«Игра в кальмара» — это совсем не типичная, слащавая корейская телевизионная драма. В этом язвительном комментарии к сегодняшней жизни в Южной Корее зрителям предлагается запутанная история насилия, предательства и отчаяния. Все это происходит вокруг серии мрачных игр, в которых игроки буквально сражаются насмерть. Несмотря на жестокий контент, шоу привлекло внимание зрителей во всем мире и стало лучшим на Netflix как минимум в 90 странах.
Дорама переносит публику в напряженное путешествие по девяти эпизодам, где группа людей, погрязших в долгах и личных несчастьях, участвует в серии из шести игр на выживание, созданных по образцу южнокорейских детских игр. Проигравшие умрут в результате безжалостного процесса устранения, а единственный победитель заберет 46,5 миллиарда южнокорейских вон.
Первые эпизоды демонстрируют обстоятельства, которые заставили главных героев поставить все на карту. Зрители видят самые разные жизни, но каждая погрязла в долгах и несчастьях. К человеку, который остался без работы и погряз в долгах и азартных играх, присоединяется неудачник, руководящий фондом. Пожилой мужчина, умирающий от рака, играет в эту игру вместе с беженкой из Северной Кореи. Пакистанский рабочий-мигрант и гангстер вместе с сотнями других столь же несчастных людей, которые пали от южнокорейского капитализма, рискуют всем.
«Игра в кальмара» дополняет другие недавние южнокорейские картины, в первую очередь получивший премию «Оскар» фильм 2020 года «Паразиты», обеспечивая резкую критику социально-экономического неравенства, от которого страдают жизни многих в Южной Корее. Это говорит об углубляющемся долговом кризисе, затрагивающем низший и средний классы.
Борьба Южной Кореи с семейным долгом
Семейные долги в Южной Корее резко выросли за последние годы и превысили 100% ВВП — самый высокий показатель в Азии. Состояние 20% самых богатых людей в стране в 166 раз больше, чем у 20% беднейших слоев населения, и с 2017 года этот разрыв увеличился вдвое.
Долги по отношению к доходам растут, и с ними в последнее время растут процентные ставки. Это поставило в еще более опасное положение тех, у кого нет ресурсов, чтобы справиться с незапланированными событиями, такими как внезапное увольнение или болезнь.
Коэффициент Джини, определяющий распределение национального богатства, ставит Южную Корею чуть выше США и примерно на один уровень с Великобританией. Однако увеличивающаяся безработица среди молодежи, резкий рост цен на жилье и глобальная пандемия обратили вспять скромное сокращение неравенства, наблюдавшееся в последние годы при прогрессивном правительстве Мун Чжэ Ина.
Не только семьи влезают в долги, чтобы расплачиваться за жилье и образование — существенные расходы для среднего класса, надеющегося обеспечить своим детям поступление в желаемый университет. В августе правительство Южной Кореи объявило о новых ограничениях кредитования, направленных на сокращение долга молодежи. Миллениалы и те, кому за 30, больше всех находятся в долгах.
Но попытки ограничить кредиты привели к тому, что некоторые люди стали обращаться к более рискованным кредиторам с высокой процентной ставкой. Такой выбор оставляет многих на растерзание сборщикам долгов, если малейшее изменение их событий приводит к невыполнению обязательств по выплате. В то время как немногие могут оказаться в руках гангстеров, угрожающих изъять их органы для продажи, как показано в сериале, бремя непомерных долгов становится все более нешуточной социальной проблемой, не говоря уже о главной причине самоубийств в Южной Корее.
Игроки, победители и проигравшие
Включение в «Игру в кальмара» других персонажей, представляющих неблагополучные меньшинства Южной Кореи, также подчеркивает последствия социально-экономического неравенства для этих групп. Жестокая эксплуатация работодателем на фабрике рабочего-мигранта, который вынужден вступить в игру, свидетельствует о препятствиях на пути к лучшей жизни для выходцев из Южной и Юго-Восточной Азии. Беженцы из Северной Кореи также фигурируют в сериале как люди, которым приходится сражаться на многих фронтах, чтобы достичь как финансовой стабильности, так и социальной приемлемости.
Шоу высмеивает и христианство, выражая мнение о быстром развитии Южной Кореи в 1970-х и 1980-х годах и его связи с ростом церквей в то время. Предполагаемая протестантская трудовая этика была базисным камнем экономического «чуда» авторитарной эпохи Южной Кореи, в течение которого три десятилетия амбициозных экономических планов превратили страну в экономику с высокими доходами. Все это время мирские успехи считались признаком благословения.
Однако была распространена коррупция среди политиков и семей чеболей (конгломератов), которые служили церковными старейшинами, растрачивая средства и строя свои частные империи. Неудивительно, что разочарование в некоторых членах политической элиты и церкви привело к тому, что многие во все более светской стране стали оспаривать истинность заявления христианства о служении бедным и угнетенным в Южной Корее.
Конечно, эта часть истории Южной Кореи не уникальна. Персонажи «Игры в кальмара», их проблемы и человечность перекликаются с опытом общества во всем мире. Страны, похожие на Южную Корею, сталкиваются со многими подобными проблемами, которые усложняются продолжающейся пандемией.
Сериал жестко напоминает победителям каждого этапа и глобальной аудитории шоу, что те, кто преуспевает, часто делают это за счет тех, кто потерпел неудачу из-за слабости, дискриминации, ошибочного суждения или просто невезения. Последний эпизод намекает на продолжение дорамы. Но даже если этого не случится, «Игра в кальмара» дает понять, что эта большая история далека от завершения.