Сумерки постепенно переходили в глухую ночь. В помещичьем доме свет горел только в паре окон - в покоях барина и маленького барчука.
Отчего барчук не спит? - раздался в растущих вдоль ограды кустах недовольный шёпот.
Приболел он, вот маменька его и сидит рядом, молится. Да не переживай, Федот, она нам не помеха. От его кровати она до первых петухов не уйдёт, - успокоил недовольного другой голос. - Нам теперь главное сигнала от Анисья дождаться...
Двор снова погрузился в звенящую тишину, даже птицы не пели. Только вдалеке, в деревне, залаяла собака. Охотящуюся лисицу почуяла, видимо.
Меньше часа прошло, как свет у барина погас, а неприметная дверь, ведущая на кухню, открылась. Нервно оглядываясь, из неё высунулось продолговатое, некрасивое лицо кухарки. Она явно кого-то ждала, но боялась привлечь к себе лишнее внимание окриком или движением.
Две тени отделились от кустов шиповника, дерзко разросшихся у забора, и двинулись к дому. На какое-то мгновение тусклый свет луны обрисовал две мужские фигуры - одна высокая, плечистая, вторая - мелкая и какая-то нескладная. Тучи опять скрыли ночное светило, подернув его тусклой дымкой, и два мужчины, постоянно озираясь, быстро завершили свой путь до двери.
Ну что, Анисья, все в порядке? - спросил мелкий.
Неяркий свет от свечи, пробивающийся через приоткрытую дверь, высветил фигуру говорившего. Невысокий, не более полутора метров роста, мужичок был совершенно седой, заметно прихрамывал и косил на оба глаза.
В порядке, в порядке, - пробормотала женщина и вдруг затараторила. - Да зачем же ты, Тихон Иваныч, затеял все это? А вдруг что? Куда же они? А коль поймают? Погубишь же девку-то! И парня заодно!
Молчи, баба, - грубовато, но спокойно перебил ее Тихон, - ты свою долю получила? От Марфы избавилась? Вот и не мешай молодым, они свою дорогу выбрали.
Анисья замолчала, недобро глядя на старика, но тот, не обращая на неё более внимания, повернулся к своему спутнику:
Ну смотри, Федот. Дальше все от тебя зависит. Поднимайся на второй этаж, третья дверь слева - покои барыни. Там в шкатулке украшения ее лежат, они тебе и нужны. Возьмёшь оттуда кольцо и серьги с каменьями. Серьги себе оставь, а кольцо надобно положить к девке одной, Марфа которая, под подушку. Твоё решение - тебе и грех на душу брать.
Молодой человек нахмурился, видно было, что не по нраву ему девку дворовую подставлять, но уговор есть уговор. Кивнув, он обратился к Анисье:
А Дарья-то где?
Ждёт тебя твоя Дарья, вот как дело сделаешь - сразу и увидишь ее. Барин сегодня Дарью-то твою к себе требовал, но я сказала, что нечистая она, подождать надоть. Так что не тронул, не беспокойся.
Федот еще раз кивнул и, взяв протянутые бабой ключи, тихо зашёл в дом.
Барский дом спал, свечи уже все погасили, и только тусклый свет иногда выходящей из-за туч луны освещал оконные проемы. Поднявшись на второй этаж, парень прислушался. Вокруг было так тихо и покойно, что можно было расслышать, как из-за закрытой двери в комнату барчука раздавалось монотонное бормотание молитвы о здравии.
Тихо ступая по предательски поскрипывающим половицам, Федот дошёл до третьей двери и открыл ее. В комнате барыни были темно и душно, как в могиле. Не прикрывая плотно дверь, Федот дошёл до комода, на котором стояла шкатулка с драгоценностями, и взял оттуда массивное золотое кольцо да пару серёг с камнями. Вышел из комнаты, запер дверь и вздохнул.
Теперь самое сложное осталось, кольцо подкинуть Марфе, которая Анисье дорогу перешла. И ведь не мужское дело это, в бабские разборки лезть, да по-другому ни за что не соглашалась Анисья помочь им с Дарьей.
Спустившись в людскую, где вповалку спали девки-горничные да кухарки, подошёл к Марфе и аккуратно, чтобы не разбудить, подсунул ей под подушку перстень. Все так же, двигаясь на цыпочках и переступая через спящих дворовых, Федот вышел в коридор и пошёл к двери.
Да что ж ты так долго-то? - вдруг дернули его за руку и оттащили в кладовую. - Дело сделал?
Сделал, - кивнул Федот Анисье.
Ну тогда забирай свою девку, да бегите, коль решили, - и прямо в руки ему толкнули Дарью, укутанную в чёрный платок так, что только глаза испуганно сверкали.
Федот, сжимая в кулаке серьги ворованные, крепко взял ладонь девушки в свою руку и повернулся к Тихону:
Здоров будь, Тихон Иваныч. Мы теперь...
Идите с Богом, - перебил его старичок. - И знать не хочу, что вы и куда вы. Коль Бог даст - живы будете. Нет - ну так я сделал все, что мог...
И две тени, крепко держащиеся за руки, растворились в глухой ночи, ничем не обнаружив своего недолгого присутствия в барском доме.