Посвящается Алле Пугачёвой
— Госпожа Вронская! Вы себя хорошо чувствуете? — доцент кафедры неорганической химии прервал лекцию, обратившись к студентке, которая явно витала где-то в облаках.
Цветенка встрепенулась, словно очнувшись ото сна, и, виновато улыбаясь, энергично замотала головой.
— Нет, нет! Герман Владимирович, я с вами! Просто задумалась…
В аудитории послышались смешки. Однокурсники Цветены Вронской успели привыкнуть к её странностям.
— Прекрасно! А то я уж начал волноваться и подозревать, что вам не интересно узнать о валентности то, о чём вам не рассказывали в школе. Итак, продолжим…
С самого утра Цветенка отсутствовала. Потому что мысли её остались там, во сне. Если, конечно, это был сон. Приходил отец. В свой день рождения, в который ему исполнилось бы пятьдесят четыре. И сказал, что теперь он уходит совсем. Оказывается, что все десять лет, которые прошли с того дня, как погибли родители Цветенки, они не уходили далеко и всегда были рядом.
Но вот настала пора. Теперь, когда их дочь стала студенткой геологического факультета, того самого, который закончили когда-то супруги Вронские, отворились врата, и переход стал возможен.
— Папочка! Папуля! Это что же? Насовсем? Вы теперь навсегда уходите? А куда?
— Туда, — отец кивнул головой куда-то вверх, — оттуда уже нет возврата. Больше мы не увидимся. Мы все оттуда приходим и обратно потом возвращаемся. Мы с мамой тут задержались только потому, что не все дела были сделаны. Теперь, когда твоя жизнь налажена и ты стала самостоятельной, мы можем вернуться. — И отец снова кивнул головой вверх, грустно улыбаясь.
— Папочка! Родной! Не уходи!
Цветенка зарыдала в голос, как в детстве, и проснулась, почувствовав щекой, что подушка стала мокрой. Проснулась опустошённой и одинокой. Она отчётливо поняла, что с этого момента она осталась в этом мире абсолютно одна. Ну, ещё баба Вера… Так о ней самой нужно заботиться.
Теперь Цветенка возвращалась из университета в общежитие. Потерянная и отстранённая, она смотрела на носки своих ботиночек, ступающих по дорожке в сквере, словно это были не её ноги, а чьи-то чужие. Будто она смотрела ролик на дисплее смартфона. Захотелось пройтись не по чистой дорожке, вымощенной искусственным камнем, а по траве, устланной опавшими листьями.
И она сошла с тротуара. Пошла прямо по газону, шаркая подошвами по зелёной траве, разгребая жёлтые и красные листья. Вдруг подошёл узбек в рабочем костюме с надписью «Зеленхоз» на левой стороне груди.
— Девушка! Вам каска нада?
— Какая ещё каска? — вздрогнула Цветенка, услышав незнакомый голос прямо у своего уха.
— Защитная каска, — сказал узбек, протягивая девушке оранжевую каску строителя. — Вам защита нада. Я же вижу!
— А-а-а… Нет, спасибо. Мне бы полетать.
— Запрста! Хотите летать? Летите! — сказал узбек, белозубо осклабился и удалился, тихонько хихикая.
«И правда, как здорово было бы сейчас полететь. Вновь ощутить то щемящее чувство свободы, которое дарит полёт», — подумалось девушке. И в этот самый момент послышался гул проезжающего мимо трамвая. Цветенка повернула голову в его сторону, и в глаза бросилась надпись на втором вагоне: «Хелипорт Драгоновича. Поднимись над суетой».
Когда Цветенка вошла в здание общежитие, то прыснула от смеха, увидев табличку на окошке консьержки: «Манефа Павловна Суетина». Всё бы ничего, но над окошком, в котором виднелась голова Манефы Павловны, кем-то был наклеен на скорую руку рекламный стикер с надписью: «Хелипорт Драгоновича. Поднимись над суетой».
«Хотите летать? Летите!» — явственно прозвучал голос узбека, которого Цветена повстречала в сквере. Прозвучал столь явственно, что этот голос должна была бы услышать даже консьержка. Но та ничего не слышала. Она улыбалась и, беззвучно шевеля губами, читала что-то в своей электронной книге.
Войдя в комнату, Цветенка уселась на кровати, подложила под поясницу подушку и откинула крышку ноутбука, устроив его на коленях. Та-а-ак… Что это за хелипорт у нас такой появился? Что за Драгонович объявился? Интересно, болгарин или серб какой-нибудь?
На сайте хелипорта проводилась акция. Победителю конкурса на самое редкое имя предлагался бесплатный обучающий полёт на вертолёте «Жёлтый дракон». «Это судьба», — подумала Цветена и отправила на указанный адрес скрин своего водительского удостоверения. Разумеется, она оказалась единственным участником конкурса с таким именем. Жаль двух Ферапонтов — участников конкурса — каждый из них наверняка был уверен в том, что полетит именно он.
В воскресенье Цветенка отправилась летать. Оказалось, что конечной остановкой трамвая № 8 теперь был Хелипорт (Когда успели туда рельсы проложить?!). Но самое удивительное было не в этом.
Как только девушка ступила внутрь вагона, как из динамиков послышался бодрый голос вагоновожатого: «Дамы и господа! Поприветствуем в нашем поезде победительницу первого конкурса на самое редкое имя, Цветену Викторовну Вронскую! Сегодня она едет с нами до конечной остановки, чтобы пересесть там в кабину «Жёлтого дракона» и улететь нахрен с этой планеты. Ха-ха-ха-ха!!!»
Дурацкий смех вагоновожатого спровоцировал вирусно-истеричный хохот всех пассажиров трамвая № 8. Цветенка вначале озиралась по сторонам, недоумённо оценивая происходящее, но вскоре сама закатилась от смеха, упав на свободное кресло у окна. Какая-то бабушка в плаще и синяках вынула из-за голенища резинового сапога цилиндрической формы бумажный свёрток и протянула его Цветене Викторовне, корчащейся от приступа истерического смеха.
Оказалось, что это шаверма. Или шаурма. В Питере эту еду называют шавермой, а в Москве шаурмой.
— Мадам, это что?
— Это космическое жаркое, как у космонавтов на орбите. У них там даже борщ такой, я сама по телеку видела. Тебе пригодится. Ты же улетаешь с Земли. Бедная девочка… Могла бы жить да жить. При определённой степени везения даже пенсионеркой могла бы стать.
На остановке «Морской-речной вокзал» большая часть пассажиров вышла из трамвая, а после остановки «Наторий» (так речевой информатор называет остановку «Санаторий») Цветена осталась в трамвае одна, после того как слегка подвыпившая девочка в школьной форме по-дружески чмокнула её в щёку, обдав пивным перегаром, сказала: «Привет лунатикам!» и вывалилась наружу, в распахнутую дверь вагона.
«Очень хорошо! – подумала Цветенка. — Добрая примета — перед началом путешествия встретить пьяную девочку, сбежавшую с уроков. Очень хорошо!»
Пилот-инструктор в кабине «Жёлтого дракона» тоже сказал: «Очень хорошо! Великолепно, что от вас источается такой восхитительный, еле уловимый аромат пива» — когда наклонился к Цветенке, чтобы помочь ей застегнуть привязной ремень.
— Это не моё, — смутилась Цветенка.
— А! Ну конечно! Это школьница подшофе вас облобызала, — сказал лётчик и хихикнул противным голоском.
— Откуда Вы знаете?
— Нам, драконам, положено всё знать.
— Фи… Тоже мне дракон. Драконы не такие!
— Мды? А какие они, драконы?
— Ну… Жирные такие, хвостатые, с крыльями и зубастой пастью, как у динозавра.
— Деточка! Вам бы в музее палеонтологии гидом работать! Все средневековые сказки в кучу собрали. Сами в них верите и экскурсантов в заблуждение вводить можете. С огромным, надо сказать, успехом. Умеете говорить убедительно. Только вот… Не такие мы. Ну что, взлетаем?
Поехали! Включаем аккумулятор и контролируем его по амперметру, — инструктор ткнул кривым чёрным когтем в один из приборов на приборной панели. — Теперь запитываем преобразователь, указатель шага винта, триммер электромуфты, зажигание, индикаторы двигателя и редукторов…
— Простите! А что такое триммер электромуфты?
— Ай… Это такая железяка, которая помогает в управлении вертолётом, у которого есть гидросистема. Тебе это не надо. Теперь нажимаем кнопку «Запуск» и открываем стоп-кран. Вот так, вперёд этот рычажок.
— Стоп-кран?! Это как в поезде?
— Ай… Тебе это на что? Лететь собралась? Лети!
И Цветенка решила полететь. Уверенно повернув ручку шаг-газа вправо до упора, увеличила обороты двигателя и слегка покачала педалями и ручкой, торчащей из пола у неё между ног. Ощутив, как «Дракон» отзывается на управление, потянула рычаг шаг-газа вверх, а когда стрекочущая машина оторвалась от бетонки и набрала три метра высоты, отдала ручку управления от себя и немного влево. Вертолёт послушно клюнул носом и начал резво разгоняться с набором высоты, делая левый разворот.
— Ого! Лихачишь, однако! Давно в последний раз летала? — удивился инструктор.
— В прошлой жизни, может быть. Или только во сне.
Когда стрелка высотометра достигла цифры 2000, Цветенка сбавила обороты двигателя, и «Дракон» перешёл в горизонтальный полёт. Теперь снизу было разлито молоко, вокруг плескалась нежная синева, а над головой повис тёмно-фиолетовый купол, свод которого не мог пробить даже яркий свет оранжевого дневного светила. Ночное светило было тут же — огромный серебряный диск где-то посреди между сводом и молоком облаков, спрятавших Землю, населённую несчастными людьми, которые не в состоянии поднятья над суетой.
— Мы уже в космосе? — спросила Цветенка, предварительно нажав кнопку СПУ (переговорного устройства) на рукоятке управления вертолётом.
— Угу, — пробился сквозь лёгкое шипение в наушниках гарнитуры голос Дракона. — Мы всегда в космосе, только в разных его частях.
— Тогда ешь космическое жаркое, – Цветена протянула инструктору, сидевшему слева от неё, свёрток с шаурмой-шавермой. — Вкусно?
— Мы не знаем слова «вкусно», — ответил дракон, сглатывая шаверму целиком, не жуя. — Нам что камни, что красная икра… Едим периодически, чтобы поддержать естественный для рептилий метаболизм. Драконы вообще не знают никаких чувств, в отличие от человека. Издержки конструкции, понимаешь ли. Мы устроены более примитивно, у нас нет «сигнализации», помогающей реагировать на изменения окружающей обстановки. А вам проще. Если чувствуете боль — значит, нужно что-то менять, действовать по-другому. Удовольствие и радость — сигнал о том, что ничего менять не нужно, всё идёт как надо.
— Так что, если дракон не чувствует голода, то не поест вовремя и умрёт от истощения?
— Ну да. Зато у нас нет нервов, и потому мы живём по пятьсот лет и более.
— А размножаетесь вы, простите, тоже по необходимости? Без любви?
— Конечно. А как ещё? Иначе вымерли бы.
— Так что, выходит, и жалости вы тоже не знаете?
— Нет, не знаем. Именно поэтому мы можем управлять странами. Человек более совершенный благодаря способности чувствовать, но чувства имеют и оборотную сторону: они не позволяют управлять обществом. Поэтому мы едины: те, кто обладает инструментом фиксации изменений реальности, и те, кто не утратил объективности и способен принимать рациональные решения. Только благодаря симбиозу человека и дракона наш мир до сих пор не рухнул в тартарары. Мы с вами несём солидарную ответственность за все формы жизни, существующие рядом с нами.
— Ух, ты! А-а-а! — взвизгнула девушка, почувствовав прикосновение чего-то холодного, но живого, к её левой лодыжке. Оказалось, что с пилотского кресла, на котором сидела Цветенка, свисает змеиный хвост, который обвил её ногу и шевелится под юбкой. — Что за…
— У каждой женщины должна быть змея. Это больше, чем ты, это больше, чем я… — пропел дребезжащим тенорком дракон, повернувшийся в своём кресле вполоборота к Цветенке. Он улыбался какой-то слишком правильной улыбкой, но глаза его при этом не выражали абсолютно ничего.
Цветенка схватила левой рукой змеиный хвост и отчаянно потянула за него в надежде вытащить его из-под себя, но у неё ничего не получилось, потому что она почувствовала при этом нестерпимую боль в районе копчика. Оказалось, что она тянет за хвост саму себя.
Девушке очень захотелось проснуться, чтобы всё происходящее оказалось только дурным сном, но не тут-то было. Ничего не менялось. Происходящее было самой что ни на есть реальностью, а не сном.
— Ну что? Поймала за хвост дракона? — мерзко заржал пилот-инструктор, у которого спереди на левой стороне лётной куртки с помощью липучки была прикреплена нашивка «Сулио Драгонович, директор ООО «Хелипорт».
В этот момент в наушниках гарнитуры зазвучал спокойный женский голос РИ (речевого информатора): «Внимание! Критический остаток топлива. Внимание! Критический остаток топлива…».
— Ну, всё. Долетались. Давай разворачивайся. Курс ноль градусов, и начинай плавно снижаться, — скомандовал дракон.
Несмотря на смятение, Цветенка послушалась Сулио, отпустила холодный хвост и уцепилась освободившейся рукой за поворотную рукоять рычага шаг-газа. Помогая правой педалью, развернула вертолёт на 180 градусов почти на месте и начала снижение. Перед тем как нырнуть в пелену облачности, посмотрела себе под ноги и заметила, что хвост исчез. Поёрзала на сиденье, но так и не смогла понять, торчит ли из неё этот хвост или его уже нет.
Топлива оказалось как раз достаточно для возвращения и посадки. Цветенка мастерски с первого раза посадила машину точно в центр площадки, с которой взлетала полтора часа назад. Когда она выбиралась из кабины, Сулио галантно подал ей руку и, пристально глядя в глаза, с придыханием сказал:
— Драгоноценнейшая Цветена Викторовна! Добро пожаловать в клуб пилотов-драконов! Ха-ха-ха… Надеюсь, Вы не приняли всерьёз всё, что я вам наговорил там?
— Ну что Вы, Сулио… Как Вас по батюшке-то?
— Драгонович!
— Ах да! Сулио Драгонович Драгонович. Кстати, кто Вы по национальности?
— И по национальности я тоже драгонович! Ха-ха-ха!
Цветенка, не переставая звонко смеяться, повернулась к дракону спиной и, уходя, помахала ему рукой, будучи уверенной в том, что он провожает взглядом её стройную фигуру, удаляющуюся к остановке трамвая. А не по-человечески острый слух Сулио различил слова песенки, которую замурлыкала себе под нос Цветенка, уже сидя в кресле трамвая:
Просто сесть в вертолёт
И в небо подняться,
Но взлететь над суетой
Так порой не просто,
Просто, просто, просто,
Просто, просто, просто.
Ага.
Над дорожной пылью —
Звёздный путь,
Надо только крылья
Распахнуть,
И взлететь над прежним
Над собой,
Загореться новой звездой.
Жить! Гореть и не угасать,
Жить, а не существовать!
Но, однако, уж светает...
Звёзды тоже тают, тают…
Судрома, 3 ноября 2021 г.
Читать другие сказки про Цветенку: