Другой войной, оставившей отпечаток на Дагестане, стала Великая Отечественная
Как говорят местные жители высокогорных районов республики, многие аульцы узнали о ней, когда она подходила к середине – настолько уединённа жизнь в горах. Не знаю, верить ли этим словам, ибо – сухая статистика: только из села Гуниб воевать с фашистами ушли более четырёх с половиной тысяч мужчин, без малого полторы тысячи погибли на полях сражений. Погибшим воинам Кавказа и было посвящено, пожалуй, самое известное стихотворение «Журавли» Расула Гамзатова – второго идола Дагестана после имама Шамиля. Поэт, родившийся в соседнем с Гунибом Хунзахском районе, написал стихотворение на родном аварском языке, и в переводе оно звучало так: «Мне кажется порою, что джигиты, / С кровавых не пришедшие полей, / В могилах братских не были зарыты, / А превратились в белых журавлей». В этом виде произведение и вышло в журнале «Новый мир», где его прочёл Марк Бернес – звезда советского кино и эстрады. В то время уже тяжело больной, он уговорил Расула Гамзатовича немного поменять текст, расширив его с джигитов до всех солдат, а Яна Френкеля – написать к тексту музыку. Так и появилась пронзительная «Мне кажется порою, что солдаты…», ради записи которой Марк Бернес даже сбежал из больницы. Чуть позже в Гунибе появился и памятник «Белые журавли», инициатором установки которого также стал Расул Гамзатов. Несмотря на скромность и даже безыскусность мемориала, памятник стал одним из символов Гуниба наряду с башней имама Шамиля и крепостной стеной, построенной, правда, русскими воинами уже после пленения грозного имама, а также фактурными улочками, домиками и множеством маленьких водопадов, которыми изобилует Гуниб.
Ранним утром следующего дня настраиваем навигатор на Элисту: от Дагестана до столицы Калмыкии 640 километров, преодолеть которые планируем за шесть часов, ибо, повторяю, дороги прекрасны. Но в Элисту прибыли только спустя девять часов, потому что ну невозможно было проезжать мимо красот, открывающихся тут и там.
То и дело останавливаем машину, любуемся, фотографируем, рассылаем фото родным по соцсетям и месседжерам. Чего стоит только Ирганайское водохранилище, созданное на основе реки Аварское койсу, с бирюзовой водой в окружении гор оно просто режет глаз своей красотой. Купаться, правда, запрещено, и это непонятно, учитывая, что во многих местах берега песочные – чисто пляж. А какие по дороге встречаются сёла, эффектно вписанные между суровыми горами и пронзительно синим небом! А какие колоритные мечети, ухоженные даже в самых маленьких поселениях с десятком дворов.
Спускаемся с гор, любуемся мощью Ирганайской ГЭС, возвращаемся в равнинный Дагестан с весьма унылыми пейзажами и долго-долго едем, наблюдая смену обстановки: горы исчезают, их сменяет степь, в которой часто мелькают небольшие барханы. Поднимается ветер – было уж подумали, что это и есть характерный для Калмыкии летний суховей. Он гонит через дорогу песок и аж кренит машину своей силой. Даже спросить некого – километров 60 движемся в полном одиночестве, давя в себе ощущение сюрреализма. Однако навигатор показывает, что мы ещё в Дагестане. Наконец, проезжаем мимо АЗС с показательным названием «Граница», чуть дальше – серьёзный смотровой пункт, на котором полицейские в бронежилетах осматривают каждый автомобиль. Вежливый, с улыбкой, подошёл и к нам: скользнул взглядом по салону, понимающе улыбнулся, увидев спящего сына, шёпотом попросил открыть багажник – мы свободны. Переезжаем реку Куму – неофициальную границу между Дагестаном и Калмыкией, и вот мы на территории российского очага буддизма. И, словно с родными, радостно встречаемся с вывесками популярных гипермаркетов и даже алкомаркета, которых нет ни в Чечне, ни в Дагестане. Впрочем, Элиста доказала: это ещё нерусская Россия. Расскажем в следующем номере.
Продолжение следует...
Автор: Рита Давлетшина
Фото: Евгений Рухмалёв
