Глава 7
- Игорь, это я, Аня! – чуть ли не со слезами на глазах воскликнула рыжая.
Игорь присмотрелся и узнал девушку с фотографии на аватарке своей «подруги». Аня то обнимала его, то смотрела на него, то брала за руку, и всё ждала, что он ее узнает. Но Игорь словно окаменел. Аня была ему далекой и чужой. И он не понимал, почему она так тепло (и родственно даже обнимает его, почему так всматривается в его глаза, будто ищет на дне души свой образ. Это было бесполезно, он не помнил ее. И всё.
Аня почувствовала это и начала рыдать. Слезы крупными горошинами текли по щекам, она не могла остановиться и сквозь рыдания всё теребила его руку, которая была как из ваты. Которая уже не грела её руки.
Леха опешил. И тоже стоял, как столб, наблюдая за происходящим в своей прихожей. Сцену украшали клубы дыма и синева под потолком. Не хватало только огней прожекторов. Лехе на секунду показалось, будто он смотрит кино. Чужое кино, в котором он зритель.
Катя попыталась успокоить Аню. Тут в спектакль включился Леха. Принес из кухни всё ту же чашечку с белым «кофе» и сунул её Ане. Та, не соображая толком, вылила в себя всё, что там было, от неожиданности сильно сморщилась и чихнула. Водка сделала свое дело, Аня порозовела и перестала рыдать. Леха взял ее за руку и отвел на кухню, усадил на стул, на котором еще недавно сидел Игорь. Отмерил ей новую порцию «белой», проследил, чтобы выпила, и снова зажег очередную сигарету.
Аня послушно пила, пьянела на глазах, и вскоре ее развезло, так что она начала пороть какую-то чушь про то, что белый джип внизу – это машина Игоря. Про сон, про черного котенка и неправильный взгляд на мир. Говорила, про кару божью, про карму и еще какие-то непонятные бессвязные для Лехиного ума вещи.
- Игореха, отвези девчонку домой, видишь, плохо ей. Я-то сам сколько выпил, а ты уже, наверняка, выветрился. Давай-давай, вон, Катюха знает, куда ее везти.
Катя была не в курсе дел и не знала, куда везти Аню. Но Аня сама решила вопрос.
- Вот... мой адрес, - она достала паспорт из сумочки. – Я хочу домой…
Аня размахивала паспортом перед носом Игоря, совершенно не способная сфокусировать зрение на чем-либо. То ли она так редко пила, то ли алкогольная непереносимость дала о себе знать, но девушка была как квашня. Продолжая размахивать паспортом, она несла какой-то бред про чакру и всё жалела Игоря.
Леха вырвал у нее из рук документ, посмотрел прописку на штампе, и отдал Кате. Та поняла, где это находится, кивнула утвердительно, и они вместе с Игорем повели Аню на улицу.
Было уже темно, световой день поздней осенью заканчивается быстро. Свежий воздух создал резкий контраст с накуренной Лехиной хатой. У Кати и Игоря даже закружилась голова, а Аня просто еле стояла на ногах. Игорь не совсем еще понимал, как он повезет девочек, ведь он ничего не помнит.
- Кать, вот ключи. Сосед твой дал. Но я водить не помню как.
- Я умею. Недавно права получила, с грехом пополам, правда. Адрес знаю. Давай ключи, я поведу.
Они затолкали пластилиновую Аню на задние сидения, Катя села за руль белого джипа, Игорь сел рядом. Мотор заурчал, и машина спокойно и плавно тронулась. Катя неплохо водила, хоть и не совсем уверенно. Про себя отметила, что опять белый джип, подозрительно всё это… Но машина была великолепна, и кайф от вождения заставил забыть всякие подозрения. Они выехали на оживленную дорогу, и покатились в общем ряду вдоль домов и витрин.
Дома были какими-то особенными, не такими, как в любой другой вечер. Их окна горели светом. Но свет этот не отдавал теплом и домашним уютом. От него веяло холодом и чужбиной. Витрины блестели как-то слишком стеклянно, слишком резко. Как отблески далеких холодных звезд. С зияющего черной пустотой неба срывался редкий мелкий снег, еще неокрепший и как будто дремлющий, не живой. Машины за бортом джипа казались нереальными, всё казалось каким-то нереальным в этот вечер. И Аня притихла на задних сидениях.
Леха пил весь оставшийся вечер, пока физиология не взяла свое и его не срубило намертво. Беспробудно проспав всю ночь, сидя на стуле в кухне и уткнувшись носом в опрокинутый стакан, утром Леха очнулся совершенно новым человеком. Хоть и гудела голова, хоть и опухло лицо, и мешки под глазами отвисли чуть не до подбородка, на душе было как-то странно тихо и спокойно. Ушла куда-то горечь утраты. Осталась тишина и белое пространство. Как будто вчера он выкурил и вымыл спиртом всю тяжесть с души. Как будто очнулся от сна.
Повертев головой по сторонам, он медленно начал принимать вертикальное положение, осторожно разгибая руки и ноги, как робот, который долго торчал на свалке, а теперь его нашли и снова включили в сеть.
Потерев голову и глаза, Леха провел рукой по щетине и подумал, что пора бы уже принять человеческий вид и вернуться на Землю. Побрел в ванную. Умылся. Побрился. Вернулся на кухню. Распахнул окно. В нос ударило свежестью и холодом. Поставил чайник. И впервые за два или даже уже три дня включил телевизор, который пылился на холодильнике.
- В эфире «Новости»…
«Блин, - подумал Леха, - в кои-то веки включил ящик, а там сразу новости. Что за!...»
- …Вчера в районе девятнадцати часов вечера на перекрестке около салона связи произошла авария. Белый джип врезался в грузовик. Водитель джипа не пострадал, один пассажир погиб, один в больнице с тяжелыми травмами. Личности погибших пока не установлены. Водитель грузовика не пострадал...
У Лехи чашка «белого кофе» для опохмела вывалилась из рук.
Эпилог
Игорь очутился на арене, если так можно выразиться, в момент моего внедрения в его тело. Захлестнувшие посреди перекрестка эмоции еще не успели пройти, он плохо ориентировался в происходящем и ничего не понимал. Не понимал, куда всё девалось, почему он в каком-то круге и не может пошевелиться. Почему зрение вдруг стало каким-то странным: он видел сразу и во все стороны: чтобы охватить пространство, не нужно было вертеть головой и глазами. Картина воспринималась целиком и сразу со всех сторон. Он пытался крикнуть, но это не удалось.
Вдруг прямо перед ним материализовался некто. Внешне он напоминал человека, но образ был фантомным. Вообще говоря, всё, что видят души, попадая в наш мир в таких случаях – поначалу это отражение их подсознания. Образы проецируются сами собой, выдавая наиболее понятную картину.
Некто напоминал внешним видом судью, был седым, в черной мантии и в очках. Он заговорил:
- Твоя душа находится сейчас в высшем мире. Это я говорю для того, чтобы ты понял, что теперь ты уже не на Земле, и уже не человек. Твое имя Игорь Крылов, верно?
- Верно, - Игорь вдруг понял, что он ничего не сказал, только подумал, но слова его почему-то сами по себе прозвучали со всех сторон одновременно. - А что происходит? Я умер??
- Твоя душа была вытеснена, – исчезла судейская мантия, под ней оказались белые одежды.
- Как - вытеснена? Кем? – Игорь только подумал, как слова опять сразу прозвучали.
- Наблюдателем. На Земле ты считал себя единственным вершителем своей судьбы. Что ж, твой выбор.
Игорь уже начал понимать, что теперь его ждет совсем иное.
- Я больше не буду жить?
- Теперь ты будешь жить в мире душ, - человек в белых одеждах стал ослепительно светиться, чем сильнее был свет, тем все дальше от него становился Игорь.
- Погодите-погодите! Вы что – Бог?
- Ты сказал.
- Это просто сон! Сейчас я проснусь… - подумал Игорь, но слова прозвучали, а он стал безрезультатно пытаться зажмуриться.
- Сон был на Земле. А теперь не сон.
- Это всё обман! Не верю! Не верю!!!
- …если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят.
В этот же миг Игорь, как в кино, увидел Аню на больничной койке в палате. Она была без сознания. Нога была в гипсе и подвешена, голова была забинтована, начиная от бровей. Какой-то аппарат рядом «пикал». Игорь хотел рвануться туда, но ничего не мог. Аппарат стал «пикать» быстрее и вдруг стал издавать один сплошной звук без пауз.
Аня оказалась на арене самой последней. Ее охватили те же ощущения, что и Игоря. Только она увидела перед собой не судью, а старца-индуса в хламиде с тростью. У каждого свое представление о том, что должно быть "наверху". По крайней мере, Аня сразу почувствовала, что видит, наконец, настоящего Бога, и сейчас он подсчитает все «плюсики», которые она усердно собирала в карму.
- Кармы не существует, - заговорил индус.
- Как? – подумала Аня, и слова тут же прозвучали. – Какой-то это неправильный индус…
Слова опять прозвучали, Аня смутилась и если могла, покраснела бы. Индус стал преображаться, одежды его стали белыми.
- Человек живет один раз, - голос звучал совсем иначе.
Аня затрепетала. Ей захотелось плакать, но это не получалось. Вдруг она всем своим сознанием поняла, что жить можно только один раз. Один. И этот раз для нее окончен. Ане стало невыносимо страшно. Почему-то захотелось быть хотя бы деревом, лишь бы жить. Но это желание быстро испарилось в пламени света, который излучал человек перед ней. Ей захотелось раствориться в этом свете, но он обжигал. Человек стал удаляться.
- А как же Брахман? Древние писания? Бог один - разве не всё равно, как его называть и как в него верить? – упрямо, отчаянно возникла и прозвучала мысль.
- Если бы какой ветреник выдумал ложь и сказал: «я буду проповедовать тебе о вине и сикере», то он и был бы угодным проповедником…
- Они же говорили про Бога! Я в него верю!
- Вот я перед тобой. Но как же ты меня не знаешь, если они говорили про меня?
- Нет! Не может быть! Ты не тот Бог! Ты лжец!!! – еще отчаянней прозвучали Анины мысли.
- Вот жребий твой, отмеренная тебе от Меня часть, говорит Господь, потому что ты забыла меня и надеялась на ложь, - свет и голос исчез.
Аня хотела упасть на колени, но это не получалось. Не получалось ничего.
Первое мое воспоминание после внедрения в Игоря, который толкнул Катю, а точнее, мое пробуждение, произошло тоже на арене. Я увидел «Главного Координатора» в сопровождении двенадцати. Все карты всех судеб хранились у него, и только он имел полномочия вносить в них коррективы, если того требовали обстоятельства и для выполнения определенного события судьбы не находилось никакой возможной комбинации в заданный временной отрезок.
Я был в центре круга, как клоун на арене. Вот только никто не смеялся. В своде правил не сказано, какое последствие несет за собой деяние, которое я совершил. Сам по себе поступок не страшный, и нет в нем ничего преступного, а только лишь благие намерения. Но это правило есть и оно самое главное, так как если бы «наблюдатели» могли пользоваться этой возможностью неограниченно, начался бы хаос. Постоянное заботливое вмешательство в жизни людей только препятствовало бы исполнению замысла.
- Ничего не бойся. Тебя не отправят в небытие. Ты пойдешь на Землю, будешь человеком, будешь исполнять замысел.
Он снисходительно посмотрел на меня.
- Я стану… ребенком?
- Да. Ты отправишься в мир душ готовиться к рождению.
В тот же миг он исчез, исчезла арена и двенадцать. Я очутился в ином пространстве, меня охватило чувство вечности, парения, абсолютного счастья и покоя. Я был всем и ничем, был чем-то глобальным и микроскопичным одновременно, как атом.
Вот так, я стал человеком.
Но всё, что произошло, я покорно отдал в чертоги забвения перед тем, как меня, всего в крови и с еще не перерезанной пуповиной, достали сильные руки акушера из чрева моей матери.
Конец
2015