оглавление канала
Прерывая его восторженные всхлипы и возгласы, я проговорила:
- В дом пойдемте. Чего на крыльце то стоять. Там у меня ватрушки, еще горячие.
Михалыч, заглядывая мне в глаза щенячьим взором, нерешительно спросил:
- А может, клюквенки… Ну, грамм по сто, хотя бы. Надо бы обновки обмыть…
Я притворно нахмурилась.
- Михалыч, с утра пораньше…? Да, клюкувенку…?! – Старый егерь сразу сник и закивал головой, словно, сетуя на собственную неразумность. А я продолжила. – Ну, если только обновки… Думаю, и клюквенки можно. Паша, как ты думаешь?
Со смеющимися глазами, Павел серьезно заявил:
- Ну… Не знаю… если ты так думаешь,..
Тут мы оба не выдержали и прыснули от смеха. Михалыч поднял на нас недоуменный взгляд, и наконец, до него дошло, что мы шутим. Губы его опять расползлись в улыбке. Он махнул рукой.
- Да, ну вас, совсем!!! Издеваетесь над стариком!!!
Павел сгреб его в охапку.
- И в мыслях не держали, Михалыч!
Мы вошли в дом. Мужчины уселись за стол, а я немного подсуетилась. Достала клюквенку и еще кое-какую снедь для серьезной мужской закуски. Михалыч радостно сверкал глазами. Потом поднял стопку с рубиновой искристой жидкостью, и серьезным голосом, так не вязавшимся со всем его обликом, торжественно произнес:
- Викторовна, ты же знаешь, я не мастак говорить красивые слова. Ну… В общем… - Сбился он с торжественного слога. – Спасибо вам хотел сказать. – конфузливо произнес он.
Я удивленно вскинула бровь.
- За что это?
Михалыч закряхтел, засопел, глаза его подозрительно заблестели. Пытаясь скрыть свои эмоции, шмыгнул носом, прокашлялся и выпил клюквенку одним махом. Шумно вдохнул воздух, и закончил, как топором рубанул.
- За все! За мотоцикл этот, за карабин, и вообще… Могли же и не покупать. Золото то проклятущее ты ж нашла одна. А я что… Я только под ногами болтался. А вы, вона как… Уважили. Я рядом с вами душой отогрелся. Вы ж знаете, я бобыль. Ни котенка, ни ребенка. А вы мне вместо детей стали. – Тут его волнение достигло предела. И он, махнув, как-то отчаянно рукой выскочил из-за стола.
Уже выскакивая из дверей, он бросил на ходу:
- Я сейчас, я быстро … - И кинулся опрометью к своему мотоциклу.
Мы переглянулись с Павлом. На мой немой вопрос, он пожал плечами, мол, не знаю, что это на него нашло. Через несколько минут, в сенях, судя по звуку, опрокинулось ведро с водой. Послышался цветистый и довольно громкий комментарий Михалыча по этому поводу. Вскоре, он появился на пороге. Вся левая штанина его нового костюма была мокрой. В руках он тащил что-то весьма объемное, завернутое в старую простынь. Прошлепав мокрыми ногами по полу, он поставил свою ношу на лавку и откинул тряпку в сторону. Я тихонько ахнула. На лавке стояла довольно объемная деревянная миса для замешивания теста. Но, какая!!! Такие я видела только в музее. Сработана она была из древесины дикой яблони. Тонкие стенки почти светились на просвет. Натуральный узор дерева был подобран рукой настоящего умельца и вился причудливым рисунком, нарисованным самой Природой-Матушкой. Но, вот «вытащить» этот узор из дерева, показав всю его красоту, мог только настоящий мастер. Даже, Павел одобрительно зацокал языком, оценив работу. Я восторженно оглядывала это произведение, не смея к нему притронуться. Потом, подняв глаза на Михалыча выдохнула:
- Что это…? Это ты сам..??
Михалыч, скромно потупив глаза, очень походя в этот момент на Карлсона, который живет на крыше и балуется плюшками, пробурчал:
- Ну, да… Я ж тебе рассказывал, что раньше я был по столярному делу. Вот… Ну, то исть, пока пальцев не лишился. А это я для тебя резал. Ты ж у нас знатная стряпуха. А в такой мисе тесто будет лучше подходить. Мне еще моя мамаша покойная так говорила. Дерево, оно что…? Оно живое… – По своей давней привычке, он воздел пальцы к верху, покрутив ими в воздухе. И замолчал, смущенный нашим восхищением.
Я подошла к старику, крепко его обняла и расцеловала в обе щеки. Мы опять уселись за стол, и Михалыч начал намекать, что и «по второй бы не мешало, чтоб, значит, тесто пышное было». Я махнула на все рукой, и налила «по второй». Глаза у старого егеря заблестели, и он задал вопрос, который, чувствовалось, мучит его:
- Викторовна, а чего ты с остальными деньгами то от Игнатовского золота делать будешь? Ты ведь теперь богатая невеста, с приданным. – И он подмигнул мне своим хитрым глазом.
Я задумчиво жевала кусок корочки. Потом посмотрела вопросительно на Павла. На мой немой вопрос он утвердительно кивнул.
- Так мы с Пашей решили здесь новую кузницу построить, да и дом тоже надо бы подновить. А еще немного денег оставили на свадьбу. А остальные отдали на ремонт школы в Пантелеево. Вот и все, деньги закончились. – Михалыч кивал одобрительно с умным видом головой, не забывая при этом жевать очередную ватрушку.