Что такое пол года до пенсии? Казалось бы ничего. Столько лет я как-то терпел, осталось немного. Но с каждым днём становится невыносимо и даже опасно. Трудно жить в городе со злокaчествeнной опyхoлью. И сколько бы не грозились центра вмешаться в ситуацию, кардинально ничего не менялось. Похоже, и не изменится.
Но если раньше все работали по прозрачным правилам игры, то теперь происходит то, что в 90-х принято было называть беспределом. Все против всех. И неизвестно, куда может вывести эта дорога. Как учил в начале моей карьеры начальник, Пётр Иванович: "Если не знаешь как поступить, делай всё по закону".
Это меня всегда спасало. С тех пор менялось руководство, личный состав, я успел потерять много друзей. На моих глазах скручивали коллег и увозили на увлекательные беседы в местные "гестапо". Хотя в большинстве своём люди были виноваты в том сами.
С каждым годом служить Родине становится невыносимо. Оставаться чистым, хотя бы даже относительно, задача не из лёгких. Но если раньше меня не трогали или руководство брало на себя функции громоотвода, то сегодня дела обстоят совершенно иначе.
Всё это я в тысячный раз прошерстил в голове, когда ехал на важную встречу. Мне уже кидали "чёрные метки" или подсылали на беседы не́когда близких людей для того, чтобы я усмирял пыл. Но ситуация не из тех, чтобы можно идти на уступки. С каждой минутой всё может поменяться и тогда под тяжестью системы могу оказаться я.
Мой серый пиджачок, купленный на распродаже за 3500 рублей, мне с гордостью напоминал о моих принципиальных взглядах. Когда я вошёл в "Урфин Джус", за столом уже все сидели и, очевидно, ждали меня. Я уселся за единственное свободное кресло.
Все, включая официанта, знали, что я предпочитаю чай с бергамотом, поэтому он уже был наготове. Я примерно уже знал, о чём со мной хотят побеседовать представители общественности. Общественность состояла из теневой знати города, включая погонных решальщиков крупного калибра.
Визуально их одеяния сильно отличались от моего скромного наряда, что ставило нас в принципиально противоположные углы ринга. Выдержав паузу, пока мне плеснут чай в белую кружку, нашу милую беседу решил начать Он.
- Фёдор Михайлович, Вы уважаемый человек. Столько лет ведёте борьбу с преступностью, сделали так много для города. Все здесь присутствующие, с моего позволения, выражают Вам свою признательность. Но мы несколько обеспокоены некоторыми действиями, которые доставляют нам серьёзный дискомфорт.
В такие моменты я всегда стараюсь практически не говорить и уловить то, что мне хотят донести (или услышать от меня). Я прекрасно понимал, что стало триггером для общественности, и почему со мной решили побеседовать таким вот "расширенным коллективом".
Служба в органах, особенно если ты занимаешь серьёзную должность, это всегда политика и система противовесов. Иначе выжить невозможно. Поначалу этого я не понимал и размахивал шашкой, потом, приобретя опыт, осознал минимальные правила игры.
- Фёдор Михайлович, мы знаем Вашу принципиальную позицию. Более того, мы давно уже оставили надежду объяснить, что у Вас никогда не получится победить всё зло на этом свете и что джентльмены готовы Вас благодарить за благосклонность. Вы наверняка догадываетесь о том, что Общество обычно не делает резких движений. Но...
Самое лучшее в таких ситуациях - молчать. Любое слово потом будет трижды перекаверкано или изложено в невыгодной для тебя интерпретации. У меня практически нет козырей, кроме отсутствия значимого компромата. А вот у них в руках вся власть. Я знаю, насколько я смешон со стороны. И меня могут смести словно бумажный кораблик. Поэтому мне только остаётся улыбаться внутри себя, оставаясь непоколебимым снаружи.
- Фёдор Михайлович, последний случай нам доставил очень хлопот и нам пришлось подключать очень серьёзных людей. Николай Степанович вообще предлагал закрыть с Вами вопрос навсегда. Он всегда импульсивен и Обществу пришлось умерить его пыл. Но дальнейшая Ваша риторика в таком духе не оставит нам другого выбора, если это будет продолжаться. Вы же вполне разумный человек. Делайте ровно то, что от Вас требуют Ваши отчётики, ну не нужно лезть в дело уважаемых людей.
Шантажировать им меня нечем. Родных и близких уже давно у меня нет. Ещё очень хорошо они понимают, что угрожать физической расправой абсолютно бесполезно. Страх перед умножением на ноль был мной утрачен бесповоротно.
Но что-то во мне начало ломаться. Сильно ломаться. Быть может это усталость, может наступило разочарование, но вероятней всего меня настигло то самое выгорание. Но абсолютно точно я не хочу больше видеть никого из постояльцев "Урфин Джуса". Как и не хочу видеть рожи тех, кто так или иначе связан с ними. Мысленно я давно уже перестал слушать Его. Чтобы он там не говорил, это не имеет никакого значения для меня.
- Фёдор Михайлович, я надеюсь, что Вы нас услышали. Хорошего Вам дня. За проблемы на службе можете не переживать. Этот вопрос мы уже уладили. Ступайте с миром.
Не проронив ни слова, я вышел из ненавистного мне заведения и сел в обшарпанный автобус, номер которого я даже не успел разглядеть. Хотелось просто куда-то уехать. Внутри была какая-то пустота. В какой-то момент ко мне подошла девочка лет 17, которая продавала плетённые браслеты. Я никогда не покупал ничего с рук, но на глаза попался браслет с курсивной надписью"радость".
Протянув ей купюру, я вышел из автобуса, нацепил браслет на руку и устремился к одному знакомому ларёчку. Степан, увидев меня, задал мне вопрос, на который всегда был один и тот же ответ. Но он не мог не задать его. Это был своего рода ритуал.
- Фёдор, привет. Ну что, как обычно?
- Нет, давай сегодня со свининой...
- У тебя что-то случилось?
- Радость, Стёпа. Я шагнул в радость....
© Кунсткамера нравов