Есть книга на немецком об опыте проституции „Тело ищет душу» (Körper sucht Seele). Автор этой книги Анна Шрайбер в свои 57 лет, будучи психотерапевтом, описала свой опыт проституции в свои 20 лет.
Ниже я переведу местами нескладно, но понятно, часть этой книги, которая в интернете находится в свободном доступе для пробы.
Автор описывает, как переживала этот опыт внутренне и внешне. Она говорит о том, что у каждой проститутки есть своя история о том, как она пришла в проституцию. Для многих женщин существует прямое насилие, которое непосредственно предшествует проституции, когда женщину заставляют заниматься проституцией. Есть ситуации, когда женщины якобы занимаются проституцией добровольно. Здесь нет тех, кто принуждал их, никто не отбирал у них документы. Они могли просто уйти, могли остановиться в любой момент.
Как часто мы психотерапевты, работая с нашими клиентами, особенно в психиатрических клиниках, где истории идут невероятным потоком, видим эту боль, зависимость, совершенно незаметно для психики разрушенное "детство". «У меня было обычное нормальное детство», - начинают терапию 90% пациентов.
Наша психика не может видеть всю реальность.
Наша психика воссоздает многое из чувств того времени.
События могут, как на арене цирка или театра, сменяться, участники могут быть разные, но человек верит – что это и есть единственная правда. Проходят часы терапии, порой не одной и не у одного терапевта, прежде чем каждый найдет свой путь. Или не найдет, что тоже выбор.
«Ясность, которую я сегодня воспринимаю как должное, - быть верным прежде всего самому себе, высоко ценить собственные ценности - была тем, чего у меня не было тогда.» - это пишет автор книги.
Этому мы учимся в терапии с пациентами. Слышать себя. Слушать себя. Доверять себе. Выбирать себя.
Как такая женщина приходит к проституции?
«Я стал чужой самой себе. Я стала кем-то другим. Я становилась нереальной для себя. Было слишком поздно. Я разместил объявление: "Длинноволосая студентка, 20 лет, ищет платежеспособного джентльмена". Последний шаг перед Рубиконом. Тот факт, что я также сделала себя на два года моложе, теперь не имел значения. В последние несколько дней меня все чаще мутило. Я была в ужасе от собственной смелости. Отважиться и отсутпить сейчас, пока не стало слишком поздно, казалось все более нереальным.
Мой первый клиент: мужчина лет сорока.
Мой последний клиент: механик в подсобке стрип-бара.
В промежутке: два долгих года в качестве проститутки, сотни "клиентов" - экстремальный опыт.
Страдания, связанные с привязанностью, неправильными представлениями о сексе и телесности, которые начали формироваться в детстве, уходят в прошлое.
Эта книга, по сути, является неполной. Многое из того, что я написала, я в конце концов удалила снова - для защиты и из уважения к близким мне людям. Например, на симбиотические переплетения деструктивной и насильственной динамики отношений можно только намекнуть.
Это моя история. Но я думаю, что это больше, чем просто моя история. Проституция не возникает просто так: не из-за жадности к деньгам, не из-за похоти, не из-за извращения. За все долгие годы моей практики в качестве психотерапевта я снова и снова слышал от своих клиентов, насколько извилистыми и запутанными могут быть пути, которые привели их к "продажной любви". Сколько таких путей я прошла вместе с ними! Часто я снова мысленно проходил и свой собственный путь.
Этот путь берет начало в начале 1960-х годов в хорошем католическом доме в маленьком немецком городке. Хорошо воспитанный ребенок. Уроки фортепиано и скрипки, гимназия, воспитанная и красивая.
Девиз дома: "Всегда держись в тени". Не показывайся". Быть как можно более незаметной. Я пыталась. И да, не мешать. Родителям. Они были заняты собой и своим профессиональным ростом, они не замечали меня. Я не хотела их беспокоить. Даже когда родственник насиловал меня в детской комнате - в течение многих лет. Мои слезы, мои отчаянные мольбы к родителям остались неуслышанными. Дверь оставалась закрытой. Никто не смотрел и не слушал. Ребенок был послушным, немым - и отчаянным.
Путь к проституции никогда не начинается с перехода Рубикона. Но вновь обрести самоопределяющуюся жизнь в счастье и здоровье после перехода Рубикона - редкий дар.
Сексуальное насилие или даже эмоциональное пренебрежение очень часто поначалу не замечаются семьей, иногда даже допускаются, а в основном отрицаются. Начало - и это горькое осознание моей долгой терапевтической практики - почти всегда лежит в детстве. Желание любви, принадлежности, нежности, близости не удовлетворяется, что открывает путь для сексуального или эмоционального насилия, иногда для жестокости, часто для зависимости.
Мне четырнадцать, я хожу в танцевальный класс, влюбляюсь. Мальчик, на три года старше. Я ничего не знаю о его детстве. Я ничего не знаю о детских травмах и их последствиях. Я ничего не знаю о том, что сексуальное и эмоциональное насилие часто имеет продолжение. "Мой спаситель!" - или я так думаю.
В шестнадцать лет я сижу со своим спасителем на заднем сиденье его мопеда. На светофоре он поворачивается ко мне и говорит: "Кстати, я переспал с твоей подругой".
Что делает хороший ребенок? Чему он научился у своих родителей?
"Не показывайся. Не высовывайся". Таковы механизмы. Именно эти переключатели вели все дальше и дальше к Рубикону.
Я вышла замуж за своего спасителя в двадцать лет. Аттестат отличницы в кармане (в Германии важно закончить двухлетний Abitur с хорошими баллами, чтобы продолжить учиться в университете), ни образования, ни дохода. Я была на пятом месяце беременности, когда выходила замуж. Брак дает моему мужу определенные преимущества: В то время молодые люди все еще должны были проходить военную службу; если они были женаты, их иногда не призывали. С каждым месяцем беременности он все больше отдаляется от меня и от моей надежды на то, как может выглядеть партнерство, любовь и признательность между мужчиной и женщиной.
Послание из детства кажется всепоглощающим: "ты должна оставаться вместе со своим мужем, пока смерть не разлучит тебя. Что бы ни случилось, что бы он ни делал, он - твой муж, отец твоего ребенка".
Такие закрепившиеся, ограничивающие убеждения часто делают невозможным для молодых людей действовать в соответствии с ситуацией. Они загоняют их все глубже и глубже в страдания. Стрессовый опыт детства и юности, который не позволил сделать важные шаги в развитии, - это еще один зыбучий песок.
Я должна одна заботиться о нашем ребенке. В течение года получал пособие от " Caritas" (сеть социальных организаций в Германии). Мои родители, мой муж, они оставили меня с моими проблемами совсем одну. И все же я поддерживала мужа. Я чувствовала, что принадлежу ему и связан с ним. Параллельно с университетскими семинарами и лекциями я пытаюсь продавать ворованные яблоки и искать средства, чтобы обеспечить самое необходимое для себя и своего ребенка. В какой-то момент я оказываюсь в полицейском участке с ребенком в слинге: килограмм сыра, украденный в супермаркете. Мне повезло. Обвинений не последовало. Но молодая женщина-полицейский спрашивает меня: "Чему вы хотитенаучить Вашего ребенка? Почему Вы воруете?" В этот момент я понимаю, что больше так продолжаться не может. Мой отец отказывается поддерживать меня материально: "Я не собираюсь платить за ребенка, пока твой муж шляется по чужим койкам!".
Свободный брак, групповой секс, мой спаситель был очарован тем, что он понимал как бунт против закостенелых условностей. "Не показывайся. Не высовывайтесь. Слушайся своего мужа". Секс как потребность. Всегда новые стимулы. "Слушайся своего мужа". Сексуальность и деньги. Мне нужны деньги. Я не могла работать официанткой по ночам. Идея, объявление в газете. Последний шаг перед Рубиконом.
Скачок времени
В доме моих родителей на лестничной клетке висело много фотографий, даже в моем детстве. Страстью моего отца была фотография. Может быть, потому что он мог быть полностью там и в то же время исчезнуть, не быть видимым. В подвале он оборудовал лабораторию черно-белой фотографии . В то время аналоговая фотография все еще делалась на пленку. Когда на двери подвала загоралась красная лампа, входить туда было строго запрещено. Он работал. Все повиновались. Он был одновременно как бы здесь и одновременно исчезал. Не входить!
Мой отец умер несколько лет назад. На большой черной аппаратуре осел толстый слой пыли, и когда моя мать переехала из дома, некоторые черно-белые фотографии остались висеть. Я снова прошлась по дому. Близкий и в то же время чужой, далекий.
Черно-белые фотографии на лестничной клетке. Они были настолько знакомы мне, что я воспринимал их так, как будто они выросли вместе с лестницей и перестали быть фотографиями из другого времени. Внезапно, когда я посмотрел на девушку с ее серьезными глазами, с ее мягкостью за серьезностью глаз, я также снова посмотрел на фотографии. Я увидел на фотографии молодую женщину, которая смотрит на своего ребенка. Ее голова слегка наклонена, длинные волосы падают на лицо, она держит ребенка на руках, улыбается своему ребенку, маленькому младенцу, она поддерживает его спинку рукой, он еще не может самостоятельно сидеть, но уже держится и смотрит в лицо матери. Я узнаю себя. Это я - молодая женщина. Мать. Как мягки ее черты. Какое детское у нее лицо. С какой любовью она смотрит на своего ребенка. Я узнаю себя и в тот же момент выпадаю из времени - во времена до проституции.
Я проваливаюсь в воспоминания. Я падаю в свою нежность. Как я была молода. Полна уверенности и нежности. Нетронутым в своеобразной манере. Мать и ее ребенок. Мотив Мадонны с ребенком. Защищенный и в то же время защищающий. Оберегаемый и в то же время укрывающийся. Это такой долгий путь от "меня" сегодня до возвращения, до этой мягкой, нетронутой уверенности. И все же путь существует. Прошлое и настоящее связаны во мне. Как я благодарна.
Глаза молодой женщины, на мой взгляд, слишком серьезны. Но, возможно, это просто мое воображение, потому что я знаю, что будет дальше. Как бы там ни было. Глубоко растроганная, я снимаю фотографию и несу ее домой. Осторожно. Как будто с ней ничего не должно случиться. Как будто молодую мать с ребенком нужно было нести бережно, на нежных руках и с еще более нежным сердцем.
Фотография немного отслаивается от фанерной пластины, к которой ее приклеил мой отец. Я осторожно стираю пыль с молодой матери с ребенком. Осторожно прикрепите фотографию к основанию. Я медленно знакомлю картину с моей нынешней квартирой. Я позволил им обеим медленно узнать друг друга. Я позволила фотографии найти хорошее место. Это требует времени. За последние несколько месяцев она уже побывала в нескольких местах. Она бродит по моей квартире, обитает в разных местах, запускает в ней разные эффекты - так же, как связь с моей мягкостью бродит по мне - до сегодняшнего дня. Раньше я бы не подумала, что такое возможно, но я продолжаю открывать для себя все заново, постоянно удивляясь, какая я все-таки чувствительная, какая мягкая, какая нетронутая, какая детская.
Фотография немного отслаивается от фанерной пластины, к которой ее приклеил мой отец. Я осторожно стираю пыль с молодой матери с ребенком. Осторожно прикрепите фотографию к основанию. Я медленно знакомлю картину с моей нынешней квартирой. Я позволил им обеим медленно узнать друг друга. Я позволила фотографии найти хорошее место. Это требует времени. За последние несколько месяцев она уже побывала в нескольких местах. Она бродит по моей квартире, обитает в разных местах, запускает в ней разные эффекты - так же, как связь с моей мягкостью бродит по мне - до сегодняшнего дня. Раньше я бы не подумала, что такое возможно, но я продолжаю открывать для себя все заново, постоянно удивляясь, какая я все-таки чувствительная, какая мягкая, какая нетронутая, какая детская.
Я благодарна своему отцу за эту фотографию, на которой я изображена с моей первой дочерью. И по сей день я не понимаю, как он мог так всецело присутствовать и в то же время быть таким невидимым, таким незаметным. Как он мог не видеть, что случилось с его дочерью в последующие годы? Я не могу спросить его об этом. Если бы он был жив, я не думаю, что он смог бы мне ответить. Мой отец также сделал несколько моих фотографий в последующие годы. Их немного, но есть фотографии времен моей проституции. Молодая женщина на семейных праздниках, на Рождество с родителями. Когда эти фотографии попадают ко мне в руки, я каждый раз испытываю шок. Почему никто не видел этого? Это так очевидно! Кто-нибудь, пожалуйста, посмотрите в глаза этой молодой женщине! Глубокая печаль, глубокая темнота, глубокая боль и отдаленность. Кто-нибудь, пожалуйста, посмотрите, как она одета под рождественской елкой! Как будто она хотела показать через одежду то, что не могла сказать. Неужели никто не смотрит? Неужели совсем никого не осталось? Остался ли вообще кто-нибудь в доме?
Но ни одна фотография не оказывает на меня такого сильного воздействия, как снимок молодой матери, склонившейся над своим ребенком, держащей его с любовью и смотрящей на него. Когда я вижу эту фотографию, я смотрю на себя, как бы мягко и с любовью, на молодую женщину, молодую мать, на ее уверенность и доверие к Богу, на любовь к своему ребенку. Я глубоко благодарна за эту любовь, которая пронесла меня, которая пронесла мою дочь, которая действует через все, которая остается. Любовь, которая есть.
Вид изнутри. Все начинается безобидно
Как мы можем объяснить в ретроспективе то, что так непостижимо со стороны? Как могла молодая женщина - такая же молодая женщина, как и все остальные, и в то же время не такая, как все, - сделать это? Почему никто не остановил ее?
Молодая женщина попала в беду. Это общая черта многих историй жизни женщин, которые в какой-то момент работали проститутками. Ситуация, как правило, эмоционально и финансово тяжелая. Крайне редко женщина обращается к проституции, не испытывая финансовых трудностей. Не обошлось и без внутренних эмоциональных потрясений. В моем случае оба варианта совпали. У меня не было денег. Я чувствовала эмоциональную зависимость от своего мужа. Он принимал решения, невзирая на потери, мои потери. Я не могла представить себе жизнь без него, не думать, не чувствовать. Причины такой зависимости кроются в моей биографии. Я понял это только позже. В тогдашней ситуации я думала, что эта зависимость - любовь. Поэтому логическим следствием для меня было то, что я хотела сделать все, что было в моих силах, чтобы остаться в этих отношениях. То, что имело для меня ценность, что было для меня верностью, было для меня не только совершенно неважным, но и неизвестным. Это был вопрос уважения к ценностям моего мужа. Это был вопрос внутренней верности ему. Конечно, он требовал этого. Конечно, ему это тоже нравилось, но я тоже принесла это отношение с собой. Ясность, которую я сегодня воспринимаю как должное, - быть верным прежде всего самому себе, высоко ценить собственные ценности - была тем, чего у меня не было тогда.
Потом было мое безмолвие, мое молчание. Я привыкла держать то, что было внутри меня, при себе и со мной. Все, что было внутри, если мне удавалось это ухватить, я "придумывала только для себя". Несмотря на все внутренние страдания
В детстве и юности я оставалась одна в своем одиночестве и растерянности, несмотря на все потрясения и сексуальное насилие. Мне с детства было так знакомо, что,
- во-первых, то, что находится внутри меня, полностью отделено и обособлено от других людей,
- во-вторых, никто этого не видит и не понимает, и,
- в-третьих, я испытываю непонимание и даже отторжение, когда делюсь своим внутренним "я".
Я привыкла держать фасад. Желаемое стало моим приказом. Я вела себя так, как этого хотел внешний мир, главные люди, которые заботились обо мне. Выходить за рамки обязанностей и прогибаться, чтобы угодить, чтобы мне позволили остаться, принадлежать - это было мое нормальное состояние.
Переступая собственные границы
Каждая молодая женщина переступает, нарушает свои собственные границы. Она чувствует себя целостной последовательной, преданной своей конечной цели: сохранить отношения с мужем любой ценой. Но она не признает и не видит свою цель такой, какая она есть: очень запутанная, симбиотическая зависимость. Молодая женщина не замечает, она "перечувствовала" свою эмоциональную боль, свое внутреннее страдание, свою внутреннюю безнадежность. Она позиционирует свое поведение как самовыбранное, самоопределенное. Внешне она отвечает на вопрос, как она может жить с тем, что у ее мужа есть другие женщины, с которыми он делит постель, и как она сама может жить с этими женщинами в одном доме: "Это легко, в этом нет ничего такого". Этим ответом на вопрос, который ищет понимания, она вызывает возрастание непонимания. Ее поведение непонятно. Как и ее ответ. Ответ, который мог бы сделать ее поведение более понятным, должен был бы звучать так: "Я ничего не могу с этим поделать. Я не знаю другого пути". Такой ответ был бы равносилен капитуляции - если не считать того, что в сознании молодой женщины этого ответа не было, поскольку он был выведен из сознательного понимания, подавлен в бессознательное.
На меня смотрели со смесью недоумения и восхищения. Мне это понравилось. Что мне не нравилось, так это то, что делал мой муж, его другие жены. Мне было больно. Я чувствовал себя ущербной. Я чувствовала себя неполноценной женщиной. Мне не разрешалось показывать ему это, потому что тогда он бы он меня отвергал. Я не могла позволить другим людям узнать об этом, потому что тогда я бы признала свою зависимость и бессилие. Мне не позволили почувствовать это самой, потому что я не смогла бы выдержать степень своей внутренней покинутости. Так я осталась наедине со своей болью. Мой страх лишиться принадлежности и привязанности, если я покажу или расскажу о своих чувствах, был слишком велик.
Поэтому я перешагнула через свои собственные границы, границы, которые должны были защитить меня. Я пересекала их раз за разом. Я привыкла к нарушению границ. С каждым разом я все меньше осознавала это. Я все меньше и меньше осознавала себя. Я потеряла свою собственную правду. Непризнанная внутри. Непризнанная со стороны. Внутренне преподносится как самоопределяющая автономия, внешне - как самоопределяющаяся автономия. Я продала себя самой себе. Я продала себя другим. Я продала себя.
Я должна была сохранить свой брак любой ценой. Это соответствовало моей семейной и религиозной системе социализации. Прелюбодеяние - это грех. Это считалось незыблемым в традициях моей семьи. Прелюбодеяние, как бы извращенно это ни звучало, означало для меня "делать то, чего не хочет мой муж". Вот как это ощущалось в моей душе. Муж определяет, что является прелюбодеянием, а что нет. Поскольку мой муж одобрял мои действия, моя "внебрачная" сексуальная жизнь не ощущалась как измена. Прелюбодеяние для меня означало бы близость с другим мужчиной, тайно или против воли моего мужа. Однако с его согласия мои действия были "супружескими", а значит, не "греховными". С сегодняшней точки зрения, это кажется мне полным абсурдом. Но в то время мой внутренний опыт был именно таким и в этом смысле последовательным.
В последующие годы я столкнулся с такой катастрофической девиацией - следовать воле другого человека вместо своей собственной - в терапиях с моими клиентами во многих парах.
Если, например, у мужчины есть внешние отношения, от которых страдает его жена, у некоторых возникает абсурдная с виду идея предложить жене любовника. Идея заключается в том, чтобы облегчить свои угрызения совести. Предполагая, что его жена согласится - потому что она не хочет потерять мужа, а также прекратить собственную боль - она находит любовника и начинает отношения. Муж сначала испытывает облегчение. Его "совесть" за измену жене стала меньше, потому что его жена теперь делает то же самое. Жена также чувствует себя лучше в первое время. Она получает подтверждение от другого мужчины, чувствует себя желанной, привлекательной, а также эмоционально отвлеченной. Пока все хорошо. Для женщины эта ситуация может показаться необычной, но она не чувствует себя прелюбодейкой. Все, что она делает, делается с согласия ее мужа. Ситуация меняется в тот самый момент, когда у жены, что бывает нередко, возникают более интимные чувства к другому мужчине, когда эти отношения обостряются. Муж рано или поздно замечает это. Сейчас он этого не хочет. Внезапно приглашенный, безобидный любовник становится человеком, который может быть опасен для него в его главенствующем положении. Именно в этот момент женщина испытывает "угрызения совести". В этот самый момент в ней зарождается чувство "вины". Возникает вопрос: "Делаю ли я что-то запретное?". "Разрешено ли мне делать то, что я делаю?". Законность ее действий неожиданно подвергается внутреннему испытанию совести. - Действующий механизм легко понять из теории систем: члены системы имеют " чистую совесть" до тех пор, пока они соблюдают выраженные или невыраженные правила своей собственной системы. Они ведут себя в соответствии с правилами. Другими словами, они подчиняются правилам своей собственной системы. Не имеет значения, соответствуют ли эти правила правилам других систем (например, других пар или семей) или более широкой системы (например, культуры или общества). "Угрызения совести" возникают, когда член системы (проще говоря, женщина) перемещается к внешне ограничивающему краю системы или даже выходит за пределы ограничивающего края системы. "Угрызения совести" - это пограничное чувство, которое указывает на то, что участник приближается к краю системы или выходит за него; край, который отличает собственную систему от других.
Шаги, которые я предпринимала в то время, действия, которые я инициировала, ощущались - как бы странно это ни казалось - правильными и последовательными. Я действовала - в том, что касалось наших отношений - в соответствии с правилами "нашей" системы. Наша система принадлежала моему мужу. За много лет до этого я отказалась от своего собственного контролирующего авторитета, от своей совести, прежде чем она смогла развиться должным образом.
Ощущения ... «со мной что-то не так».
Глубокий раскол, которому суждено было пройти через весь период моей проституции, произошел, когда мне дали деньги за секс. Именно тогда был перейден Рубикон. Какая-то часть меня не хотела этого. Это было чувство "неправильности". Я могу четко отделить это восприятие от многих других вещей, которые я не хотела, потому что, к примеру, это причиняло мне боль, я чувствовала себя брошенной или покинутой. Ощущение "неправильности" разное. Это не сознательная воля, которая противится лжи, и не совесть, все гораздо глубже. Это очень глубокое, внутреннее восприятие, которое идет в направлении: "Это совсем не правильно! Восприятие одновременно глубокое и очень тонкое, как тонкий звук, который можно услышать и тихо, и высоко. Другие звуки легко заглушают его. Он теряется в громкости и полифонии. Для того чтобы воспринять этот мягкий звук, необходимы тишина и неподвижность. Это требует концентрации и поиска. Откуда она берется? Что это за звук? Сейчас очень тихо. Стойте спокойно. Слушайте. С какого направления он идет? Следуйте этому указанию спокойно и внимательно. Доверяйте собственным ушам. Ступайте мягко. Дышите осторожно. Следуйте за звуком, наблюдая, в каком направлении он постепенно становится громче и отчетливее. Поиск звука. Иногда, в тишине ночи, или когда я была на природе, у маленькой речки, где я часто гуляла со своей дочерью, в безопасности леса, я снова слышала этот прекрасный звук. Мне стало очень грустно. Это также оставило меня в недоумении.
Чтобы оставаться на виду: Со звуком также ассоциировался запах. Это был неприятный запах, что-то вонючее, гнилая грязь, этот запах вызывал у меня скрытое отвращение. Этот запах сначала испугал меня. Со временем я привыкла к запаху. Он просто был там. Я не мог от него избавиться. Его нельзя понюхать через нос, так же как звук нельзя услышать через уши. Я не была уверена, что другие люди слышат звук и чувствуют запах. Голова говорила "нет", чувства говорили "да". Было ощущение, что неприятный запах распространяется через меня и вокруг меня. Даже самые интенсивные процедуры очищения не изменили его. Может быть, поэтому проститутки сильно духарятся? Поэтому я начал обманывать свой нос другими сильными запахами, отвлекать свои уши громкими звуками. Запах остался, звуки остались. В течение многих лет они оставались здесь. Еще долго после того, как я перестала заниматься проституцией, запах отвращения, звук "неправильно" все еще были со мной и во мне. Я чувствовала, что это делает меня идентифицируемой, узнаваемой женщиной, которой я являюсь. - В какой-то момент запах рассеялся, звук угас.
Продолжение темы следует.
Ссылка на книгу https://www.buecher.de/shop/altern/koerper-sucht-seele/schreiber-anna/products_products/detail/prod_id/53941488/
Это не является оплачиваемой рекламой (keine bezahlte Werbung).
Продолжение следует.