Намедни Гаргантюа Грангузьевич, почитав комментарии к моим статьям, справедливо оскорбился - дескать благодаря моей писанине его, короля Утопии, воспринимают исключительно как обжору с симптомами различных пороков на физиономии. Репутация Предводителя уездного дворянства так же хорошо известна в среде подписчиков этого канала. Засим открываю новую экспериментальную рубрику "О культурных похождениях сытого великана и интеллигентного старикана".
Дабы лишний раз не провоцировать бонвивана Воробьянинова, мы в компании с Надеждой Сергеевной, проигнорировав буфетец, проследовали в зал сразу после второго звонка и уже на своих местах до начала действа внимательно изучили программку.
Действующие лица и исполнители:
"Ох и скукота же нас ждет, - потянулся Предводитель, демонстративно доставая надувную дорожную подушку под голову, - редкий театришко за 125 лет ещё не поставил у себя эту нетленку..." - добавил он, позёвывая.
"А вдруг нам повезет и мы увидим ВЕЛИКОЛЕПНУЮ НАХОДКУ, - голосом Эраста Гарина продекламировал сытый и потому оптимистично настроенный Гаргантюа, - сад, к примеру, не продадут!"
Мы с Надеждой было взоржали, но тут прозвенел третий звонок...
Грангузьевича, хоть и показавшего скудные познания в русской драматургии, интуиция не подвела - находки были и немало. Режиссёр и художники (постановщик и по свету) с помощью минималистичной сценографии создали реалистичную атмосферу происходящего, играя освещением на простых в своем исполнении серо-пастельных декорациях.
Первые сцены визуально наполнены беззаботностью лета, а смыслово - юношеским максимализмом и детской наивностью. И центральный персонаж этого действа - озеро, которое с помощью передвижной сцены практически окунает в себя зрителей - подобное решение, помнится, встречалось у Владимира Мерзоева в "Двух женщинах" (Театр "Ленком", 2004г.).
Поначалу чета Шамраевых кажется скованной и поэтому лишней. И только позже доходит - управляющий (Андрей Кылосов) всё знает о любви своей жены (Светлана Орлова) к другому.
Обескураживающее раздражение вызвал Треплев, повторяющий зажатую меж зубов дикцию и угловатые жестикуляции "вечного парня с нашего района" Саши Петрова. Режиссёрское это решение или таков диапазон современных выпускников театральных вузов - сказать наверняка трудно без пристального изучения других актёрских работ Александра Хворова. Но учитывая, что сейчас в репертуаре театра находятся "Республика ШКИД" и "Лифт", в одном из которых он играет великовозрастного трудного подростка (внезапно - грузина Дзе), а в другом - гопника, то логично напрашивается второй вариант.
Зато Дорн в исполнении Вячеслава Хархоты моментально расположил к себе - возможно потому, что рефлексия этого персонажа по поводу происходящих на сцене и "за кадром" своих и чужих поступков попадает точно в нерв большинства зрителей, задающих себе те же вопросы накануне кризиса среднего возраста. В его глазах блестят слёзы, потому что сердце пропускает через себя все трагедии и уверено, что жизнь уже безвозвратно прожита: "Мне уже 55 лет!"
Очень естественно смотрелись работники имения. Отрадно, что ребята, играя несколько лет в этой постановке "кушать подано", не выгорели, а постепенно, выход за выходом, насытили происходящее различными шкварками - перемигиваниями, подколами и заигрываниями друг с другом, исполняя гэги второго плана для придания происходящему надкинематографичного объёма вместо того, чтобы просто "отбывать номер".
Ирина Ермолова в роли Аркадиной с первого появления органично существовала в образе женщины, сросшейся со своей защитной маской, которую когда-то надела, пытаясь скрыться от неумолимо надвигающихся старости и одиночества. Но сквозь эту личину постоянно проступает зависть к тем, от кого молодость пока не собирается ускользать.
Кристина Шкаброва - попадание в образ Нины на все 100%. А как может быть по другому, когда актрисе ничего придумывать и не надо (во всяком случае для первого акта) - ведь ещё не так давно она сама была наивной девчушкой, неизвестно на что надеющейся, когда приехала из областного городка поступать в ЕГТИ (где конкурс на актерский среди девушек даже сейчас не опускается ниже 30 человек на место).
Когда появляется помятый жизнью Тригорин в исполнении Александра Баргмана и произносит хрипловатым тенором: "Каждый пишет так, как хочет и как может", кажется, что на сцене вместо него находится помолодевший на пару десятков лет Владимир Ильин. Но, в отличии от вышеупомянутых штампов a la Александр Петров, это - приятный оммаж. В добавок он забирает себе роль рассказчика, записывая вслух в блокнот ремарки Чехова: "Уходит. Быстро уходит."
Вдруг Ипполит Матвеевич проснулся - от звона рюмашек и слов Маши (Полина Саверченко): "Женщины пьют чаще, чем вы думаете! Меньшинство пьют открыто, как я, а большинство - тайно..."
"А пьеска-то жизненная", - оживился Воробьянинов, жадно поедая глазами графинчик, но вскоре разочарованно скривился - Маша с Тригориным халкали обычную воду. Показательно "хэкали", конечно, занюхивая выпитое рукавами, но без закуски и перерыва наполнять и осушать рюмки - признак нахождения в графине заурядной 💯% H2O - уж поверьте алкористократичному синеботу с вековым стажем и дворянскими замашками.
В первой половине спектакля музыку даже не замечаешь - так правильно к настроению происходящего она подобрана (а может её и не было вовсе?). Но чем ближе трагическая развязка, тем громче и пронзительнее струнный квартет в "Адажио" Сэмюэля Барбера поёт о скоротечности и бренности, тщетности и неумолимости.
"Отряд не заметил потери бойца!" - ворчал отец русской демократии в поисках фляжки, но тут весьма кстати объявили антракт.
И он, я вам доложу, был живой - актёры, исполняющие роли слуг, без всякого занавеса, не торопясь и не выходя из роли, меняли декорации, словно выполняя рутинную уборку в имении. Поэтому мы с Надеждой Сергеевной плюнули на перекур и остались наблюдать.
Во время второго, коротенького, как это и заведено, акта над сценой сгустились тучи - это освещение сцены перешло в режим "Питер".
Учитель Медведенко (Евгений Кодратенко) из стеснительного влюбленного юноши деградировал до латентного домашнего тирана, постоянно осыпающего ставшую его женой Машу и её родителей упрёками.
Сорин (Игорь Кравченко) из обаятельно-комедийного дедушки, спешащего взять от спокойных деньков на пенсии всё, что недобрал в молодости, превращается в немощного умирающего старика.
Нина, психологическую трансформацию "за кадром" которой подробно проговаривают персонажи, ожидаемо, но всё равно пугающе появляется в жизненном пространстве Треплева подобно героине японского "Звонка", жутковато вспыхнув в окне во время дождя, а затем бесцеремонно ввалившись на сцену.
Вы же включили музыкальный файл с "Адажио"? Сейчас он будет как нельзя в жилу.
Только музыка спасла кульминационный момент, так как Саша Петров в компании Евгения Цыганова опять не вовремя задвинули Александра Хворова на второй план в самой важной сцене - насколько веришь Заречной, настолько не веришь Треплеву. Но вскоре лопается склянка...
Для остальных участников спектакля это событие стало поводом начать поселковый El Día de Muertos под гармошку:
"Барыня, барыня,
Сударыня-барыня..."
- И уведите отсюда Ирину Николаевну...
Заполненный в вечер буднего дня на максимально разрешённые 75% зал на идущий более 3-х лет спектакль, поставленный по захрестомаченной до безобразия для каждого театрала пьесе, не отпускал актёров со сцены овациями на протяжении минут пяти, что говорит не только о качестве режиссуры и актёрской игры, но и о том, что классика на то и классика, что актуальна всегда и везде. Современные нам литературу и драматургию объективно оценивать будем уже не мы (а если ЕГЭ не отменят и Тик-Ток продолжит свою экспансию, то Вырыпаева и братьев Пресняковых с их коллегами ждёт вечное забвение).
Итоги:
- Аркадина - 5-/5
- Треплев - 3/5
- Сорин - 5/5
- Заречная - 5/5
- Шамраев - 5-/5
- Шамраева - 5-/5
- Маша - 4/5
- Тригорин - 5/5
- Дорн - 5+/5
- Медведенко - 4-/5
- Яков - 5/5
- Повар - 4/5
- Горничная - 5/5
- Режиссура - 5/5
- Декорации - 5/5
- Свет - 5/5
- Музыка - 5/5
P.S. Если кого этот эксперимент заинтересовал, то это не первая моя попытка представить на этом канале подобие театральной рецензии: