Памяти отца Иоанна Кронштадтского

Священномученик Евстафий Малаховский

Ниже приведены отрывки из личных воспоминаний священномученика Евстафия, посвящённых памяти святого праведного Иоанна Кронштадтского. Фактически, это правдивый, искренний рассказ о пережитом чуде, о спасении по молитвам отца Иоанна.

«В начале моего служения Церкви Божией я был назначен священником в одно небольшое село. Будучи молод летами и почти совершенно не зная жизни, я сразу попал, что называется, в «теплую компанию». Вся имевшаяся в селе и окружности деревенская интеллигенция, не ис­ключая и дам, пьянствовала почти напропалую. Соберутся, бывало, и не знают, о чем говорить, пока не появится на столе водка. Только что за­гремят в соседней комнате рюмки, как тотчас же все «воодушевятся», завяжутся разговоры, послышится песенка, а то и гитарные звуки доморощенного виртуоза. Скоро в этой компа­нии и я стал «своим человеком», хотя при ску­дости содержания мне трудно было тянуться за ними. Прихожане мои — казаки уже давно были почти все пьяницы. Не пили только тогда, когда денег не было или кабатчик в долг не давал. Ни одно из семейных событий, не исклю­чая и поминок, не проходило без винопития, и первая чарка на них подносилась, разумеется, «батюшке». <…>

Соседи мои, священники, были люди пожи­лые, «умевшие» пить и ума не пропивать. Я же из семинарии вынес только некоторую способ­ность пить и скоро пьянеть. <…>

Слух о моем неодобрительном поведении до­стиг владыки и причинил ему немалую скорбь, так что, узнав об этом, он даже заплакал. И теперь часто в минуты раздумья, как огнем, жгут эти слезы старика-владыки мое сердце, тем более что не пришлось мне утешить его своим пове­дением, так как, когда я опомнился и начал новую жизнь, его уже не было в епархии <…>.

Итак, слух обо мне дошел до преосвящен­ного, и он вынужден был перевести меня на псаломщицкую вакансию, хотя без запрещения священнослужения. Согласно указу, я в самую распутицу отправился на новое место. Ехать было немало – около тысячи вёрст. Жена же моя как раз находилась в таком положении, когда ей вовсе не следовало бы ездить. Кое-как довёз я её до областного города и здесь оставил у тестя. <…> Я оставлял её одну без всяких средств к жизни, ибо таковых у меня не было. Поехал я на новое место один. Жизнь в одиночестве была для меня невыносимо тяжела, я опять стал выпивать. Иногда, впрочем, я останавливался. В один из таких промежутков по распоряжению настоятеля я отправился служить в приписное село, отстоящее верстах в 12 от города. <…> Приехал в село. Отслужил всенощную и, по обыкновению, отправился на земскую квартиру для ночлега. Здесь=то со мной и произошёл случай, который заставил меня ночью же возвратиться в приходскую церковь, позвать сюда настоятеля и исповедаться во всём. После этого я почувствовал себя как бы иным человеком и не только не мог пить больше водки, но и виноградного вина.

Прошло после этого несколько лет. Жизнь моя за это время много переменилась к лучшему. Умер и отец Иоанн Кронштадский. Однажды вечером, за самоваром, у нас зашел разговор об этом праведнике. С глубоким благоговением говорили о нем моя жена и теща. Вдруг теща обращается ко мне и говорит: «А ведь и за вас он молился, когда вы были там-то (следовало название местности)». — «Не может быть!» — говорю я. «Нет, это верно. Я послала ему телеграмму...» — «Не помните ли, в какое время это было?» — перебил я ее, чувствуя какое-то особенное волнение. «В такое-то время», — отвечает она. Каково же было мое удивление, когда подача телеграммы почти совпала с тем временем, когда я бесповоротно решил начать новую жизнь.

С этого времени, образ дорогого пастыря мне стал как-то особенно близок и мил, я сразу понял, кому обязан своим спасением. После этого я купил его портрет и с чувством особенной благодарности поминаю его за каждой службой.

Еще раз прошу извинить меня за нехитростный, но правдивый рассказ. Это исповедь моей исстрадавшейся души, это похоронный звон по моему тяжелому и нерадостному прошлому. Глубоко верю, что и там, предстоя у престола Всевышнего, отец Иоанн, имея дерзновение, всегда предстательствует за тех, кто в этой жизни по молодости и неопытности сбивается с пути и ищет у него помощи и заступления».

19 октября 1909 года. Город Верный.

Священномученик Евстафий родился 29 марта 1880 года в семье священника. После окончания духовного училища и 3-х классов Витебской духовной семинарии он был назначен учителем в церковно приходскую школу в Гродненской епархии. Однако всё его церковное служение: псаломщицкое - с декабря 1904 года, дьяконское и священническое - с мая 1905 года, проходило в Туркестанской епархии среди русских переселенце, которые в то время почти не имели храмов и духовенства.

В 1914 году о Евстафий был назначен настоятелем Покровского храма в село Покровское, расположенное в 35 верстах от Пржевальска на берегу озера Иссык-Куль. В 1916 году о. Евстафий, его семья, духовные чада - жители села пережили восстание киргизов, вспыхнувшее в Семиреченской области. Пощады русским не было: их резали, избивали, н щадя ни женщин, ни детей. «Времена злой татарщины воскресали в <…> памяти, но всё, что когда-то читалось об этих временах, бледнело пред бывшей действительностью». Им было оставлено уникальное свидетельство о тех трагических событиях и о чуде спасения жителей Покровского по слёзной молитве народа к Заступнице Усердной.

Священник Евстафий Малаховский был убит пришедшими к власти большевиками во время Пасхального крестного хода 22 апреля / 5 мая 1918 года.

(Священномученик Евстафий Малаховский. Воин Христов добропобедный. Житие и мученический подвиг за веру священника Евстафия Малаховского / Автор жития архим. Дамаскин (Орловский). – М., 2020)