В небольшой квартирке в домике на четыре семьи на самой окраине села Зинаида Максимовна живет со старшей дочерью Галиной. Хозяйке — далеко за 80, она почти не выходит на улицу, но бережно хранит воспоминания о былой жизни.
— Видишь красный сундучок? — показывает она рукой в открытую дверь другой комнаты. — С ним я всю жизнь переезжала с места на место. А вот диван, на котором сейчас лежу, купили мы с мужем со второй зарплаты. Пора бы выбросить — 50 лет служит, да жалко, еще крепкий. А вот тот шифоньер купили с третьей зарплаты, тоже еще стоит. А ведь поначалу у нас ничего не было. Я выходила замуж всего-то с двумя подушками и одеялом.
Зиночке окончить школу не довелось: она отучилась в третьем классе, когда началась война. Отца сразу забрали на фронт, а маму с новорожденным ребенком и четырьмя ребятами мал-мала-меньше немцы угнали в Белоруссию. Только через год после войны они смогли вернуться на Родину. Зинаиде, которой к тому времени едва исполнилось 15 лет, пришлось думать не об учебе, а о том, как помочь прокормиться своей семье. Промыкавшись полтора года по случайным заработкам, Зина уехала в Архангельскую область на лесозаготовки.
— Там познакомилась с тремя друзьями: Лёней, Лёшей и Гошей, — вспоминает Зинаида Максимовна. — Они после ФЗУ (фабрично-заводское училище) тоже приехали на заработки. И Лёня начал за мной ухаживать.
Парень вскружил голову молодой неопытной деревенской девушке. До ее 18-летия оставалось несколько месяцев, но они стали жить вместе, не расписавшись. А через полгода его забрали в армию. Уехал, обещав писать. Но когда Зина поняла, что беременна, и сообщила Леониду об этом, он испугался.
— Я родила и уехала к маме, тяжело ведь с маленьким ребенком одной, — рассказывает Зинаида Максимовна. — А он приревновал меня, подумал, что я дочку брошу, а сама по мужикам гулять отправлюсь.
Смелости, чтобы самому сказать неприятные слова Зине, у Леонида не хватило. Он малодушно нажаловался своему командиру части, что, дескать, с девушкой этой они расписаны не были, и почему она ему теперь что-то предъявляет — непонятно.
А Зинаида покрутилась полгодика в родном селе и опять собралась в дорогу. На этот раз — в Калининградскую область, в город Советск. Туда отправился на переселение ее дядя, и отчаянная девчонка, прихватив дочку и младшего брата, увязалась за ним.
Но не сложилось, хотя дали и подъемные, и квартиру, и на работу пристроилась. Дочке Галочке не подошел климат: она постоянно покрывалась какой-то сыпью, болела. И начальник, вызвав Зинаиду, сказал: «Уезжай, спасай ребенка, а о подъемных не беспокойся, вычитать у тебя их не будут».
Вернулась, а в деревне работы нет. Идти же в колхоз на черную работу не хотелось. А тут двоюродная сестра Клава, жившая в соседнем селе, позвала к себе: «Устроишься у нас, в столовую поваром или в пекарню. Все лучше, чем вилами махать».
Оставив дочку на свою маму, Зинаида опять переехала. В совхозной столовой, куда устроилась Зина, работали две подружки — Тоня и Валя. У Тони был брат Иван, с которым дружила Валя. Она ждала его из армии, писала письма, но однажды не смогла устоять перед обаянием приезжего шабашника. Закрутилась мимолетная летняя любовь, почти курортный роман. Только вместо бескрайнего моря был мягкий пахучий сеновал. Покрутила-покрутила и выбросила: шабашник уехал, а Валя осталась собирать слезы в кулак да растить нагулянный живот.
А осенью демобилизовался Ваня. Пришел — и сразу к Тоне: «Почему Валя перестала писать?» Сестра не стала ничего скрывать, рассказала все как есть. Не утерпел Иван, сходил-таки к Вале, чтобы самому посмотреть в ее глаза, хоть и говорила ему Тоня: «Сиди дома, не трави себе душу».
Вернулся он, как в воду опущенный, и лег на кровать, отвернулся к стене. Тоня засуетилась, начала брата тормошить, звать на танцы. Уговорила, пошли вечером в клуб, а для компании пригласили с собой Зину.
— Я как посмотрела на него, так у меня в груди что-то заколохнуло, — вспоминает Зинаида Максимовна. — Как будто камень положили тяжелый. Я еще подумала тогда: вот он кому-то достанется! Влюбилась очень сильно. С первым мужем такого чувства не было, хотя Лёня был красивее Вани.
Ваня и Тоня, проводив Зину домой, ушли, а та сразу кинулась к Клаве — рассказать, с каким парнем она познакомилась. Сестра ее научила: «Пригласи его к нам домой, поговорим, посмотрим, может, человек не стоит твоего внимания». Полночи Зиночка промучилась, придумывая, под каким предлогом можно заманить Ивана в гости.
Утром, так ничего не надумав, отправилась на работу. А к обеду смотрит — в их столовую заходит Ваня. Степенно поздоровался, пообедал и пригласил ее вечером в кино на индийский фильм про любовь.
— Провожает он меня, а потом вдруг и говорит: «Влюбился я в тебя, Зинуля, пришлась ты мне по сердцу. Пойдешь ли за меня замуж?», — вспоминает Зинаида Максимовна. — Пришлось мне выкладывать ему, как на духу, что есть у меня дочка — растет в другой деревне, что у нас большая семья, а достатка нет. Словом, серьезно поговорили.
На следующий день Ваня опять пришел к Зине и сказал, что решения своего жениться на ней он не изменил. «Собирай вещи, увольняйся с работы и езжай к маме, а я улажу свои дела и через несколько дней приеду к тебе». Зина так и сделала. Мама очень удивилась, но Зина объяснила, что ее сократили.
— Я боялась, что он меня все-таки обманет, не приедет, — говорит Зинаида Максимовна. — Вот и не стала маме правду говорить. Думала, если обманет, вернусь обратно, устроюсь опять в столовую.
В тревожном ожидании прошла неделя, и вот, когда Зина уже совсем отчаялась, Ваня приехал. Мама, конечно, ахнула: «Что же ты мне не сказала? Куда же мы его положим?» Дело-то к вечеру, а в маленькой однокомнатной хатке ютились тогда восемь человек. Подумали-подумали, и решила Зина отвести Ваню ночевать к одинокой старушке соседке. Взяла свою подушку, одеяло и пошли проситься на постой. Тетя Паша по доброте душевной пустила. Иван лег на лавку, а Зина с бабушкой — на печку. Парень поманил: «Иди, со мной ложись». Но Зина крепко помнила слова матери: «Не вздумай с ним спать вместе, мало тебе проблем». Через два дня они расписались.
— Это был конец марта, — вспоминает Зинаида Максимовна. — Пошли в райсовет, на мне платье простенькое было, хотела сверху фуфайку накинуть, да мать сунула новое сестрино пальто. Вернулись, мать супу налила. А я говорю: «Поставь хоть бутылочку на стол, отметим». А Ваня сказал, как отрезал: «Я не пью. Налейте-ка мне лучше, мама, квасу».
Прожили вместе супруги 50 счастливых лет. Ни разу Иван ни в чем не упрекнул Зину, не сказал в ее адрес плохого слова. Да и она любила его всю жизнь так же сильно, как в тот день, когда впервые увидела своего суженного.
Вместе выбирались из нищеты, родили сына, подняли на ноги дочь, дождались внуков. А когда не стало Ивана, и Зинаида Максимовна сразу слегла, начали ее одолевать болезни, которых она раньше и не замечала, защищенная любовью.
— Все равно мой Ванечка со мной, — говорит она, перебирая старые фотографии. — Вот, посмотрите, какой он был. И люблю я его по-прежнему.
Другие истории читайте здесь, здесь, здесь и здесь