— Не отдам! Нет! Нет! Пусть глаза мои от слёз померкнут, пусть волосы по волоску выпадут и язык онемеет от горя... Не отдам дорогую мою девочку на погибель! Комарам на кусание! Медведям на съедение!..
Витьке стало жутковато от этих слов, однако сдаваться она не хотела.
— У мамы же отпуск! И у меня тоже... летом детский сад выходной, забыла?
Но и бабушка Фатья сдаваться не думала. Она выпрямилась так, что Витька сразу съехала с колен, и сказала командирским голосом, которого, говорят, боялся даже дедушка, боевой танкист:
— Не поедешь! Нет, я сказала!
— Но Серёжа очень соскучился по Викуше, — попробовала заступиться Людмила Петровна.
— Соскучился, сам приедет. Незачем ребёнка на край света тащить.
— Никакой опасности нет. Поймите, мама, это раньше Сибирь краем света считали.
— И слушать не хочу! Не отпущу — и конец разговору!
Витька поняла, что настал «крайний» случай.
В «крайних» случаях она плакала. Нет, не плакала — ревела. С причитаниями, как бабушка, только громче и отчаянней. Так, чтобы если ты стоишь на лестничной площадке под дверью или на соседнем балконе, то было ясно, что здесь, в хорошей квартире со всеми удобствами, обижают маленького человека. Какое нормальное человеческое сердце не дрогнет? Витька по опыту знала, что дрогнет. У тёти Диляры или дяди Самеда — даже наверняка.
И Витька начала...
— Не любит бабуля внучку... К дорогому папочке не пуска-а-а-ет!.. В зелёную тайгу... не пуска-а-а-ет...
На этот раз она не успела перечислить даже все свои достоинства и бабушкины недостатки, как раздался звонок. Ура! Чьё-то сердце не выдержало!
Витька набрала побольше воздуха и затянула на самой высокой ноте, которую могла достать: а-а-а!..
— Что здесь происходит? Море сердится? Или Кура вышла из берегов?
Ах, как замечательно, что пришёл дядя Ариф! Он умеет разговаривать с бабушкой!
— Сергея не отпустили, — пояснила Людмила Петровна. — И мы хотим поехать в Нефтеград, а...
— ...а мама Витю не пускает, — догадался дядя Ариф. — Как нехорошо! Как нехорошо!