В памяти не осталось подробностей моего перемещения в Германию, хотя, я уверен, что это было для меня волнующее событие. У меня уже были кое-какие представления о пересечении границы и работе таможенников — страшилками меня напичкали основательно. Ничего контрабандного провозить у меня и в мыслях не было. Тут хоть бы так прорваться на ту желанную сторону. Но чувствовал я себя в Бресте не в своей тарелке.
Свою роль играло и моё одиночество в дороге: ехал я один без товарищей. Но, как говорится — язык до Киева доведёт, а Киев у меня уже остался давно за спиной, поэтому вся надежда была на попутчиков. А попутчиками были, в большинстве своём, такие же военнослужащие и члены их семей. А среди них обязательно находились бывалые люди, которые уже не первый год служили за границей и они горели желанием поделиться с новичками своим опытом. А новичка вычислить — раз плюнуть. Сиди, новичок, в вагоне, держи ушки топориком и тебя напичкают тонкостями заграничной поездки и службы по самое не могу. Так я и делал: слушал, смотрел, запоминал.
По совету орловских бывалых я затарился бутылкой водки и двумя бутылками вина, банкой кофе. Это была норма провозки. Мне сказали, что в Германии это всё дороже стоит на марки покупать. Я последовал совету. Уже на подъезде к Бресту услышал байку про лишние банки кофе на досмотре.
Старушка ехала к детям и внукам в Германию. И перед Брестом пыталась раздать на время досмотра лишние банки кофе пассажирам. У неё их было восемь вместо двух по норме. Но пассажиры дружно отказались, мол, у нас весь перечень продуктов тоже по норме. И успокаивали старушку, мол, сидите, не дёргайтесь и будет вам счастье. Зашли в вагон таможенники со своими вопросами об излишествах провоза. Все дружно замотали головами, мол, как можно, мы законопослушные советские граждане. И старушка мотнула головой. Но молодой человек из числа пассажиров подсказал таможенникам, что среди них имеются, таки, контрабандисты. И на старушку пальчиком указал.
Старушка опешила и сразу призналась в нарушении норм провоза. Конфисковали у неё лишнее, постыдили и дальше пошли. Старушка в слёзы, стала упрекать молодого человека в доносительстве, соседи отодвинулись от доносчика подальше. Тоже осуждали, а старушку жалели. Молодой человек вяло отбивался. А когда пограничная река осталась позади, он снял с полки чемоданище, открыл его и вытащил из него ровно столько банок кофе, сколько было у старушки конфисковано. И отдал их старушке со словами: - Вот ваш кофе! Успокойтесь и вытрите слёзы, бабушка.
И вернул чемоданище, забитый одними банками кофе на своё место.
В нашем вагоне таких старушек не было. И таможенники буднично и равнодушно прошли по вагону, собирая паспорта с декларациями. Никого не досмотрели, удовлетворились дружными уверениями пассажиров о том, что у них всё по норме. И спокойно вернули паспорта после их проверки и изучения деклараций. Декларации в нашем вагоне вопросов лишних не вызвали. Ни одной страшной истории в вагоне не случилось. Ладно, не последний раз границу пересекаю, может что-нибудь интересное и увижу. Я-то точно никаких норм провоза нарушать не буду. Мне моё спокойствие дорого. Жидкий я на расправу, как говаривала мне моя мать.
Я во все глаза рассматривал Польшу. Пытался понять что-то про жизнь деревенскую у них. Из окна вагона много не увидишь, но и то, что увидел, меня изрядно удивило. Странные поля. Парень-то я деревенский и легко различал культуры на полях. Но способ расположения меня поразил: рядки из разных культур уходили за близкий горизонт. Вот ряд моркови, рядом с ним три ряда лука, потом какая-то свекла в несколько рядов, кукуруза, картофель. У картофеля больше всего рядков. Потом зерновые. Дома у нас грядочки были. Огород с полями не смешивался. А тут…
Трактора я ни разу не увидел на полях и дорогах, только лошади с телегами. В одном месте поляк вспахивал полосу плугом с конной тягой. Человека, который держится за ручки плуга видел давно в детстве. И то — на огороде, а не в поле. Пахарь дошёл до границы поля, ему надо было развернуть лошадей с плугом на обратную борозду. Но он не стал этого делать и терпеливо ждал, пока мимо пройдёт медленный поезд, из окон которого на него глазеют братья-славяне. Мне показалось, что он стесняется своего вида: лошади разглядывали поезд, радуясь короткой передышке, а он отвернулся.
В другом месте уже вечером мне на глаза попалось семейство, которое возвращалось домой с полевых работ. Пара лошадей тянули широкую телегу без бортов рядом с железной дорогой. Мужчина сидел впереди, за ним сидели трое детей на полных мешках, а сзади — мать семейства, свесив ноги, спиной по ходу. К телеге были привязаны две коровы. За ними брели полтора десятка овец, а замыкала эту процессию пожилая женщина с палкой, которой она держала овечью отару в пределах проезжей части. Дети с любопытством пялились на поезд, что-то обсуждали, указывая пальцами на окна, а из взрослых никто и головы не повернул.
Позже, когда мы летали из Германии в Союз на проверки, я увидел Польшу с воздуха. Занятное зрелище, скажу я вам. На поверхности будто были разбросаны цветные спички. Это всё из-за посадки культур рядами на всю длину поля, а не отдельными грядками, как у нас. Территорию польскую всегда можно было определить сверху по этой своеобразной картине.
А вот и аккуратная Германия. Автомобили, трактора, комбайны на узких асфальтовых дорогах между ровненькими и чистыми от сорняков полями. Никаких лошадей и конных повозок. Уйма незнакомых миниатюрных сельхозагрегатов на полях и в машинных дворах. Германия явно не страдала гигантизмом: поля небольшого размера — одним взглядом можно охватить — и транспорт разного калибра, тяготеющий к малым формам.
Вот тебе и лагерь развитого социализма! Две соседние страны и такой контраст цивилизации. Польша со своей конной тягой и ГДР с полной механизацией.
Плохо же я представлял жизнь стран социалистического лагеря. Как-то из газет и телевизора это выглядело однообразненько, без контрастов. Все хорошо и счастливо жили. А тут такие открытия для меня. Впрочем, где Амурская область и где ГДР с Польшей! Климат Орловки не давал расслабляться, а здесь гораздо теплее. Так мне рассказывали однополчане, которым посчастливилось уже послужить в этих местах. Посмотрим.
Мне надо было попасть в местечко Фалькенберг. Там стоял истребительный полк, в котором мне теперь придётся служить. Напрягаться с проездом туда мне не пришлось, нашлись попутчики в гарнизон, которые знали как ориентироваться на железнодорожной сетке в ГДР. Я мог и сам бы разобраться, ведь учил немецкий язык, свободно читал и переводил, но разговаривать стеснялся. Летом я освежил своё знание немецкого по учебнику, который приобрёл ещё в училище. И уж справиться с расписанием движения поездов и покупкой билета мне было по силам. Но наличие попутчиков значительно облегчило мне проезд и попутчики же, с удовольствием и наперебой, рассказали новичку как выбирать маршрут проезда и приобретать билеты. Всё было просто и удобно, как в московском метрополитене.
Вот откуда у меня марки появились, я не помню. Где я рубли обменял? В Бресте или уже в ГДР?
Гарнизон располагался на отшибе, обособленно от немецких городков. К нему вела узкая асфальтовая дорога, с обеих сторон которой деревья не позволяли разглядеть окрестности. Да и гарнизон с этой дороги выглядел утопающим в зелени. Штаб полка был недалеко от ДОСов. Да всё там было расположено кучкой в шаговой доступности. Это вам не Союз, где с городка до штаба пешком два часа будешь топать. Архитектура домов была немецкой - небольшие каменные двухэтажки под черепицей и многоэтажные бетонные коробки с большими окнами. Чистенько и аккуратненько. По сравнению с Орловкой.
Ну, здравствуй, Фалькенберг! Здравствуй, новое место службы на очередные пять лет! Что меня ждёт в этом гарнизоне? Ну, хуже, чем в Орловке, точно не будет. Это и условия жизни, и, главное, условия лётной работы. Самолёты здесь новейшие, иначе нельзя. Ведь под боком располагается НАТО. Значит будем крутить пилотаж и воздушные бои.
А что ещё истребителю надо?
