду с вечера, а оптимисты оставляют её наутро. Ты же знаешь: я оптимист!
— Ой, Ванька, лучше бы ты пессимистом был — была бы у нас в квартире чистота!
— Не-а, ты бы тогда от меня сбежала, я бы тебя заставил всю квартиру вылизать.
— А почему сразу меня-то, Вань? У нас Алёнка есть, что мы её зря кормим что ли и одеваем? — ненадолго она задумалась и откровенно сказала, — Не прощу я её: с её милости я теперь шизофреничка под вопросом.
— Под вопросом — это не считается, — попытался муж успокоить жену, — вот когда без вопроса, тогда да.
— Ваня, признайся честно, если меня шизофреничкой признают, ты бросишь? — взволнованно задала вопрос она и ждала ответ.
— А что это изменит, Тань? Как жил с тобой, так и буду, — он глубоко вздохнул и уточнил, — если докапываться до меня не будешь. Договорились?
Она кивнула в ответ и подумала: «Надо попытаться как-то себя в руках держать, а то сбежит мой Ванька, и останусь я одна с диагнозом психиатра. Ну и удружила мне доченька».
***
Братишка Прошка лежал рядом и посапывал во сне, но Алёнке не спалось. Ей было стыдно, совесть мучила её и не давала уснуть.
«Всё же подло я мамой поступила, надо было как-то иначе её проучить. Теперь вот что мне делать: если её в психушку упекут, то как я с этим жить-то буду? Должен быть какой-то выход из этого положения, но вот какой? — Прошка перевернулся с одного бока на другой, она поправила заботливо одеяло и приняла решение, — Завтра схожу к психиатру и признаюсь, а уж там будь что будет».
Утром Алёнка проснулась позже обычного. Отец на кухне мыл посуду, мать суетилась, готовя завтрак, Тёпка увлечённо грызла кость под столом.
— Доброе утро, — пожелала Алёнка родителям, но те не проронили ни слова, и она молча вышла из кухни, услышав вслед как мать прошептала отцу.
— Видел, ушла как в воду опущенная, шарам-то стыдно видать стало, а я нарочно вид сделала, что её не замечаю.
— И правильно, — поддержал мать отец, — нечего с предательницей рассусоливать.
Алёнка переоделась и молча вышла из квартиры. Татьяна услышала звук закрывшейся двери и подошла к окну. Увидев дочь, вышедшую из подъезда, она проводила её взглядом, пока та не скрылась за углом дома.
— Куда это она, Вань, лыжи навострила без спроса?
— Так мы же с ней не разговариваем, что толку ей у нас отпрашиваться? — рассудил Иван.
— Так-то да, но не рано ли, а, ей только тринадцать будет? Придёт, надо будет ей задать, — сказала Татьяна раздражённо, но потом вспомнив совет матери, что дочь оберегает дар бабы Шуры, одумалась, — нет, пальцем к ней не прикоснусь, а то хуже себе сделаю.
… Алёнка спешно зашла в поликлинику, кабинет психиатра находился на первом этаже. «Скорее-скорее, только бы не струсить», — подгоняла она саму себя, не обращая внимания на тех, кто стоит в очереди в регистратуру.
Подойдя к кабинету психиатра, она остановилась и прочла надпись на табличке: «Татьяна Львовна Шорохова врач психиатр».
У кабинета не было никого. «Странно, что у нас к психиатру очереди нет», — подумала Алёнка и постучала в дверь, прежде чем зайти.
— Входите! — услышала она знакомый голос.
Она вошла и сходу поздоровалась:
— Здравствуйте, Татьяна Львовна.
— Девочка, ты ко мне, а где мама?
— Она дома завтрак готовит, — ответила Алёнка взволнованно врачу, а потом посмотрев на медсестру, которая что-то искала на столе, перебирая бумаги, превозмогая волнение, сказала, — мне нужно вам признаться.
— Садись на стул. В чём ты хочешь мне признаться?
Девочка смущённо опустила глаза, ей было неловко говорить при медсестре. Врач это поняла и успокоила:
— Вера Ивановна — наш человек, продолжай, в чём ты хотела признаться.
— Сколько помню себя, мама всегда пугала меня психиатром. Мне надоело бояться вас.
— И правильно, я не кусаюсь и даже не рычу, — улыбнулась Татьяна Львовна и Алёнка улыбнулась ей в ответ и сказала.
— И я тоже, не кусаюсь и не рычу, но злюсь иногда, особенно, когда меня обижают ни за что. — Алёнку стало опять одолевать волнение, и она покраснела, — Мне стыдно, но я должна вам признаться: я подставила свою маму. Она действительно слышала мои мысли, тогда на приёме.
— А почему ты её подставила?
— Она пугала меня Новогорным, и я отомстила, а сейчас меня совесть мучает: на подлость нельзя отвечать подлостью.
Татьяна Львовна слушала её внимательно и не перебивала.
— Вы не поверите мне и подумаете, что я на самом деле того, — Алёнка покрутила пальцем у своего виска, — а может я и правда того? Баба Шура мне дар свой передала, и жизнь моя изменилась.
Она взглянула на врача и услышала её мысли:
— Девочка, тяжело будет тебе с твоим даром. Вижу, что ты не врёшь.
Алёнка ответила ей мысленно:
— А что делать, от дара я не могу отказаться.
— Ты слышишь мои мысли? — в уме спросила её Татьяна Львовна.
— Да, но если щёлкну пальцами у своего правого виска, то слышать вас перестану.
— Никогда бы не подумала, что такое возможно.
Медсестра удивлённо посмотрела на свою коллегу и на её пациентку и не могла понять, почему они враз замолчали. Ей было невдомёк, что беседу они продолжают мысленно.
Врач вслух произнесла:
— Кх-кхы, — дав понять медсестре, чтобы та вышла из кабинета. Медсестра встала и удалилась.
Алёнка взволнованно попросила:
— Вы лучше меня в Новогорный положите, мама не виновата.
— Девочка, я вот что тебе скажу: никому больше не говори о своём даре и не используй его во вред. Пообещай мне, что ты меня послушаешь и сдержишь слово.
— А мама, что будет с мамой?
— А с мамой я поговорю, когда она придёт ко мне на приём.
— Вы меня в Новогорный не положите?
— Ты же слышишь мои мысли или нет?
— Слышу: «В Новогорный детей не госпитализируют, запомни это!»
— Запомнила?
— Да-а…
— Слово даёшь?
— Даю, — Алёнка посмотрела в глаза Татьяне Львовне и задала вопрос, который всё ещё её мучал, — а куда детей госпитализируют, если не в Новогорный?
— В областную клиническую специализированную психоневрологическую больницу номер один. Ты же мне слово дала?
— Дала, — ответила Алёнка и кивнула головой.
— И я тебе даю, если своё слово сдержишь, то больница эта тебе не грозит, но маме твоей нервы подлечить не мешало бы и тебе тоже. Мы это с мамой твоей обсудим. На этом всё, — Татьяна Львовна улыбнулась, — беги домой. Маме, и вообще никому, о нашем разговоре не говори. Пусть это будет наша с тобой тайна.
— А я так вас боялась…
Пояснение:
шандара́хнет* — стукнет
© 04.11.2021 Елена Халдина, фото автора
#елена халдина касли #литература #сверхъестественное #семейные отношения #мистика #воспитание детей #рассказы #cccp
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 143 часть 4 Призналась, а легче не стало будет опубликовано 6 ноября 2021 в 04:00 по МСК
Предыдущая глава 143 часть 2 Не рой другому яму, сам в неё попадёшь
Прочесть роман "Мать звезды", "Звёздочка", "Звёздочка, ещё не звезда"
Прочесть рассказ Кот Васька, Собчак, и много-много снега