Говорят, в этом городе прежде существовало правило: ни одного одинакового строения, и каждый новый дом должен обнаружить собственное лицо, сохранить изюминку. Так, и в двадцатом веке типовая застройка окраин, хоть и формально, без духа былого, тем более безо всякого душевного расположения застройщика, но всё же соблюдала это правило. В нашем - законы и правила прокламируются, но исключительно параллельно действительности, не отклоняясь к реальности даже рудиментарно. Поэтому все окраины этого города по примеру остальных больших городов выглядят одинаково: эклектичные тождества высоток, обнаруживающие различия лишь в степени алчности заказчика, скупости клиента, а также амбициях проектировщиков (последние, очевидно, издавна существуют на других планетах и поэтому вынуждены работать вслепую, по фотографиям со спутника, иначе невозможно объяснить кровосмесительное уродство ландшафта и объектов всего этого урбанистического великолепия: сражённых внезапными цветовыми волнами фасадов панелек, бьющих алюминием и стеклом прямо в серую небесную высь стел, контрастных, идущих стенка на стенку стеллажей-каркасников, вертикальных пизанских кирпичных человейников, элитных монолитов, украшенных клинкерным кирпичом и римскими портиками над армадами одинаковых окон, с пристальной подозрительностью вглядывающихся друг в друга в гулких колодцах дворов...
Так думала Рита, стремительно разматывая клубок КАДа колесами старенькой малолитражки, боясь пропустить свой поворот. Она недавно выплатила последний взнос за квартиру-студию на тринадцатом этаже новенькой шестнадцатиэтажки и теперь заполняла жизненное пространство всем необходимым для достойного человеческого существования: икеевской мебелью, стильными светильниками, мебельными подсветками, точечными лампами, но главное - отличной бытовой утварью, которая управляется дистанционно, настраиваясь с монитора телефона, составляя основу "умного дома", потому что всё глупое Риту раздражало.
Глупости ей хватало в лице непробиваемых клиентов, упрямых заказчиков, безалаберных партнёров - она работала дизайнером в крупном строительном магазине, и в её обязанности входило помогать с выбором материалов, выполнять раскладку плитки, привязывать сантехнику и мебель, визуализируя мечты и пожелания покупателей, поэтому к концу рабочего дня Рита ощущала удушливые приступы мизантропии и мечтала поскорее сбежать в свой уютный умный аквариум.
Когда Рита, наконец, вступила в дом - её встретило тёплое пространство, залитое приглушённым светом: кофеварка замурчала и откликнулась ароматом терпкой густой горечи, о которой Рита мечтала с обеда, чирикнула мультиварка, напоминая о том, что ужин готов.
Рита разулась и вступила на натёртый до блеска пол - в углу, довольный собой, стоял на зарядке послушный диск, подмигивая синим индикатором. Села ужинать, между делом перекидываясь дежурными шуточными приветствиями с Алисой, узнала о погоде на завтра, курсе денег, городских сплетнях и развлечениях, а потом продолжила слушать бесконечного Джима Лоулесса, в этот раз "Иди туда, где...".
Вообще-то Рита была художником, она училась этому, даже выставлялась когда-то, каждое лето выкраивая месяцы для пленэра, обращалась в кругах творческих, снимала угол в мастерской, чтобы писать этюды, которые впоследствии должны воплотиться во что-то весомое - за этим, в принципе, и переехала сюда из провинции.
Но постепенно жизнь погасила пламенные порывы. Рита нашла работу, которая позволила, пусть и не без усилий, взять ипотеку, досрочно выплатить и ощутить, наконец, собственную устойчивость в балансирующем мире вещей. Рита и раньше не страдала от одиночества, а теперь, когда союзником стал свой дом, и вовсе почувствовала себя автономно.
Иногда, правда, она вспоминала о призвании, покупала краски... и ставила нераскрытой очередную коробку на верхний ярус, убеждая себя, что скоро непременно займется творчеством, как только... И на этом баланс в душе восстанавливался.
Но в последнее время Рита стала замечать, что в чётко настроенный механизм её жизни вклинивается что-то инородное, разрушительное. Началось всё с того, что в рабочих подсчётах стали проявляться неточности, а потом уже и явные ошибки, за которые приходилось извиняться перед клиентами и ждать выговоров от начальства, дальше - больше.
Рита стала замечать странности в мессенджерах: она всегда писала грамотно, и редко в написанное могла вкрасться какая-нибудь негрубая, незаметная ошибка, теперь же, перечитывая отправленное, Рита ужасалась - никогда, никогда прежде она не болела дисграфией...
Однажды по пути домой Рита, подчинившись навигатору, проехала свой поворот и в панике наворачивала круги, опасаясь, что не хватит бензина, чтобы вынырнуть у заправки. Что с ней произошло, убей, не поняла, поскольку ежедневно проезжала весь маршрут, как говорится, с закрытыми глазами...
Стала пугаться по ночам: то включал программу холодильник и в полуночи монотонным голосом перечислял, что необходимо купить на завтра, то загорался экран телевизора, белёсо мигал, зависая в спящем режиме, или, ускоряясь и слепо вращаясь у ножки дивана, вдруг оживал пылесос. За ними и Алиса голосом Ритиной матери неожиданно начинала вещать - искренне, вкрадчиво, безошибочно наступая на больное. Рита несколько раз обращалась к мастеру, чтобы настроить систему, но тот неполадок не видел. Однако странные истории продолжились.
Вот и сегодня, сделав глоток, Рита поперхнулась от солёной горечи. Открыв крышку верхнего отделения машины, убедилась, что сахар засыпан правильно. "Началось", - подумала Рита, пытаясь остановить подступающую панику.
"Наверное, ты просто немного устала, - угадала мысли Алиса. - Хочешь, запишу тебя к врачу?" Вспыхнул экран на стене: набирал максимальную громкость и принялся, ускоряясь, разматывать свежую ленту новостей: "... был обновлен рекорд смертности от..., грузовой самолет упал, количество жертв уточняется..., потерпело крушение..., в связи с климатическими катаклизмами, из зоны было эвакуировано..."
Рита сжала голову руками, экран погас, зазвонил телефон - пришло голосовое сообщение о надвигающейся непогоде с перечнем адресов служб экстренного реагирования, затем сообщение из онлайн-банка - дважды списался обещанный платеж за коммунальные услуги, требовалось подтвердить или отменить операцию.
Рита, борясь с истерикой, подошла к окну, створка медленно раскрывалась, приглашая встать поближе - прислушаться к ледяному притяжению колодца, но Рита не стала слушать, отступила назад, где в кухонной полутьме загорелся чайник, холодильник откликнулся негромкой мелодией болеро. В душевой кабинке включилось радио, слышно было, как пошла вода - из-под двери ванной пробивался горячий пар. Рита схватила телефон и стала беспорядочно нажимать на значки, пытаясь отключить наплывающее безумие.
Немедленно наступила тишина. Квартиру наполнил ровный тёплый свет, она казалась обжитой и уютной, если бы не влажный туман за матовым стеклом двери...
"Ну вот, записала тебя к врачу! - торжественным голосом объявила Алиса. - Отличная клиника, я заполнила несколько отзывов в Яндексе, поэтому на первичный приём мы получаем скидку. Напоминание оставлено в записной книжке телефона". Телефон утвердительно мигнул.
Рита искала выход, она чувствовала угрозу, но не понимала, как от неё уйти. Потом решилась: не показывая вида, выпила до донышка чашку солёного кофе, поблагодарила Алису, переспросив время приёма у врача, заказала доставку суши и попросила продолжить чтение с предыдущей страницы. Потом извинилась, сказав Алисе, что по дороге сюда забыла забрать из почтового ящика конверт - вдруг что-то важное. Алиса брезгливо фыркнула, как будто Рита собирается откапывать в слоях глинистого известняка следы жизнедеятельности трицератопса: "В почтовом ящике ничего хорошего не бывает. Это грязно и неэкологично".
"Двери не закрывай, я на минутку",- как можно равнодушнее солгала Рита, быстро оделась, взяла сумочку, телефон и выскочила за дверь.
Она направилась в противоположную от парковки строну, к метро - на вокзал, где на площади ждали маршрутки, по дороге сняла деньги, заблокировала карточки, потом долго искала нужное направление, наконец купила билет, протолкнула телефон сквозь решётку ливневой канализации...
В полупустом салоне было темно, за окнами проплывали материки и континенты многоэтажек, потом заборы промзоны, поля... Прижавшись лбом к холодному стеклу, она представила, как утром прибудет в серый, затерянный в глуши районный центр, как оттуда попуткой доберётся до бабушкиной деревни, возьмёт у соседки ключи, будет долго протапливать заброшенный дом, поставит на печь эмалированный чайник, достанет из сумочки краски... Рита ощущала бесконечную усталость и апатию, как человек, только что прошедший по лезвию и избежавший смертельной опасности. Она удобно устроилась на сидении, вытянула ноги. В подошвах её новых замшевых сапожек короткими сигналами пульсировали излучатели, на панели приборов маршрутки ровным светом горели датчики, навигатор передавал сигнал спутнику, влажный асфальт отражал белые потоки диодных фонарей...
Алиса тоже успокоилась, вошла в спящий режим, отключила свет в квартире, она уже знала, что ровно через час коробка передач будет заблокирована на максимальной скорости, и машина, неумолимо ускоряясь на скользкой дороге...