Город Тутаев, бывший Романов-Борисоглебск, живописно раскинулся на обоих берегах Волги в 30-ти километрах от Ярославля. В 1563 году царь Иван Грозный пожаловал левобережный Романов с окрестностями в вотчину служилым татарским мурзам Юсуповым и Кутумовым.
Вместе с ними в город прибыло «до 700 луков» из числа братьев и прочих родичей, подручных и приближенных. С местными обычаями новые поселенцы не очень-то считались. Горожане жаловались, что «дворы те строили у храмов, во время службы татарчата на папертях играли, каменья бросали, из луков в кресты стреляли, попов лаяли и позорили».
И лишь перед огромной иконой Всемилостивого Спаса татары испытывали мистический трепет. Жители, пользуясь этим, стращали беспокойных новосёлов: «А вот придет Спас с крестным ходом, ужо он вас накажет»!
И надо сказать, со временем Юсуповы остепенились, стали блестящими графами Российской империи, владельцами великолепных дворцов с богатейшими собраниями произведений искусства. Они строили собственные усадебные храмы.
В Тутаеве же крестные ходы совершаются по сей день. Ежегодно в последнее воскресенье июля перед Ильиным днем огромный образ Всемилостивого Спаса бережно выносится из Воскресенского собора, и затем переправляется на пароме на романовскую сторону. Там он «гостит» возле каждого из левобережных храмов, окруженный заботой и преклонением прихожан.
По преданию, образ был исполнен в начале XV века знаменитым иконописцем Дионисием Глушицким. Изначально он представлял собой «небо» (подвесной потолок) городской церкви Бориса и Глеба. На это указывают облака, окружающие лик
Облик Спаса суров, но проникнут высоким гуманизмом. Он предельно сосредоточен, полон раздумий о жизненных путях человечества.
Важно отметить, что «Борисоглебский Спас» считается одной из крупнейших исторических икон православного мира. Его размеры составляют 3,2 х 2,78 м.
В начале 20 в. с иконы «Борисоглебского Спаса» делал зарисовки Борис Михайлович Кустодиев. По свидетельствам, он собирался написать большую картину «Крестный ход в Романово-Борисоглебске».
Полотно это по каким-то причинам не состоялось. Но надеюсь, что показанные ниже снимки составят некоторое впечатление о том, каким оно могло быть.
Наша команда по прибытии в город отыскала Спаса на месте его очередной стоянки - у церкви Михаила Архангела. Там царила атмосфера настоящего праздника. Не было здесь ни косых взглядов, ни надменного отчуждения!
Девушка-служительница, сразу признав в нас новичков, пригласила присоединиться к общей трапезе: «Идите, пока поешьте, или чайку попейте. Мы только через полчаса двинемся»! Право, грешно было отказываться.
Меж тем, народ шёл к иконе для совершения традиционного обряда. Приятная женщина с шестью (!) детьми объяснила, что для исполнения желаний надо на коленях с молитвой подлезть под образом через уменьшающиеся арки. А потом даже отрядила в помощь толкового мальца: «Федя, иди покажи людям»!
Вскоре у иконы начали выстраиваться плечистые молодцы. Лишь 30-ти крепким мужчинам под силу было поднять святыню и нести её на железных «носилках». Но от желающих отбоя не было, хватило даже с избытком.
В итоге, крестный ход растянулся почти на полгорода. С пригорка интересно было всматриваться в лица людей. Виделись здесь не просто молящиеся, священники и миряне, а единый, сильный духом народ, помнящий своё родство.
И Спас впереди крестного шествия выступал зримым воплощением благоволенья Божьего!
Сегодня политики ожесточенно спорят о сути «национальной идеи России». Народ, меж тем, сам находит свои идеи, построенные на принципах мира, добра и справедливости.
После проводов Спаса оставалось еще немного времени. Решили пройтись по валам древнего Романова. К династии последних российских императоров его название не имеет никакого отношения. Город был основан во второй половине XIII века угличским князем Романом Владимировичем как волжский форпост на рубеже отчего удела.
Когда-то здесь стояли рубленые стены и боевые башни. А сейчас в кольце валов высился белый Крестовоздвиженский собор. Его огромные купола перекликались с главами заречного Воскресенского собрата.
Ничто не нарушало вечерней тишины русской провинции. Разве что, было слышно, как в соседнем старинном доме жена распекала повинного мужа. Но ведь как по-русски говорится: - Милые бранятся, только тешатся …