Однако существуют определенные исключения, требуемые положительными причинами, которые не противоречат этому принципу и которые, хотя и являются злом сами по себе, должны быть устранены только прекращением того положения вещей, которое их требует. Я считаю совершенно недопустимым, чтобы какое-либо лицо участвовало в избирательном праве, не умея читать, писать и, я добавлю, выполнять обычные арифметические операции. Справедливость требует, даже когда избирательное право не зависит от этого, чтобы средства достижения этих элементарных приобретений были доступны каждому человеку либо безвозмездно, либо за счет, не превышающий того, что могут позволить себе самые бедные, которые могут зарабатывать себе на жизнь. Если бы это было действительно так, люди не больше думали бы о том, чтобы дать избирательное право мужчине, который не умеет читать, чем о том, чтобы дать его ребенку, который не может говорить; и не общество исключило бы его, а его собственная лень. Когда общество не выполнило свой долг, сделав этот объем обучения доступным для всех, в этом случае возникают некоторые трудности, но это трудности, которые следует переносить. Если общество пренебрегло выполнением двух торжественных обязательств, то сначала должно быть выполнено более важное и более фундаментальное из них; всеобщее обучение должно предшествовать всеобщему предоставлению избирательных прав. Никто, кроме тех, в ком априори теория заставила замолчать здравый смысл, который будет утверждать, что власть над другими, над всем сообществом, должна быть передана людям, которые не приобрели самых общих и самых необходимых потребностей для заботы о себе—для разумного преследования своих собственных интересов и интересов людей, наиболее близких к ним. Этот аргумент, несомненно, можно было бы выдвинуть и дальше и доказать гораздо больше. Было бы в высшей степени желательно, чтобы для избирательного права были необходимы другие предметы, помимо чтения, письма и арифметики; что от всех избирателей может потребоваться некоторое знание устройства земли, ее природных и политических подразделений, элементов общей истории, а также истории и институтов их собственной страны. Но такого рода знания, какими бы необходимыми они ни были для разумного использования избирательного права, ни в этой стране, ни, вероятно, где-либо еще, кроме как на севере Соединенных Штатов, недоступны для всего народа, и не существует никакого надежного механизма для определения того, были ли они приобретены или нет. В настоящее время эта попытка привела бы к пристрастности, мошенничеству и всякого рода мошенничеству. Лучше, чтобы избирательное право предоставлялось без разбора или даже удерживалось без разбора, чем чтобы оно предоставлялось одному и удерживалось у другого по усмотрению государственного должностного лица. Однако в том, что касается чтения, письма и вычислений, не должно быть никаких трудностей. Было бы легко потребовать от каждого, кто представился для регистрации, чтобы он в присутствии регистратора скопировал предложение из английской книги и выполнил сумму по правилу трех; и обеспечить, с помощью установленных правил и полной гласности, честное применение такого очень простого теста. Поэтому это условие во всех случаях должно сопровождать всеобщее избирательное право; и через несколько лет оно исключит только тех, кто так мало заботится об этой привилегии, что их голос, если он будет дан, в целом не будет свидетельствовать о каких-либо реальных политических взглядах.
Также важно, чтобы ассамблея, которая голосует за налоги, как общие, так и местные, избиралась исключительно теми, кто платит что-то в счет введенных налогов. У тех, кто не платит налогов, распоряжаясь своими голосами чужими деньгами, есть все основания быть щедрыми и не экономить. Что касается денежных вопросов, то любое право голоса, которым они обладают, является нарушением основополагающего принципа свободного правительства, отрывом власти контроля от заинтересованности в его выгодном осуществлении. Это равносильно тому, чтобы позволить им совать руки в карманы других людей для любой цели, которую они сочтут уместной назвать общественной, что, как известно, в крупных городах Соединенных Штатов привело к тому, что местные налоги стали непомерно обременительными и полностью легли на плечи более богатых классов. То, что представительство должно сосуществовать с налогообложением, не останавливаясь на достигнутом, но и не выходя за его пределы, соответствует теории британских институтов. Но чтобы согласовать это, как условие, прилагаемое к представлению, с универсальностью, необходимо, как и во многих других случаях желательно, чтобы налогообложение в видимой форме распространялось на беднейший класс. В этой стране, как и в большинстве других, вероятно, нет ни одной работающей семьи, которая не платила бы косвенные налоги, покупая чай, кофе, сахар, не говоря уже о наркотиках или стимуляторах. Но этот способ покрытия части государственных расходов едва ли ощущается: плательщик, если только он не образованный и вдумчивый человек, не отождествляет свой интерес с низким уровнем государственных расходов так же тесно, как когда деньги на его поддержку требуются непосредственно от него самого; и даже если предположить, что он это сделает, он, несомненно, позаботится о том, чтобы, какими бы щедрыми расходами он мог бы своим голосованием помочь навязать правительству, они не должны покрываться никакими дополнительными налогами на предметы, которые он сам потребляет. Было бы лучше, что прямой налог, в простой форме поголовный, должен взыскиваться на каждого взрослого человека в обществе; или что каждый такой человек должен быть допущены в день голосования избиратель по позволив себе быть присвоена дополнительная ordinem к начисленных налогов; или, что небольшой ежегодный взнос, поднимающаяся и опускающаяся в состав валовых расходов страны, следует требовать от каждого зарегистрированного избирателя, что так каждый может почувствовать, что деньги, которые он помогал в голосовании была частично своя, и что он был заинтересован в снижении его размера.